По прозвищу Эфа
Шрифт:
***
Следующие два дня прошли без происшествий, а к концу третьего мы въехали в город Бербо – средоточие золотых и серебряных дел мастеров, а также огранщиков драгоценных камней. Ювелирные лавки занимали центральную часть города. От обилия драгоценностей, выставленных в многочисленных витринах, рябило в глазах. Человеку, впервые увидевшему этакое великолепие, вероятно, сносило крышу, но мы с парнями насмотрелись в жизни всякого, а потому отнеслись спокойно к блеску золота и россыпи драгоценных камней. Все эти богатства были надёжно защищены от грабителей, а о том, чтобы потратить на ненужные побрякушки с трудом заработанные деньги, не могло быть и речи.
– Чего тебя сюда понесло? – нахмурился Шарк. – С нас в этом городе последние штаны снимут.
– Не волнуйся, дружище,
Пришлось умолчать о том, что бесплатный ночлег подразумевает ночь, проведённую на сеновале. Но ведь и мы не какие-нибудь неженки, походными условиями нас не удивишь. Зато получится сэкономить значительную сумму денег, что в нашей ситуации будет не лишним.
Оставив лошадь у коновязи, я отправилась на встречу с прошлым. Господин Азарлих ничуть не изменился за то время, что мы не виделись. Скупщик узнал меня сразу. И это не удивительно. Люди его профессии, как правило, обладают великолепной памятью на лица.
– Ты?! – его возглас был полон удивления и негодования. Мужчина хищно ощерился, демонстрируя редкие жёлтые зубы. Лысина на его голове мгновенно покрылась испариной.
– Не стоит так волноваться, милейший господин Азарлих, – я нарочито медленно растянула губы в улыбке, старательно пряча клыки. – Я тоже безмерно рада вас видеть. Мне так и не удалось забыть о той исключительной щедрости, что вы продемонстрировали при нашей первой встрече. Жаль, до сегодняшнего дня я не имела возможности отплатить вам за доброту. Но лучше ведь поздно, чем никогда. Не так ли, дорогой друг? Я ведь могу вас так называть?
Мой голос звучал ласково, даже умиротворяюще. Внутренне усмехаясь, я наблюдала за тем, как меняется выражение лица скупщика, как разглаживаются морщины на его лбу, а хищный оскал преображается в слащавую улыбку. Глупец, он и впрямь подумал, что я пришла к нему с благодарностью. Впрочем, благодарить старого прохиндея было за что. Во-первых, за справедливую цену, которую он назначил за тот изумруд, что я принесла ему на продажу. А во-вторых, за науку, которую мне преподал посланный господином Азарлихом головорез. Правда, во время обучения мне едва удалось уцелеть, но ведь никто и не обещал, что будет легко.
Молодцеватый парень приятной наружности нагнал меня на выезде из города и как-то незаметно набился в попутчики. В пятнадцать лет я казалась самой себе ужасно взрослой. Внимание молодого человека мне польстило. Между нами завязалась непринуждённая беседа. И когда новый знакомый предложил мне остановиться на ночлег в доме его сестры, я без колебаний согласилась. Стыдно признаться, но в тот миг я подумала о том, что он, быть может, влюбился в меня без памяти и потому решил представить родне, как свою невесту. Меня не насторожило даже то, что дом его сестры располагался в отдалении от людских поселений. Зато вредная, но чрезвычайно осторожная змеиная сущность, укоренившаяся во мне по воле Сайясхари, без устали жалила меня в то самое место, которое стремилось вовлечь нас в неприятности. Устав от неё отбиваться, я наконец дала себе труд задуматься о том, что же на самом деле нужно от меня этому парню. Ужасно не хотелось расставаться с розовыми мечтами о семейном счастье, но я стойко выдержала болезненный удар по самолюбию, вынужденно признавая тот факт, что тощий нескладный подросток, каким я являлась на тот момент, не смог бы заинтересовать столь видного парня, у которого наверняка нет отбоя от девок. Ещё оставалась надежда, что все его поступки совершаются просто так, по доброте душевной, но даже моя наивность, как выяснилось, имела свои пределы. К тому же местность вокруг становилась всё более дикой и необжитой, что только увеличивало мою подозрительность.
– Далеко ещё до дома твоей сестры? – спросила я мнимого жениха, из последних сил цепляясь за те крохи надежды, что ещё оставались в моём сердце.
– До сестрицы то далеко, – белозубо улыбнулся мне парень, – а вот до нужного нам места мы уже добрались.
Я растерянно огляделась по сторонам. Вокруг нас простирался густой ельник. Исчез даже малейший намёк на тропинку, а я и не заметила этого, глубоко погружённая в свои мысли.
Взгляд моего спутника вмиг сделался холодным и равнодушным.
– Отдашь деньги сама, и я, так и быть, оставлю тебя целой и невредимой, а нет, так не обессудь, убить не убью, но подранки в этом лесу долго не живут.
В этот момент как по заказу вдалеке послышался волчий вой. Атмосфера этого места подавляла, вселяла в сердце отчаяние и безысходность. И будь я более впечатлительной особой, то без разговоров отдала бы все деньги. Но с этим горе-грабителю не повезло. Я не собиралась расставаться ни со своим имуществом, ни, тем более, с жизнью. К тому же, это были мои последние сбережения. Подростку не так то просто получить выгодный заказ. И даже простые задания с минимальной оплатой в те годы попадались не часто. Я только-только начинала создавать себе имя. Деньги за изумруд должны были помочь мне продержаться на плаву около года и даже чуть больше, если быть очень экономной. Так что я постаралась задвинуть страх подальше и вытянуть на поверхность злость и негодование. Эти чувства неизменно ослабляли моё человеческое я, и позволяли змеиной сущности брать верх. В то время я ещё не обзавелась иглами с ядом, а потому пришлось действовать по-старинке. А чтобы отвлечь внимание грабителя, я достала из-за пазухи свёрток с деньгами и отбросила его в сторону.
– Теперь я могу ехать? – уточнила я с той же целью. На что получила исчерпывающий ответ:
– Не так быстро, малышка. Я ведь должен убедиться в том, что ты меня не обманываешь и в свёртке находится вся сумма, выплаченная тебе Азарлихом.
Услышав эти слова, я поняла, кто навёл на меня грабителя, и мысленно пообещала себе когда-нибудь разобраться со старым мерзавцем, поступившим со мной так подло.
Стараясь не выпускать меня из виду, парень наклонился и поднял свёрток. Всё же ему пришлось ненадолго отвлечься, чтобы пересчитать деньги. Всего на несколько кратких мгновений, которых мне вполне хватило на то, чтобы совершить стремительный бросок прямо из седла. Моё тело вытянулось в струну, казалось, в нём не осталось ничего человеческого. Внешне я выглядела прежней, за исключением незначительных изменений в виде отросших клыков, удлинившихся когтей и нескольких чешуек на висках, но моё внутреннее состояние было сродни змеиному. Я даже ощущала себя иначе, будто и впрямь сумела полностью превратиться в чешуйчатого гада.
Полёт продлился недолго. Я свалилась на парня сверху и случайно царапнула отросшими клыками кожу у него на щеке. Честно говоря, я не собиралась кусать негодяя. Думала его оглушить и только. Ради этого зажала в кулаке мешочек с мелкими монетами. Если знать, куда бить, можно с одного удара погрузить человека в бессознательное состояние на довольно продолжительное время, которого мне бы точно хватило на то, чтобы убраться от грабителя подальше. Когда парень начал оседать на землю, я испугалась, что ненароком его убила, но этот мерзавец оказался живучим и вместо того, чтобы расстаться с жизнью, отделался параличом.
Гораздо позже опытным путём я выяснила, что паралич, вызванный моим ядом, является временным и обычно длится час-полтора, не больше. Так что вполне возможно, что мой несостоявшийся грабитель до сих пор где-то живёт и здравствует. Или до него добрались волки, что тоже не исключено. В любом случае, я поступила с ним именно так, как он собирался поступить со мной. Как говорится, всё по-честному, без обид.
Скупщика я тоже не собиралась убивать. Наказание ведь должно соответствовать тяжести совершённого преступления, а за попытку ограбления не присуждают смертную казнь. Судьба сама подсказала мне, что нужно делать. Для господина Азарлиха я припасла нечто особенное – два великолепных рубина, каждый величиной с ноготь большого пальца. Вместе они создавали идеальную пару, что в разы увеличивало их стоимость. Правда, в дополнение к рубинам прилагалось наложенное на них проклятье, разрушаемое лишь смертью владельца, но об этой маленькой детали я благоразумно решила умолчать.