По образу дракона

Брюссоло Серж

«Глаза статуй! – подумал Нат. – Пустые, фальшивые. Зрачки, за которыми ничего нет…»

Он почувствовал, как его охватывает отчаяние.

Настала ночь. Боа пошатывалась от усталости. Несмотря на свое отвращение, Нат решил устроить ночлег вблизи драконов. Расстояние и темнота не позволяли разглядеть очертания города, но уже можно было угадать нагромождения различных строений и множество фигур, замерших в символических позах.

«Лабиринт статуй», – вздрогнув, подумал Нат. Завтра ему придется войти в эти аллеи, окаймленные группами всадников, нимфами с венками на головах, хороводами напускной грации…

Его затылок сжало от головной боли; он завернулся в плащ и улегся на землю, ощущая обнаженным бедром холодную сталь обоюдоострого меча.

Еще один самообман, Нат это хорошо понимал. Бесполезный амулет против сил, которым он вознамерился бросить вызов, вроде тех тряпичных кукол, которыми успокаивают малышей в час отхода ко сну, когда слышатся голоса сумрака и бродят ночные демоны.

Он вытянулся на спине, устремив глаза к небу. А если внезапно разразится гроза? Если первый ливень сезона дождей начнется без предупреждения, через час, когда его веки будут сомкнуты, и ничто не защитит его тело от мертвящего потока? Если...

Нат прикусил язык. К чему без толку себя пугать? Ни одно облако пока не омрачало небесный простор, у него еще есть время, в этом он не сомневался. По крайней мере, пятнадцать дней… Еще две недели, прежде чем придется натягивать каучуковые доспехи.

Народ статуй

Нат никак не мог заснуть. Бледный диск луны казался ему глазом, неотрывно глядящим в затылок. Ночной ветер нес холод, а песок под боком, уплотнившись, стал твердым, как камень. Тепло покидало его; тело коченело, словно заразившись от ледяной стали меча, прижатого к бедру. Неподвижный, укутанный в плащ, Нат с горечью подумал, что сейчас он один в один мертвец, распростертый под саваном.

Боа спала неподалеку, в углублении; волосы укрывали ее плечи, как одеяло из толстых волокон. Лошади дремали с полуоткрытыми глазами, изредка вздрагивая гривой. Близость статуй явно пугала их. Нат и сам не мог удержаться от того, чтобы время от времени не бросить взгляд на скульптуры из-под ворота своего плаща. В голубоватом ночном свете силуэты драконов вытянулись в гигантские тени, что поглощали пьедесталы, достигли земли и поползли по ней, словно выслеживая добычу…

Занятый своими печальными мыслями, юноша не сразу уловил едва слышный треск, приближающийся к ним. Если бы не тревога, подогревшая его воображение, возможно, он никогда не заметил бы его. Пальцы мгновенно напряглись и сомкнулись на рукояти меча, глаза вперились в темноту. Однако Нат, как и люди его расы, способные прямо смотреть на солнце, не обладал хорошим сумеречным зрением. У него ушло несколько мгновений, прежде чем он смог различить очертания того, кто шел по направлению к драконам. По облику это был человек – судя по росту и по тому, что он двигался на двух ногах. Это немного ободрило Ната.

Он осторожно попытался высвободить ноги, запутавшиеся в складках плаща. Чужак уже находился где-то рядом с лошадьми, которые, на удивление, не выказывали ни малейшего испуга. Нат услышал, как звякнули раскрывшиеся застежки; опустившись на колени, вор принялся рыться в седельных сумках. Отбросив плащ, Нат вскочил, занес над головой меч и выкрикнул караульный клич: «Кто здесь?»

Но, увы! Он переоценил свою гибкость. По пульсирующей боли, пронзившей бедро, Нат догадался, что потянул мускулы, закоченевшие от неподвижности и холода. Страдальчески охнув, юноша упал на колени, в то время как таинственный силуэт резко выпрямился. Но тут подоспела Боа; она метнула в сторону пришельца свой локон-щупальце, который обвил его лодыжку. Незнакомец споткнулся, покатился по земле и… скрылся в ночи.

Нат схватил меч за лезвие и, действуя им как кинжалом, швырнул его изо всех сил в направлении беглеца. Он услышал свист рассекаемого воздуха, затем скрежет песка, в который вонзился клинок. Цель ушла от него. Этот промах окончательно погрузил его в ощущение собственного бессилия.

Он неловко поднялся, – правое бедро по-прежнему было сведено судорогой, – и захромал по направлению к лошадям. Боа, орудуя огнивом, уже зажигала фитиль

масляной лампы. Язычок света из медного рожка выхватил разворошенные вьюки и откинутые крышки ящиков. Странно: создавалось впечатление, что ночной вор охотился за единственной вещью – резиновыми доспехами. Они были наполовину вытащены из своего чехла, словно незнакомец собирался присвоить их. Боа в знак недоумения высоко вскинула брови, получив от своего хозяина в качестве ответа раздраженную гримасу.

Все еще прихрамывая, Нат доковылял до меча, наполовину погруженного в песок, ухватился за рукоять и, опершись на пьедестал, вытащил его. Боа осмотрела землю, но на мелком песке, то и дело возмущаемом ветром, не сохранилось видимых следов.

– Это человек! – воскликнул Нат, упав возле мешков. – Более того – это один из наших! Кому еще понадобится воровать водонепроницаемые доспехи?

Боа кивнула головой, соглашаясь. Было еще одно, что говорило в пользу предположения Ната: лошади не проявили беспокойства при появлении незнакомца. Только кто-то из своих мог приблизиться к ним, не вызвав у них страха, кто-то из своих, или, другими словами – рыцарь-искатель… Этот вывод озадачил Ната. Кодекс чести искателя, последним правилом которого было неизбежное ритуальное самоубийство, исключал подобную возможность. Казалось немыслимым, даже кощунственным – вообразить, что кто-то из участников прошлых миссий мог осмелиться остаться в живых. И тем не менее...

– Отступник! – пробормотал Нат вполголоса, заставив служанку вздрогнуть.

Да, это было единственное подходящее объяснение: отступник, который дерзнул пренебречь, презреть священные заповеди поиска… Негодяй, осквернитель, который – без всякого стыда – надругался над кодексом чести рыцарей-искателей. Однако Нат тут же осознал всю абсурдность своих заключений: идея, что здесь возможно выжить, шла вразрез с логикой! Как мог человек солнца пережить сезон (или сезоны!) дождей? Это было непостижимо. Когда пустыня уступает место влажному лесу… Когда орды драконов рыщут в густой траве прерий, песок, насыщенный водой, превращается в болото, в рисовую плантацию… И постоянный дождь… Нет, это немыслимо!

Поняв, что Боа смотрит на него, Нат отвернулся, чтобы скрыть свое волнение. Отступник! В разговорах с учениками Рацца никогда не упоминал о подобном явлении. Впрочем, мальчики никогда – пусть и на секунду – не допускали мысли, что рыцарь может уклониться от участи смертника.

– Мы его схватим! – прорычал Нат. – Завтра ты установишь ловушки возле лошадей. А мы – неподалеку – будем делать вид, что полностью вымотаны нашими подрывными работами.

Боа развязала один из мешков и извлекла из него двойной стальной капкан, приводимый в действие пружиной. Ловушка для ящеров – достаточно большая и для человеческой ноги. Нат довольно прищелкнул языком. Пока юная рабыня массировала ему бедро, он обдумывал, какой каре он подвергнет ренегата. Самым простым было – привязать его к пьедесталу и взорвать вместе с каким-нибудь хамелеоном, но это решение, хоть оно и позволяло сберечь драгоценный заряд, подразумевало одинаковую смерть и для человека солнца, и для представителя презренного народа. Каким бы предателем он ни являлся теперь, этот тип, по крайней мере когда-то, был рыцарем. А статус рыцаря предоставлял ему право на благородную смерть… Удастся ли убедить его перерезать себе горло или вскрыть вены на запястье? Нат сомневался.

Переполняемый противоречивыми чувствами, он снова улегся. События последних минут усилили его тоску. Нехватка времени не позволяла ему устроить показательный суд. Погода портилась, и становилось все более очевидным, что у него не будет случая продолжить свой поиск в еще одном городе. Счастье, если угасающее светило предоставит ему возможность использовать весь его запас динамита в этом возвышающемся впереди «некрополе».

*

На следующий день, когда солнце достигло зенита, путники пересекли городские ворота.