По прозвищу Чумной
Шрифт:
Впрочем, для неё некрос при всех своих прожитых годах был лишь мальчишкой, одолеваемым глупыми, почти детскими, желаниями — не первый и не последний, так что и слишком сильно зверствовать она не собиралась. В конце концов, и фрагменты разума она перебирала весьма деликатно, куда мягче, чем это делал бы тот же Астрелис или судебные дознаватели. Просто демонстрация превосходства, чтобы щенок не забывал, кто главный в этой стае. Немного потрепать, чтобы успокоился и пошёл на своё место.
— Что поделать, иногда приходится, — кажется, она перестаралась и ребро всё-таки не выдержало, протыкая лёгкое, слишком
— Хороший мальчик, — она потрепала его по голове, словно начавшую выполнять команды собаку, по крайней мере, эта волна силы ощущалась именно так. — Вот так бы сразу, а то характер показывал там, где не надо... Будешь себя и дальше хорошо вести?
— Буду...
— Как тебе это не нравится-то... Впрочем, Смерть — это то, чего ты избежать никак не сможешь. Пусть не по естественным причинам, так от чужой руки.
— Как будто смерть от железяки в сердце — не естественная, — прохрипел Ликс, кости которого с щелчками принялись вставать на место. — А я думал, что мне больно уже не будет в этой жизни...
— Не будет. Только если со мной спорить не начнёшь. Тебе досталось много сил, мой хороший, отличная подобралась кровь в обоих мирах, — если бы у Двуликой было физическое воплощение, то она бы опустилась рядом с ним на холодный пол, — но вот ума и выдержки тебе иногда... не достаёт.
— Даже не буду спорить с очевидным фактом, — он попытался приподняться на локтях, но узкая ледяная ладонь надавила на плечо.
— Принесёшь мне голову Астрелиса, я тебя щедро награжу. Твой учитель задержался среди живых. Принесёшь — и я подумаю над помощью в твоих поисках. А пока придётся справляться своими силами. Впрочем, их у тебя достаточно и по рождению.
Присутствие исчезло, будто Двуликой тут и не было. В каюту ломились, стуча бронированным кулаком, но Ликс смог только повернуться к камере, прекрасно зная, что за ним наблюдают — не было такого фона, чтобы встревожить Кодэха. Не было у него причины сюда мчаться. А значит технопаты подняли тревогу, когда он начал вести себя странно. Вытянувшийся на полу некромант обречённо рассуждал, что пока он может тягаться только с людьми, но ещё даже не с другими колдунами. Такая вот груша для битья для одарённых. Ранило ли это самооценку? Пожалуй, что да. Даже при том, что у Чумного она никогда не была слишком уж болезненно высокой.
К удивлению Ликса, заходить в открывшуюся дверь никто не спешил. Убеждаются, что он не сошёл с ума и не будет кидаться на команду? Пёс берёт инициативу в свои лапы, сперва пихая владельца в бок, а после подходя к «посетителям». Оййох заглядывает внутрь первым, не замечая со стороны колдуна даже минимальных признаков жизни, типичных для большинства разумных. Впрочем, кости тихо щёлкают, вставая на место, значит, живой.
— Ликс?
— Всё в порядке. Дайте мне пару минут. Почему всё в этом мире пытается меня убить?
— Ты уже мёртвый.
— Да? Ну, спасибо, что успокоил.
Колдун рывком сел, не замечая, как у медика начинает подёргиваться глаз. Что ни говори, а общение с некромантами, всегда оставляло неизгладимые впечатления. Хотя для медика такое знакомство представляло скорее исследовательский интерес и нежелание потерять прекрасный образец. Сговорчивый и заинтересованный в успехе изучения. Самостоятельно сейчас поставивший себе капельницу с той бурдой, которая заменяла зиланделиксийцам кровь и подстёгивала регенерацию.
— Я прослежу, идите, — Оййох повернулся к прибежавшим вместе с ним Горгульям. — Кодэху передайте, что всё в порядке.
Он опустился на край койки, рассматривая застывшего в медитативной позе некроманта, и пару датчиков, передающих сведения на главный компьютер, к нему всё-таки прицепил. Ликс приоткрыт мутноватый глаз, но ничего не сказал. Ему и самому были интересны пределы выносливости, заложенные природой, чтобы знать, когда действительно подходит к собственному лимиту, а когда влияет оставшееся человеческое восприятие. Восстановление собственного организма колдун отслеживал по движению магии в теле, в местах травм концентрация силы повышалась, чтобы ускорить заживление, и он осознанно нагнетал энергию именно туда.
Хотя никогда бы не подумал, что это раздражающее занятие, медитация, ему когда-то настолько пригодится. Дома он на дух её не переносил, хотя даже в его родном мире инквизиторы использовали огромное количество методов, требующих спокойствия и сидения на одном месте. Афанасий всегда лишь головой качал, глядя на воспитанника, неспособного и полчаса усидеть на одном месте — шило в заднице у Чумного с годами никуда не делось, только немного притупилось о здравый смысл. Сам он это недостатком не считал, скорее, нюансом, который нужно учитывать при планировании и командной работе. Ликс медленно открыл глаза, рассматривая руки — свои, послушные, но всё ещё непривычные. Да и в зеркале было нечто промежуточное, хотя другие маги узнавали его по характерной ауре. Для Горгулий же некрос менялся достаточно плавно, чтобы те успевали привыкнуть.
— О чём задумался, чудовище? — медик вытянулся на его кровати, заложив руки за голову.
— Обо всём и сразу. Давно я так?
— С момента припадка или с моего появления?
— Оба.
— Три и два часа соответственно, не так долго. Придумал, что будешь делать, если это действительно твой знакомый?
Ликс плавно пожал плечами, усилием разгоняя волну магии по телу в последний раз, убеждаясь, что всё в порядке и никаких заторов энергии не наблюдается. Он сумел восстановить общие черты нужного ритуала, но не мог знать наверняка, хватит ли ему сил. Но времени на долгую подготовку не было, так что некромант заменил капельницу и снова глубоко задышал — теперь уже для того, чтобы максимально восполнить резерв.
*
— Жаль, что тяжёлого вооружения у нас нет... можно было бы просто выжечь здесь землю на пару километров в глубину ко всем демонам, — он рассматривал приближающуюся поверхность планеты мрачным взглядом, словно надеялся на внезапную смертоносность своего взгляда.
Горгульи молчали: колдун с утра был мрачен и горел желанием убивать. Повезло ещё, что кухню заблаговременно экранировали от магического воздействия, после того случая, так что испортить Ликс мог только недоеденные порции и настроение окружающим. Высказывать недовольство не стал даже Кодэх, после того, как рядом со споткнувшимся о собственные ноги колдуном рассыпался ржавой пылью стул. Даже Кост к хозяину подходил осторожно и не из слепой зоны.