По следам гениального грабителя
Шрифт:
— Разрешите?
Алексей Михалев сидел за столом: вальяжный, в дорогом костюме в тонкую белую клеточку и, как показалось Никифорову, еще более раздобревший. Он вообще умел меняться и с каждой встречей выглядел все дороднее и дороднее, что, однако, не добавляло его внешности добродушия.
— Как-то ты не по-свойски, Потап, заходишь, — весело произнес бывший подчиненный. — Проходи! Можешь не стучаться, я уже тебе говорил об этом. К чему нам такие церемонии? Все-таки не чужие, как-никак вместе армейскую лямку тянули.
Потап присел. Добродушная тональность Михалева немного сбивала с толку. Прежде подобной жизнерадостности за ним не наблюдалось, и сейчас она выпирала в его голосе весьма неестественно, как игра расстроенной скрипки в слаженном оркестре. Он хорошо знал своего приятеля, тот был не склонен к сентиментальности.
Потап поймал себя на том, что присел на самый краешек стула, острые углы которого неприятно врезались в бедра. Впрочем, из такого положения очень легко вскакивать.
— Я это помню, — отозвался Никифоров. Хотел произнести бодро, но отчего-то прозвучало уныло. Именно таким упавшим голосом отвечают арестанты, приговоренные к пожизненному заключению.
Но разговор, не сулящий ничего хорошего, продолжался.
— Тут такое дело, Потап… Угощайся, — пододвинул он коробку с первоклассными кубинскими сигарами. С недавних пор Алексей Михалев играл роль аристократа, и надо признать, что она ему удавалась. Во всяком случае, ни в поведении, ни в одежде он промахов не давал. Это не фальшь в голосе, которая буквально выворачивала наизнанку.
— Ты забыл… Я бросил…
— Ах да, извини… Ты меня пойми, — прижал он к груди руки. — Я ничего не имею против тебя, но по большому счету ничего и не решаю. От меня ничего не зависит.
— Не тяни, говори, что там?
— Принято решение тебя уволить.
— Ах вот оно что, нечто подобное я предполагал. Мог бы позвонить по телефону, чего я тащился через весь город? Да и тебе было бы проще, не нужно было бы вставать в такую рань.
— Вообще мог бы… Но делать этого я не стал. — Михалев отрицательно покачал головой. — Решил сказать тебе это лично, хотя мне было и нелегко.
— Спасибо. Для меня это тоже много значит.
— Если тебе будет легче, могу сказать, что мы уволили не только тебя, а всю охрану банка «Заречье». Сейчас набираем новых людей. — Посмотрев на часы, он добавил: — Через полчаса должны подойти кандидаты… Проведу собеседование.
— Старший смены Журавлев?
— Именно так. Пойми, я сделал все, что мог.
— Верю. Я могу идти?
— Послушай меня, Потап, — Никифоров невольно обернулся, — если что-нибудь будет наклевываться, то я тебе обязательно сообщу.
— Не утруждайся, как-нибудь справлюсь. А вообще, спасибо… Тогда на службе я в тебе ошибался, но ты оказался лучше, чем я думал.
— Спасибо. Я тоже о тебе хорошего мнения.
Оставшись в одиночестве, Алексей Михалев включил монитор. Тот по-прежнему отображал одну и ту же картинку: пустынный холл с закрытой стеклянной дверью. Но в действительности все было наоборот: банк открылся еще полчаса назад; охрана уже размещалась на своих местах; менеджеры заняли свои места, а через распахнутые двери входили клиенты.
Понемногу работа банка налаживалась.
Странным было то, что электронщикам не удавалось отладить систему безопасности банка — в силу каких-то необъяснимых причин она постоянно давала сбой и выставляла на монитор одну и ту же картинку. Систему неоднократно перезагружали, перепрограммировали, но картинка каким-то зашифрованным вирусом неумолимо возвращалась обратно. Человек, проникший в охранную систему банка, был невероятно талантлив и наверняка оставил еще немало подобных сюрпризов. Вот только зачем он это сделал, из вредности, что ли?
Неожиданно зазвонил телефон, Алексей Павлович поднял трубку:
— Михалев у аппарата.
— Ты сейчас занят, Леша?
Алексей мгновенно узнал голос абонента и сразу почувствовал, как вспотела ладонь, держащая в руке трубку.
— Нет. Я вас слушаю. — Он хотел назвать человека по имени и отчеству, но вовремя спохватился.
— Ты надежно их спрятал? — прозвучал добродушный голос.
— Да… Довольно глубоко, — бодро отвечал Алексей Павлович, не без труда преодолев подступивший к горлу ком.
— Тогда я спокоен.
В трубке тотчас зазвучали короткие гудки. Некоторое время Михалев вслушивался в их звучание, как если бы рассчитывал на возобновление прерванного разговора, а затем бережно положил трубку на рычаг. Потом подошел к шкафу, стоящему в самом углу кабинета, распахнул стеклянные дверцы и вытащил из темной глубины бутылку коньяка тридцатилетней выдержки. Налив полную рюмку, досадливо поморщился, когда тоненькая коричневая струйка стекла на дрогнувшие пальцы, после чего выпил одним махом. Поставил коньяк на прежнее место, шагнул к окну, настежь распахнутому. Служебную стоянку быстрым шагом пересекал Потап Никифоров. Отчего-то Михалеву хотелось, чтобы бывший сослуживец обернулся, но этого не произошло: сняв машину с сигнализации, тот юркнул в салон и быстро отъехал.
А может, оно и к лучшему.
Игнат Забаров был среднего роста и плотной комплекции. С правильными чертами лица и одновременно совершенно незапоминающимися. У него был большой прямой нос, средней полноты губы с поднятыми вверх уголками, большие темно-серые глаза, придававшие лицу чуточку сентиментальности. У Сафы Валидова в «Транссибнефти» он служил уже десять лет. Сначала руководил электронной разведкой, чем непосредственно занимался в стенах областного МВД, а последние три года руководил службой безопасности и, как ему думалось, со своей работой справлялся достойно.
Приказ Валидова поставить на «прослушку» всех компаньонов не удивлял: он и раньше не особенно доверял партнерам и в качестве предупредительной меры любил послушать их телефонные разговоры. И нередко на основе полученных данных решал вопрос о дальнейшем сотрудничестве. Вот только в этот раз задача была помасштабнее. Да и порискованнее. Каждый объект имел огромную власть, содержал собственную службу безопасности. Если они выяснят, откуда проглядывает угроза, то Валидова ожидает затяжная война без правил, в которой пленных не будет.