По прочтении сжечь
Шрифт:
Материальным результатом "творческого воображения" работников Эф-Би-Ай явилось пухлое досье, где концентрировались все бумаги, касающиеся "филиала Гепеу" в Гонолулу.
Затем Кита подбросил тому же Баллиганту анонимку относительно человека, которому какая-то женщина, якобы имеющая отношение к советским дипломатам, передала задание провести диверсии на Гавайях и явиться на конспиративную квартиру в Гонолулу - в аптеку корейца. Эта анонимка вызвала фурор в Вашингтоне.
Направляя подозрение Баллиганта на аптекаря, Кита рассчитывал на следующее: во-первых, наблюдая за аптекой, Баллигант узнает, что туда приходит за лекарствами Марико; во-вторых, начав наблюдение за Марико, он установит, что она встречается с Акино, то есть с Идэ, и в-третьих, Баллигант начнет следить за Акино-Идэ.
Кита вовсе не имел в виду проваливать работу Идэ. Поэтому он приказал Баллиганту все, что тот будет узнавать об Идэ, докладывать не своему начальству, а ему - Кита. Таким образом он хотел контролировать деятельность Идэ через Баллиганта.
Все шло хорошо до того дня, когда вдруг выяснилось, что назревает катастрофа и что источником беды, как это бывает часто, является женщина, в данном случае студентка Хаями Марико.
Баллигант узнал от начальника пёрл-харборской контрразведки Уолша о том, что тот решил использовать Марико для агентурной работы и что Акино-Идэ взят на мушку. Баллигант немедленно известил обо всем Кита, тот предупредил Идэ - и шоферу Абэ было приказано завести студентку в лес, задушить и закопать. Первую часть задания - выманить жертву из дому - Абэ выполнил успешно, умело изобразив горе. Но по причинам, не зависящим от него, ему не удалось довести дело до конца.
12
В середине рассказа Шривера в комнату бесшумно вошел Пейдж. Прижав руку к сердцу, он молча поклонился Уайту и Марико и сел у дверей. Как только Шривер кончил говорить, Пейдж погрозил пальцем Марико:
– В следующий раз, когда за вами придет молодой человек, вы будете более осторожны.
Марико покраснела и, посмотрев на Уайта, сказала:
– Из этой истории я сделала вывод: не верить мужским слезам.
– Все-таки, Энди, не совсем понятно...
– Уайт покрутил головой.
– Вы говорите, что Кита все рассчитал и предусмотрел, но ведь, направив внимание Баллиганта на аптеку корейца, он должен был знать, что Марико неминуемо попадет в поле зрения Эф-Би-Ай и что наблюдение за ней наведет Баллиганта на Идэ. А Кита не имел в виду проваливать Идэ и поэтому запретил Баллиганту докладывать своему начальству о нем. Но начальство Баллиганта могло узнать о встречах Идэ с Марико из других источников, и тогда вся комбинация с анонимками могла обернуться против самого Кита. И вообще она очень запутанная и рискованная... слишком много накручено.
– Это верно, - согласился Шривер.
– Но разведывательные комбинации часто бывают запутанными и, как правило, связаны с риском. Риск ведь присущ любому более или менее серьезному делу. Жизнь без риска - это шампанское без пены.
– А как с Баллигантом?
– поинтересовался Пейдж.
– Ищут.
– Шривер почесал голову.
– Я допустил ошибку... При нем сказал Нику, что пойду и спрошу у Кита. Баллигант сразу смекнул, что Кита стал давать показания и может выдать его. А что, если и Идэ знает о нем? И Баллигант решил не мешать Идэ - позволил ему вскочить на подоконник, открыть окно и выброситься. И после этого сам исчез. Я думаю, он удрал на служебном самолете в Вашингтон.
– В Вашингтон?
– удивился Уайт.
– Да. Он на очень хорошем счету у руководства Эф-Би-Ай. Постарается доказать начальству, что установил связь с Кита для проведения комбинации и еще не успел доложить об этом. Его, наверное, простят - такие "опытные" работнички нужны Гуверу.
– Почему Идэ покончил с собой?
– спросил Пейдж.
– Ведь он же не дал никаких показаний. Совесть его была чиста.
– Это я виноват, - сказал Уайт.
– Не надо было этого делать... Из моих слов он понял, что мы стянули у них тогда машинку "девяносто семь". Самурайская честь не могла примириться с этим.
– И вдобавок сегодня взяли у него шифрованную записку, - сказал Шривер.
– Он обязан был уничтожить ее, а не таскать с собой, как носовой платок. Он не мог простить себе этого.
– Итак, все выяснилось, все тайны получили разгадку.
– Уайт повернулся к Марико.
– И даже ваша...
– Какая?
– спросил Пейдж.
Марико рассмеялась:
– Почему я пошла ночью с молодым человеком.
Шривер поднял руку:
– Не торопитесь, леди и джентльмены, не все тайны разгаданы. При прощании со мной Донахью сказал, что надо непременно, ценой любых усилий, раскрыть две тайны. Первая: что же написано в шифрованной записке, найденной у Идэ? Наверное, три буквы "кью" в конце шифровки имеют чрезвычайно важный смысл. И вторая тайна: почему четвертого и пятого декабря был подан тот сигнал в виде сводки погоды, а на деле - ударили в другую сторону? Вот две тайны, которые надо непременно разгадать. И он не успокоится, пока...
– Эти две тайны можно будет разгадать только после войны, - сказал Пейдж.
– И только после нашей победы.
– Пёрл-Харбор...
– тихо произнес Уайт.
– Это название станет теперь нарицательным, так же как Ватерлоо, Седан и Цусима. Для меня Пёрл-Харбор отныне будет ассоциироваться с преступной беспечностью.
– А для меня с чудовищным просчетом, - сказал Пейдж.
– Пёрл-Харбор еще раз напомнил всем, - Шривер поднял палец, - что хорошая разведка - половина победы. Японцы действовали наверняка, потому что знали о состоянии гавани ничуть не меньше адмирала Киммела.
После недолгого молчания Пейдж деловито сказал Уайту:
– Ты должен немедленно подать рапорт и добиться разрешения жениться на Марико, иначе ее интернируют.
– Он поправил очки и провел рукой по лысине. Если ты боишься... я согласен.
– Можешь не приносить себя в жертву, - засмеялся Уайт.
– Скоро получишь приглашение на свадьбу. Какой коктейль тебе приготовить?
Пейдж ответил тоном знатока:
– "Соленую собаку".
ЧЕРЕЗ ГОД ПОСЛЕ ВОЙНЫ
1
Уайт был тяжело ранен в самом конце войны - на Окинаве. Его отправили на Гуам, оттуда - на Гавайи. Выходила его Марико - дала ему два литра своей крови.
– В моих жилах теперь течет кровь англосаксонская, японская, корейская и, наверное, еще какая-нибудь, - говорил Уайт.
– Получился настоящий коктейль.
Он вышел в отставку в чине капитан-лейтенанта и спустя год после окончания войны приехал в Японию. Марико настояла на том, чтобы поселиться недалеко от Токио в маленьком одноэтажном домике европейского типа, рядом со старинным буддийским храмом.