По прозвищю "Царь"
Шрифт:
Тренировки Бескова обычно строились следующим образом. Сначала шла небольшая разминка, а потом мы играли в квадрат: пять на два, четыре на два… Следом — технический комплекс. Все шло через работу с мячом, В конце тренировки — удары по воротам и, может быть, небольшая двухсторонка. У Романцева, когда он пришел в «Спартак», на занятиях было практически все то же самое.
Да, возможно, тренировки казались однообразными, но они приносили свои плоды. И нам — тем, кто выступал в «Спартаке», они нравились. За счет этой работы мы и обыгрывали всех подряд. Не спорю: возможно, чего-то в наших занятиях не хватало. Футбол не стоит на месте. Кто-то постоянно что-то придумывает, ищет новые ходы. И это правильно.
Если на тренировке Бескову не нравилось, как футболисты выполняют упражнение, он мог остановить занятие и сказать: «Начинайте все сначала». Он не кричал, но ребята были словно под гипнозом. Они не спорили и понимали: надо делать так, как говорит тренер. Может, кто-то и бурчал, но про себя.
Говорили, что в межсезонье 1988/89 Бесков собрался кардинально перетряхнуть состав. И ветераны взбунтовались. Вдобавок, как я понял, у тренера было далеко не все гладко в отношениях с начальником команды Николаем Петровичем Старостиным. Впрочем, я в эти детали не влезал. Мое дело было — тренироваться и играть.
Потом задавались вопросы: «Почему некоторые футболисты, к которым Бесков хорошо относился, и в том числе Мостовой, не заступились за тренера?» Но я изначально не лез во все эти дела. И был далек от внутрикомандных интриг. Да и потом — что бы значило мое слово, на тот момент совсем еще сопляка? Таких, как я, было еще двадцать человек в дубле. Мое отличие от них было лишь в том, что я выступал в основе, так как Бесков ко мне замечательно относился. Но я старался оправдывать доверие исключительно игрой, а не вступлением в какие-то там коалиции. Я полностью отдавался на футбольном поле, так как понимал — это главное, что от меня нужно. А старшего тренера я обязан был слушаться в любом случае, кем бы он ни был.
В 1988 году в «Спартак» попали два моих бывших партнера по школе ЦСКА. Одним из них был мой хороший знакомый еще и по «Пресне» Димка Градиленко. Когда он перебрался в «Спартак», я уже считался в команде едва ли не звездой. И по-свойски подшучивал над ним:
— Что стоишь, молодой? Неси мячи.
Димка улыбался, отвечал: «Слушаюсь» — и бежал.
Дмитрий Градиленко, партнер Мостового по школе ЦСКА, «Красной Пресне» и «Спартаку»:
— Фантастическая техника, светлая голова, умение исполнять стандартные положения — всем этим Саша отличался с юношеских пор. Когда я соперничал против него в тренировочных играх, мне приходилось несладко. Другое дело, что у Сашки был непростой характер. Но к таким игрокам надо искать свой подход. У всех великих личностей был сложный характер. Надо помогать ярким футболистам раскрывать свои сильные качества, беречь их. А Мостового я однозначно назову звездой.
Также в «Спартаке» оказался вратарь Мишка Еремин, который позже вернулся в ЦСКА, а в 1991 году трагически погиб в автокатастрофе. Когда я играл в армейской школе, Мишка был в нашей команде настоящим лидером. Он уже в детстве выделялся габаритами. Это я был хиляк, пятьдесят—шестьдесят килограммов. А Мишка — мощный, здоровый парень. Глыба! Он уже в шестнадцать лет был под метр девяносто. С таким вратарем нас все боялись. И мы постоянно занимали первые места среди сверстников.
По характеру Мишка был шебутной парень. В любой компании мог кому-то дать подзатыльник. А что ему можно было сказать в ответ: такая махина!
О трагедии, которая случилась с Ереминым, я узнал из теленовостей. Финал Кубка СССР 1991 года ЦСКА — «Торпедо», который стал для него последним матчем в жизни, мы смотрели по телевизору. А потом, сутки спустя, услышали эти ужасные новости. Я, кстати, много ездил по той дороге, где он разбился, — это по пути к моим родителям. И потом даже видел место, где случилась трагедия. Прямо скажем, дороги в те времена у нас были безобразные — ни света, ни разметки. А они ехали ночью.
Что касается меня, я всю жизнь старался ездить осторожно. Если никуда не опаздывал — не ускорялся. Зачем понапрасну рисковать? К тому же всегда анализировал ситуацию на дороге. Меня очень злят люди, совершающие необдуманные маневры, думающие только о себе. Из-за таких потом и происходят аварии. Бывают ситуации, когда кто-то вылетает перед самым твоим носом и ты думаешь: все, это конец. Пару раз уходить от столкновений помогала реакция. Водитель всегда должен понимать: он не один на дороге. Й всегда есть люди, которые едут сзади, сбоку, слева, справа. И прежде чем совершить маневр, надо подумать: к чему он может привести?
Сам я один раз тоже попал в автопроисшествие. Зимой 1989 года мою «шестерку» «жигулей» занесло на дороге в Тарасовку. На шоссе был лед, и меня выбросило в кювет. К счастью, обошлось без травм. Но «жигули» мы с моим другом Олегом долго не могли достать из ямы, Часа четыре голосовали у дороги — нужна была мощная машина, чтобы нас подцепить. Поймали КРаЗ, но даже он не смог нас вытащить. В итоге пошли в ближайшую деревню, нашли тракториста, и он на своем чуде техники вытащил наш автомобиль,
Впрочем, я отвлекся от темы. Сезон-1988 мы заканчивали еврокубковыми матчами с румынским «Стяуа». И выступили в них крайне неудачно. Думаю, это стало еще одним поводом для отставки Бескова. В Москве мы уступили румынам со счетом 1:2, Играли, как сейчас помню, на подмороженном поле стадиона «Динамо». Перед матчем у нас возникла проблема — не нашлось подходящих бутс. Администратор Александр Хаджи всю Москву изворошил, чтобы найти какую-то более или менее нормальную обувь. У румын же, как ни странно, с обмундированием все было в порядке. Мы удивлялись: «Как это так, у них есть походящая обувь, а у нас нет?»
После этого поражения конфликт в «Спартаке» обострился. Хотя стоило принять во внимание, что у «Стяуа» в то время была очень сильная команда, которая обыгрывала многих соперников в Европе. Но четвертое место в чемпионате — худший результат за последние десять сезонов — и неудачная игра в евро кубках вкупе с расколом внутри коллектива предопределили отставку Бескова, Сам я, конечно, не знал, чем все кончится. Но когда вернулся из молодежной сборной, у нас уже был новый тренер — Романцев.
С Бесковым я потом пересекался еще раза три-четыре. Как-то увиделись на футболе. Он подошел ко мне, тепло обнял и сказал, что следит за моим выступлением в Европе. Было приятно. Потом несколько раз передавал мне приветы через общих знакомых. Слышал и о его фразе, сказанной после истории на Евро-2004, когда Ярцев отчислил меня из сборной: «Была совершена глупость». Впрочем, тогда многие говорили мне такие же слова.
Конечно же, Бесков многое мне дал. За что я благодарен и ему, и Романцеву, так это за прививание культуры паса. Уже потом, выступая в Европе, я «душил» многих своих партнеров: «Как можно так отдавать передачу? Я же играю в твоей команде! Покати мяч так, чтобы мне не надо было мучиться, бороться с ним!» Остывая, я понимал, что парню, который сделал такую передачу, это просто не дано. А все почему? Да потому что в шестнадцать-семнадцать лет у него не было своего Бескова, который вдалбливал бы эти азы на тренировках. Мы по тридцать минут отрабатывали этот пас, чтобы мячик не подпрыгнул ни на сантиметр, чтобы точно катился к игроку. Эту культуру спартаковские тренеры в меня основательно заложили. Дриблинг-то у меня с самого начала был неплохой. И благодаря совокупности этих двух качеств — технике и культуре паса — я потом и выделялся в Европе. Значит, я хорошо усвоил уроки мастерства.