По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Кешоков Рашид Пшемахович

— Для какой цели вы сделали лом? — в упор глядя на допрашиваемого, спросил Вадим Акимович.

— Какой еще лом?

— Хватит врать. В кузнице зачем железную полосу взя­ли?.

Женетлев усмехнулся сухими губами:

— Так я же на кочергу. Кочергу сделал. Она и сейчас в пекарне.

— С какой целью вы вертелись возле кассы в магазине?

— Там у них ящик хороший... Хотел я у заведующего попросить его, да потом раздумал. Решил, что не даст.

— А зачем вам такой ящик?

— Приспособить под форму хотел. Мои формы прогоре­ли почти все...

— Что-то у вас все вдруг поломалось и прогорело: и кочерга, и формы,—

с досадой прервал его Дараев.— Ладно, можете идти...

Оборвалась последняя надежда. Ни допрос, ни обыск не дали ничего нового. Ни одного метра ткани из магазина в домах Женетлева и Бжасова обнаружено не было...

И этот день прошел зря

Возвращаясь вечером из сельсовета к гостеприимному дому Тамара Эдиджева на линейке, все хмурились и молча­ли. Услышав храп лошадей у ворот, навстречу выбежала жена Тамара, черноглазая стройная адыгейка и на родном языке что-то зашептала мужу.

— Скорей пойдем, в дом пойдем! — засуетился участко­вый, торопя своих спутников.

— Что случилось-то? — устало спросил Вадим Акимович.

— Стучал... в окно крепко стучал... Неизвестный чело­век стучал...— сбивчиво заговорил Тамар, когда они вошли в дом.

— Говорите лучше по-адыгейски, Тамар,— поморщив­шись, сказал Дараев.— Меджид мне переведет.

Эдиджев, оживленно жестикулируя, стал рассказывать что-то своему начальнику отделения.

Оказалось, что за полчаса до- их приезда, примерно в половине восьмого, в окно к Эдиджевым громко постучали. Жена Тамара спросила, кто там. Незнакомый голос ответил по-адыгейски: «Передай своему, что магазин очистили экспе­дитор сельпо и счетовод колхоза... А если не поверит, пусть спросит рыбака Сафара Негучева. Он их видел. Обоих. Все барахло спрятано в сарае Галима Лялева и в кухне Умара Чухова. Меня пусть не ищут. Не хочу быть свидетелем. Так и передай!»

С этими словами человек за окном исчез. В темноте жена участкового не смогла его разглядеть.

— Черт побери, не дело, а сказки Шехеразады,— руг­нулся Дараев и посмотрел на часы.— Вот тебе и отдохнули. Что ж, придется опять засучивать рукава. Тамар, двигай, брат, к этому рыбаку и тащи его на допрос. А мы с Меджидом вернемся в сельсовет пешком.

.. Вадим Акимович снова приободрился. Сидя в полутем­ной бухгалтерии сельсовета и прикуривая от керосиновой лампы одну папиросу за другой, он рассказывал молчаливо­му Куваеву разные истории из своей практики. Верный уко­ренившейся привычке, он слегка привирал, причем ложь эта рождалась не экспромтом, она уже устоялась, обрастая все новыми подробностями от частого употребления, и настоль­ко стала частью его самого, что он совершенно искренне не считал ее ложью и твердо верил в то, что рассказывал

В действительности же не так уж много удач выпадало на долю оперуполномоченного Вадима Дараева Однако был он на хорошем счету у начальства, ибо умел произвести впе­чатление. В случае благополучном всегда оказывался на виду, а когда дело заходило в тупик, как-то всегда получалось, что не он ходил в виноватых. В последнее время ему не везло. Недавно начальник управления Дыбагов недвусмысленно дал понять, что ждет гораздо больше энергии и инициативы от своих подчиненных, и выразительно посмотрел на Дараева. А тут еще этот новый «опер» из московской школы милиции. Подумаешь, изловил вагонных воришек и сразу замечен на­чальством. Подсунуть бы ему этот орешек.

Словом, раскрытие Афипского грабежа Дараев считал теперь чуть ли не делом своей чести.

Сидеть им пришлось довольно долго. Меджид уже кле­вал носом. Эдиджев привел Негучева в первом часу ночи: ему пришлось ждать, пока тот починит свои прохудившиеся са­поги.

Был это молодой парень угрюмого вида с пронзительно черными глазами и ястребиным носом. Он заметно нервни­чал и все время потирал руки.

Дараев начал допрос с обычных формальностей:

—Фамилия?

—Негучев Сафар.

—Профессия?

Негучев перевел недоуменный взгляд на участкового.

—Чем занимаетесь? — помог тот.

—Рыба ловим. Колхоз — рыба ловим...

—Может, я допрошу его? Он плохо говорит по-русски,— вмешался Куваев.

—Давайте.

Меджид велел участковому записывать и, предупредив Негучева о судебной ответственности за дачу ложных пока­заний, начал допрос.

Негучев заметно трусил. Он поминутно подтягивал ле­вой рукой голенища потрепанных кирзовых сапог. В правой держал овчинную шапку. Короткие, толстые пальцы в ссади­нах слегка подрагивали. Говорил рыбак запинаясь и поминут­но просил извинения, что не рассказал раньше всего, что было ему известно.

—Боится наша... мест будет, резить будет,— униженным тоном сказал он Дараеву по-русски, улучив момент между двумя вопросами Меджида.

—Давай, давай,— кивнул Дараев.— Выкладывай ему все по-своему.

Из путаного рассказа рыбака выяснилось, что за несколь­ко часов до грабежа он оседлал лошадь и поехал в соседний аул Хантук к своему знакомому Хакасу Хатумову, который устраивал вечер по случаю выздоровления старшего брата после тяжелой болезни. Негучев пробыл у Хакаса примерно часов до двух и, отказавшись от ночлега, отправился домой верхом, как и приехал. Был, разумеется, навеселе и несколько верст проскакал галопом, чтобы развеяться. Только перед самым Афипсом придержал коня. Подъезжая к окраине, вдруг увидел, как из-за усадьбы Лялева вышли двое незнакомых ему людей с какими-то тюками на плечах. Оба явно спешили. В это время лошадь Сафара фыркнула, и неизвестные скрылись во дворе счетовода Чухова. Не придав этому значения, Сафар галопом поскакал к своему дому.

На другой день, когда весть об ограблении магазина раз­неслась по аулу, Сафар вспомнил о ночной встрече. Он долго раздумывал, сообщить об этом милиции или нет, но в конце концов решил никуда не ходить, опасаясь мести со стороны бандитов.

— Вы могли бы опознать их? — спросил Куваев.

— Нет. Не могу. Шагов сорок до них было, не меньше. Луна, правда, светила, но они шли по-над изгородью. Лица в тени оставались. Да и выпил я изрядно...

Меджид перевел все рассказанное рыбаком Дараеву. Тот попросил задать еще несколько вопросов:

— Спросите у него, как были одеты неизвестные и на­ сколько велики узлы, которые они несли. Хотя бы пример­но. Это одно. И второе: говорил ли Негучев кому-нибудь, кроме нас, о том, что видел?

— Нэт... не говорили. Никому не говорили,— понял рыбак и продолжал по-адыгейски, обращаясь уже к Куваеву.

По словам Сафара, на обоих были бешметы и ушанки, а несли они на плечах что-то тяжелое. В темноте ему показа­лось, что это какие-то свертки, вроде рулонов толя. Что же касается Лялева и Чухова, то о них Сафар Негучев отозвал- . ся неодобрительно. Оба ни разу не попадались, но о них шла дурная слава, как о браконьерах, которые любят побаловать­ся колхозной рыбкой.