По пути с Богом (сборник)
Шрифт:
Что касается Рамдаса, то Бог направил его после нескольких месяцев странствий в Тируванамалаи, где в маленькой хижине близ священной горы Аруначала жил Бхагаван Рамана Махарши. Рамдас лишь встал перед ним и про себя произнес молитву: «Прошу, удостой своей милости это дитя, этого слугу». И глаза великого святого, излучая милость, обратились к Рамдасу, приводя в трепет все его существо. Преображение, начатое с помощью Рамнама, мгновенно завершилось, и в один миг милость сотворила чудо: искатель и цель слились воедино, и беспредельное блаженство, любовь и свет, в свое время обещанные ему гурудевом, когда тот дал ему посвящение в Рамнам, теперь стали его достоянием. Такова сила милости
Гуру – воплощение сострадания и доброты, нет, он не что иное, как инструмент божественной силы, и одно его прикосновение может сделать вас самих воплощением святого блаженства. Гуру – больше, чем отец и мать. Те могут с любовью заботиться о вашем теле, тогда как гуру берет на себя заботу о вашей душе и в нужное время дает ей толчок, который соединяет ее с космическим сознанием. Гуру – подлинный спаситель, не знающий в этом равных».
Спаситель
Когда Папа кончил говорить, наступила полная тишина. Но вот одна почитательница спросила Папу: «А ты ведь будешь нашим спасителем?» Папа обернулся к ней и сказал с улыбкой: «Рамдас готов, а готовы ли вы? Спаситель подобен лодочнику, который выходит в море в шторм, в страшный ливень, чтобы захватить на борт человека, отчаянно сражающегося с волнами. Но неразумное существо говорит: „О нет, я справлюсь собственными силами“ и отказывается от спасения».
«А разве не может лодочник насильно втащить его в лодку, ведь его обязанность – спасать утопающих?» – спросил один почитатель.
«Да, он может это сделать», – сказал Папа с чарующей улыбкой на губах. Снова наступила тишина. И тогда Папа наклонился вперед на своем стуле (этот разговор происходил летним вечером на открытой площадке за молитвенным залом, еще до того, как там был разбит сад – Панчавати). Блеснув глазами, Папа сказал: «Да, Папа готов поднять всех вас, любого из вас, в свою лодку. Но готовы ли вы к этому? От вас он не потребует никаких усилий, он все сделает за вас, но единственное, о чем он просит: оставьте свои мирские дела, свою активную деятельность, свою борьбу, остановитесь и доверьтесь Рамдасу, он спасет вас. Вы готовы к этому?»
Никто не ответил, все смотрели друг на друга. Папа еще больше наклонился вперед и сказал тихим голосом: «Рамдас дает вам три минуты (он посмотрел на часы). Если кто-то из вас хочет освобождения, пожалуйста, скажите об этом. Только вам придется отказаться от всего, за что вы так крепко держались, считая своим, и принять Вселенную как проявление Бога. Вы готовы?»
И снова никто не ответил. Одним из тех, кто молчал, как немой, кто словно проглотил язык при неожиданном предложении Папы, был и я – тот, кто, едва успев родиться, лежал у него на коленях, кого он нянчил на руках, кто все время проводил с ним, кому он дал имя при рождении, а потом, восьмилетнему, посвящение в Рамнам и кого всегда учил всему, что есть доброго в мире.
Три раза повторил Папа свое предложение, и три раза оно было встречено молчанием тех, кто еще несколькими минутами раньше молил его о спасении. И тогда Папа с улыбкой бесконечной жалости и сочувствия тихо сказал: «Три минуты прошли, срок предложения истек». Мы молча простерлись у стоп Папы, а потом разошлись по своим комнатам. В тот вечер в ашраме было не слышно разговоров.
Глубина «разочарования» Папы проявилась позднее, в тот же вечер, когда он рассказал Матаджи о беседе с нами и о предложенном нам выборе. «Они не захотели быть спасенными», – тихо сказал Папа. Он лежал на кровати, и Матаджи вместе с одним из почитателей делали ему массаж.
«Папа, ты ведь живешь в их сердцах, – сказала Матаджи, – почему же ты сам не открыл им рот и не развязал им язык, чтобы они произнесли нужные слова?»
Папа только улыбался – и опять улыбкой беспредельной жалости и симпатии. «Пусть исполнится воля Рама», – сказал он.
После того как Папа удалился, я, склоняясь к ногам Матаджи, взглянул ей в лицо. На нем запечатлелся тот же взгляд, какой я дважды в тот вечер видел на лице Папы. Потом Матаджи сказала: «Понимаете ли вы, люди, какую драгоценную возможность упустили? Она выпадает только раз в жизни. Папа, которого вы называете своим гуру, которому вы пишете длинные письма в цветистом стиле, подошел к вашему порогу, умоляя вас последовать за ним, вы же захлопнули перед ним дверь! И вы называете себя преданными Папе, его детьми!»
Прощание
Было лето 1963 года, последнего года физического присутствия Возлюбленного Папы с нами. По милости его мы с женой в очередной раз приехали в ашрам. Апрель – месяц рождения Папы, и было так чудесно оказаться тогда в ашраме. Хотя и не устраивалось никаких специальных торжеств, но там был Папа, и войти утром в его комнату и склониться к его ногам было великой радостью. Мы вошли к нему ранним утром и были встречены его чудесной улыбкой. «Вы сегодня так рано, по какому же это случаю?» – спросил Папа. «Но сегодня ведь день рождения Папы, разве не так?» – сказал я с фамильярностью, которая была моей привилегией в течение трех последних десятилетий.
«Что уж тут такого особенного в дне рождении Рамдаса, – снова спросил Папа, – не выросла ли у него за эту ночь парочка рогов? Он встает как обычно, пьет свой утренний кофе, диктует письма, а потом выходит из комнаты. Чем же так отличается этот день?» – настойчиво спрашивал Папа, и чудные озорные искорки сияли в его глазах.
«Для нас это особый день, Папа», – ответил я. Мы оба теперь сидели на полу у его стула. «Он дает нам лишнюю возможность выразить благодарность». «Выразить благодарность? – воскликнул Папа, широко открыв глаза. – За что?» «Вознести Господу благодарность за то, что Он дал нам Папу», – сказал я с вытянутым лицом, хотя, наверное, должен был смеяться от шутливо-серьезного юмора Папы. «И как долго собираетесь вы вот так благодарить Господа?» – спросил Папа. «Многие, многие годы, Папа», – сразу же сказал я, хотя что-то в тоне Папы, в его глазах, ставших печальными, заставило меня вздрогнуть. Папа, пожалуйста, скажи, что ты благословляешь мою молитву о «многих, многих годах», просил я молча. Но Папа, не откликнувшись, переменил тему.
Для Папы это был всего лишь обычный день, но после моего утреннего разговора с ним этот день приобрел особое значение. Я отчаянно пытался избавиться от леденящего чувства, которое не покидало меня. «Папа, – сказал я, снова привлекая его внимание, – на следующей неделе – мой день рождения, и я чувствую себя благословенным оттого, что нахожусь в ашраме».
«Сколько тебе будет лет?» – спросил Папа с улыбкой. Я назвал свой возраст, и Папа кивнул головой. «О да, ты на один год моложе ашрама, ведь так? Рамдас помнит тот день, когда ты родился. Твоя мать очень хотела коснуться стоп Рамдаса, но она не могла подняться с постели и потому настояла, чтобы он встал на скамейку. Потом ей не терпелось как можно скорее принести тебя в ашрам и, не вняв советам старших, она все-таки принесла тебя сюда, когда тебе было всего несколько дней. Положив «сверток», в котором ты находился, к стопам Рамдаса, она попросила, чтобы он благословил тебя. "Благословение Рамдаса уже на нем", – сказал он. Но она не успокоилась, пока Рамдас не поднял тебя и не взял на руки. Так велика была ее преданность», – сказал Папа.