По прозвищу Викинг (Бежать с острова)
Шрифт:
За сутки аналитики отдела смогли подготовить большой объем дополнительной информации по Сьерра-Марино. Часть была общедоступной. Ее Вадим оставил для просмотра в дорогу. Закрытые данные пришлось изучать на месте. Викинг всегда знал, что в его работе самое тяжелое не сама операция, каких бы физических усилий она ни стоила, а именно подготовка к ней. Штудирование материалов, автоматическое запоминание необходимого выматывали иногда сильнее, чем решение практических задач. Но с этим ничего нельзя было поделать. Скрупулезная подготовка на девяносто процентов обеспечивала успех предстоящих действий. Времени было в обрез, поэтому пришлось серьезно потрудиться.
На прощание Олег Петрович, как всегда, напутствовал Вадима:
– Мне очень не нравится ситуация, в которой ты оказался. Работаешь в одиночку, но помни, что ты наш как был, так и остался. При необходимости помощь окажем. Мы не зря с тобой вместе столько сил потратили и вырастили из щенка настоящего волка, чтобы потом бросить на растерзание. Я тебя знаю – обязательно на рожон полезешь. И не пытайся строить скорбную физиономию. Все вы хоть и считаете себя профессионалами, как были балбесами и разгильдяями, так ими и остались. За вами если не проследишь, обязательно куда-нибудь вляпаетесь. Иди и смотри…
Вадим окончил за Деда:
– …утонешь – домой не возвращайся!
Олег Петрович гневно замахал руками:
– Вот, точно, мои слова подтверждаются. Никакой серьезности и приличия нет даже в разговоре со старшими. А как оторвутся от соски, совсем неуправляемыми становятся. Все, шагай, чтобы мои глаза тебя не видели. Кстати, машина ждет. На похороны успеешь.
Вадим с благодарностью подумал, что Дед не только умеет ругаться, но заботится и помнит о каждом из них – птенцах гнезда Олегова.
К четырнадцати часам неприметная «пятерка» цвета мокрого асфальта стояла у ограды Востряковского кладбища. Кортеж из двух скорбных автобусов и трех легковых машин неспешно подкатил к воротам. Несколько человек вышли из стоящего микроавтобуса и подошли к подъехавшей колонне. Судя по номерам, на нем приехали сотрудники МИДа, коллеги Валерия. Процессия проследовала внутрь.
Вадим через несколько минут окольным путем приблизился к месту захоронения и встал поодаль, за густым кустарником, на котором между ярко-зеленых листьев с трудом проклевывались мелкие бутоны белых цветков. Малочисленная кучка людей следила за процессом погребения. Знакомых лиц, кроме Паши Панфилова, видно не было. Кто-то, в строгом костюме, произнес недолгую речь, и могильщики принялись за свою работу. Все выглядело буднично, за исключением, может быть, того, что гробы были закрыты и походили формой на ящики.
Вадим ничего не чувствовал: ни скорби, соответствующей моменту, ни горя. Ему просто не верилось, что сейчас уходят в землю близкие ему люди. Все, что должно было перегореть, – уже перегорело. Он не видел их мертвыми, поэтому и не мог до конца воспринять и самого факта похорон. Не дожидаясь окончания, Вадим тем же путем вышел из кладбища и сел в машину.
Самолет вылетал в двадцать тридцать, и ему нужно было собрать в дорогу вещи. Машину он отпустил. Решил добираться до аэропорта на такси. Соседка Галина Андреевна долго охала и ругала работу, которая не дает Вадиму как следует отдохнуть и совершенно не оставляет времени на личную жизнь. Он поведал ей, что произошла очень серьезная авария на буровой под Ноябрьском, и если срочно не наладить электронику, то произойдет бутование скважины, грозящее резким повышением давления в пласте, в результате чего нефть может опуститься на несколько километров ниже. Из-за этого все остальные скважины придется перебуривать или совсем закрывать месторождение.
После выслушивания этой ахинеи Галина Андреевна прониклась ответственностью и срочно собрала в дорогу объемистый пакет с едой. Краем глаза в зеркале Вадим заметил, как она тайком перекрестила его спину. Он не был ни атеистом, ни особо верующим, но было приятно, что кто-то чисто по-семейному провожает его.
Ровно в девятнадцать часов на желтой с шашечками «Волге» Веклемишев, или как он сейчас именовался – Веклищев, подкатил к аэровокзалу. Подхватив свой немудреный багаж, Вадим вошел через стеклянные двери в зал ожидания и сразу заметил Игоря Владимировича. Он стоял рядом со стойкой, над которой на табло горела надпись, соответствующая рейсу Вадима.
Посланник Старикова был один, и в голову Вадима закралась мысль, что начальствующий попутчик по каким-либо причинам не полетит. Однако у ног провожающего стоял весьма объемистый дорожный кейс, и он вряд ли предназначался для подарков в дорогу. Следовательно, представитель Генеральной прокуратуры уже прибыл и, вероятно, жаждет с ним встречи, чего нельзя сказать о товарище из Главного управления уголовного розыска в лице Вадима.
Игорь Владимирович радушно поздоровался. Он передал на словах не очень существенные инструкции от Станислава Сергеевича и дополнительные общие материалы. В принципе такую информацию Вадим уже получил в своем отделе, и особого интереса она не представляла. Потом они стояли молча и без интереса оглядывали полупустой зал. Пора бы уже объявить регистрацию на рейс, но динамики пока безмолвствовали.
Вадим обратил внимание на эффектную шатенку лет тридцати, шествующую через зал с гордо поднятой головой. Аскетом Викинг не был, и красивые женщины всегда привлекали его.
Судя по некоторому оживлению среди мужской части ожидающих, не он один обратил внимание на столь прелестный объект. Красотка, не обращая ни малейшего внимания на взгляды окружающих, подошла к их скучающей компании и совершенно неожиданно для Вадима поздоровалась.
Игорь Владимирович галантно представил ему незнакомку:
– Надежда Алексеевна Ломейко – следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам, ваш непосредственный начальник на время проведения расследования. Прошу любить и жаловать, – и замолчал, любуясь выражением растерянности, возникшим на лице Вадима.
Известная фраза «эффект разорвавшейся бомбы» вряд ли подходила к ситуации. Под бомбежкой ему бывать приходилось, и он не испытывал в той обстановке такого идиотского состояния бессилия. Вадим припомнил ехидную ухмылку Старикова во время инструктажа, когда тот информировал о следователе, и понял, что его подставили самым хамским образом.
Дама протянула руку Вадиму, и он автоматически пожал узкую, но твердую ладошку. Она поняла по реакции будущего соратника – он не знал, что она женщина, и оценила это по-своему. Строгое выражение ее лица стало еще более холодным и независимым.
Игорь Владимирович, насладившись произведенным эффектом, вежливо попрощался и удалился. Вадим, с тоской глядя ему вслед, представил, с каким глубоким удовлетворением он сейчас с разворота врезал бы пяткой по идеально стриженному затылку.
Объявили начало регистрации. Надежда Алексеевна, подхватив свой кейс, направилась к стойке. Вадим, так и не сообразив, должен ли джентльмен в данной ситуации помогать даме нести свой багаж и дама перед ним или все же руководящий товарищ, уныло поплелся следом.