По прозвищу Китаец
Шрифт:
– В дансинг ты с Игнатом сходишь, – подковырнул ее Китаец, – хотя навряд ли он шатается по таким заведениям.
– Много ты о нем знаешь! – пренебрежительным тоном сказала Лиза и капризно надула свои пухленькие губки.
– А, значит, уже успела изучить? – с задорным намеком улыбнулся Танин.
– Да хватит тебе, – отмахнулась Лиза, – смотри, смотри, как та бабища на нас пялится, – легонько кивнула она в сторону вышедшей из зала и направлявшейся к перилам гардеробной немолодой паре.
Китаец кинул короткий взгляд в указанном направлении.
Мужчина, ведший «бабищу» под руку, составлял с ней смешной и трогательный контраст: щуплый, в очках, с благородно очерченным лбом, с аккуратной седеющей бородкой и меланхоличным взглядом, он напоминал своей интеллигентной внешностью какого-нибудь писателя или доктора наук.
Женщина же поражала не только своей крестьянской статью и тучными формами, но и до ужаса простонародным лицом. Жидкие светлые волосенки при помощи шпилек кое-как держались на ее грубом черепе. Ни капли косметики. Нос картошкой, прямые, как у клоуна, брови и молочно-голубые, застывшие в недоверчивом прищуре глаза, кожа вокруг которых была изборождена довольно глубокими морщинами, вкупе с тяжелым подбородком и тонкими губами, очертания которых были как бы смазаны, составляли «очарование» этой безобразно стареющей особы. На даме был золотопарчовый френч.
«С претензией, однако», – незаметно улыбнулся Китаец.
– Думает, что ты какой-нибудь мен от бизнеса, а я – твоя девчонка или даже проститутка, – с раздражением произнесла Лиза.
– Ты очень мнительна, дитя мое, – потрепал Китаец Лизу по щеке, – давай-ка все-таки пообедаем.
С этими словами он наклонился и, страстно обняв свою не меньше «бабищи» шокированную секретаршу, закрыл ей рот горячим, как песок Сахары, поцелуем.
Лиза чуть не задохнулась – от негодования, смущения и… счастья. «Бабища» даже забыла сунуть свои напоминающие мясные обрубки руки в рукава галантно распахнутой ее спутником норковой шубы.
– И такие уродины ходят в норке, – прокомментировала Лиза, которая пыталась этой репликой справиться с тем тревожно-блаженным оцепенением, в которое поверг ее вызывающий, по мнению «толстомясой», жест Танина. Он был очень доволен своей «режиссерской» находкой, в результате которой «бабища» окончательно окосела. Если раньше она с законным, как, наверное, казалось ей, недоверием пялилась на подозрительно красивую разновозрастную парочку, то теперь ее взгляд выражал не просто неодобрение – возмущение.
Подурачившись таким образом, Танин с непроницаемым лицом взял Лизу под руку и повел в зал.
– Ну ты даешь, Танин, – жеманно восторгалась она, стараясь шагать как модель – с прямой спиной, шевеля бедрами и надменно улыбаясь. – Что ты себе позволяешь?
– Считай, что это проявление отцовской нежности, – Китаец слегка наклонил голову влево. – Как ты смотришь вон на тот столик у окна?
Но ответить Лизе помешала бесшумно подлетевшая к ним официантка.
– Молодые люди, – подобострастно заблеяла она, – пройдите, пожалуйста, туда, – она тыкнула выставленным подбородком в сторону правой стены. Меж двух занятых столиков маячил один свободный.
Надо сказать, что зал ресторана состоял как бы из нескольких помещений, плавно переходящих одно в другое. Их разделяли только арки.
– О'кей, – Китаец без особого энтузиазма взглянул на густобровую и отвислозадую официантку, а потом перевел взгляд на Лизу: – Тебе как, дорогая?
– Мне все равно, – пародируя его наигранно-манерный тон, ответила Лиза.
– Вот и славно. Меню на столе. Через минуту я буду в полном вашем распоряжении, – улыбалась официантка.
– Так уж и в полном? – с шутливым недоверием спросил Танин. – Не верю! – произнес он в манере Станиславского, придав своему пластичному голосу торжественную убежденность с оттенком старческого брюзжания.
– У тебя хорошее настроение? – подняла на него свои большие глаза Лиза. – Нам светит гонорар?
– Садись, Лиза, – он с неуклюжей клоунской грацией, пародируя не то Фигаро, не то Бумбараша, отодвинул стул.
Лиза медленно опустила свой аппетитный задик на мягкое гобеленовое сиденье.
– Изучим меню, – с серьезным видом сказал Китаец, садясь напротив.
Как раз в этот момент зазвучала танцевальная мелодия. Тягуче-мечтательная и знакомая. Только Китаец никак не мог вспомнить, откуда она.
– Икру и шампанское! – зажигательно воскликнула Лиза, решившая, видно, поддержать пародийно-веселую настроенность своего шефа.
– А что, – исподлобья глянул на нее Китаец, – это мысль! А на второе?
– Мясо в горшочках…
– Болгарское рагу? – Китаец углубился в изучение меню.
– Что это за рагу?
– Мясо с овощами, – разъяснил Китаец.
– О'кей, – подражая ему, беззаботным тоном произнесла Лиза.
– А я себе попурри закажу, – улыбнулся Китаец.
– Попурри? – удивилась Лиза. – Это что-то типа Поля Мориа?
– Нет, – рассмеялся Китаец, – это разные сорта мяса в одном горшке. Французское народное блюдо.
– Если оно народное, почему его подают в таком шикарном ресторане? – с любознательным блеском в глазах спросила Лиза.
– Почему «Макдоналдс» в Москве называется рестораном, а в Штатах – это обычная закусочная?
– Забегаловка, – внесла свою лепту Лиза.
– Угу, – Китаец с насмешливой нежностью посмотрел на свою секретаршу, – ресторан – чересчур круто, согласись, звучит для обычной забегаловки.
– Круто и нелепо, – дополнила Лиза.
Освещение стало более тусклым. Причем свет убывал незаметно, как в театре.
– Переходят на ночной режим, – улыбнулась Лиза.
На танцевальную площадку потянулись пары, а рядом со столиком, за которым они сидели, выросла статная, хотя и несколько дрябловатая фигура официантки.
– Девушка, – обратился к ней Китаец, – как вас зовут?
– Вера, – растянула она свой длинный рот в кисейной улыбке.
– Прекрасное имя… – мечтательно произнес Китаец.