По следам Карабаира Кольцо старого шейха
Шрифт:
— То-то. Можешь ехать домой. Еще встретимся.
Едва Жунид пришел в управление и сел за стол в своей комнате, чтобы еще раз прочитать протокол допроса Сысоевой, неожиданно, без стука, вошел Дараев.
— С приездом! И поздравляю с квартирой!
— Спасибо, Вадим Акимович,— просто ответил Жунид.— Садитесь.
— Как устроились?
— Сносно...— Жунид отчертил ногте.м то место в протоколе, где указывались названные девушкой приметы обоих парней.— У вас, я слышал, полная удача?
— Да,— неохотно ответил Вадим Акимович. Его до сих пор беспокоили
— Вы к нам прямо из школы милиции?
– Да.
— Но До этого, наверное, работали в органах?
— Конечно. Три года.
— Значит, шесть лет стажа. Сам молодой, а стаж — подходящий...
Дараев явно испытывал неловкость. Шукаев объяснил это по-своему. Человек зашел из вежливости и, как всегда в таких случаях, не находит, о чем говорить.
— А я после совпартшколы служил, в войсках ОГПУ. Потом демобилизовался и сюда,— сказал Дараев.
Снова — пауза.
— Как Краснодар? Нравится? — спросил, наконец, Вадим Акимович.
— Ничего,— неопределенно ответил Жунид.
— Ладно. Не буду мешать,— поднялся Дараев.— Рад был познакомиться. Желаю удачи!
— Спасибо!
«И чего приходил? — подумал Жунид, когда его новый сослуживец вышел.— Может, хотел что-нибудь попросить да постеснялся? А в общем, видно, человек симпатичный».
Между тем Дараев уже входил к Ивасьяну.
— Здравствуйте, Тигран Вартанович!
— Здоров. Садись.
— Был сейчас у Шукаева.
— Ну и как?
— Парень, по-моему, серьезный,— честно признался Вадим.
— Не знаю, не знаю,— с досадой перебил его Ивасьян.— Поживем — увидим! А сейчас о деле...
В Елизаветинскую Шукаев приехал в первый день Пасхи.
В маленькой беленой церквушке надтреснуто заливались колокола, из ворот церковного дворика выходили закутанные в вязаные платки старухи, бородатые казаки, истово крестясь и нараспев говоря «Христос воскресе!», лобызались с родственниками и знакомыми. По улицам табунами бродили молодые чубатые парни, уже изрядно навеселе. Кое-где раздавались звуки гармошки, в одном из домов горланили: «Каз-булат удалой, бедна сакля твоя...» На кирпичной стене станичного Совета висело объявление, написанное от руки, на листе серой оберточной бумаги:
«Товарищи станичники! В два часа сегодня будет лекция под названием: «Религия — опиум для народа». Явка строго обязательна».
Жунид отпустил линейку, на которой приехал, смахнул клочком газеты пыль со своей полевой сумки и вошел в стан-совет. За столиком у окна двое сельисполнителей играли в шашки. На ходу поздоровавшись с ними, он открыл дверь с табличкой «Милиция». За облезлым столом возле единственного окна сидел пожилой милиционер. Он, видимо, дремал до появления Жунида, потому что в ответ на его приветствие вскочил и сонно заморгал.
— Мне нужен участковый уполномоченный.
— Я и есть! Стефан Дорофеев! — козырнул тот
Шукаев сел, не дожидаясь приглашения, и, достав из сумки бумагу, предписывающую местным властям оказывать всяческое содействие нредъявителю, протянул ее Дорофееву.
Прочитав, участковый еще раз. почтительно вытянулся.
— Садитесь,— поморщился Жунид.— Давайте поговорим. Кажется, вы первым начинали расследование по делу об изнасиловании Марии Сысоевой?
— Так точно! Но я... знаете...
Дорофеев сбивчиво стал рассказывать. Он действительно первым выезжал на место происшествия, допрашивал потерпевшую. Однако следствие сразу зашло в тупик. Очевидцев не было, приметы насильников, указанные Сысоевой, были слишком расплывчаты. И участковый, получив распоряжение передать дело в другой район, сделал это с поспешностью, не оставлявшей сомнений в его нежелании продолжать поиски.
— Мне нужны Семен Дуденко и Мария Сысоева,— сказал Шукаев, когда он кончил.
— Дуденко по этому делу не проходит.
— Это мне известно. Позовите его сюда, но так, чтобы никто не знал.
— Ясно. Так я пойду?
– Да.
... Отсутствовал участковый примерно полчаса. Вскоре в комнатушку вошел Семен.
— Ну, здоров, здоров,— протянул ему руку Шукаев.— Что-нибудь узнал?
— Порядок, дядько Шукай,— выпалил Семен возбужденно.— Тут недалеко вид нас есть аул Хантук. Так там живет учительница, двоюродная сестра моего дядьки. У нее сын есть. Ленькой зовут. Они до нас приезжали. Ленька видел фулиганов...
— Хулиганов,— поправил Жунид.
— Все одно. Так вот слухайте сюды...
Оказалось, что в тот день, когда неизвестные напали на Марию Сысоеву, Ленька находился поблизости. Девушка отправилась на островок собирать грибы. Лодку она причалила к лесистому берегу. Ленька Кудрявцев собирался переплыть в своем челноке на другой берег с ведерком линей, которых он наловил с рассвета на островке. Неподалеку от берега есть заводь, хорошо видная из-за кустов. Там двое чернявых парней распутывали снасти и переговаривались. До него долетели обрывки фраз. «Бо пшаш дог» [5] ,— сказал один. Эту адыгейскую фразу Ленька знал. Потом он расслышал еще, как один из «рыбаков» обращался к другому, называя его Пако [6] . Остального он не понял. Лиц не запомнил: кусты мешали смотреть. Неизвестные тоже его не заметили. Когда в Хантуке стало известно о происшествии на островке, Ленька -сразу связал это событие со своей встречей, но никому не сказал, побоялся.
5
Хорошенькая девушка (адыг.)
6
Носатый (адаг)
— С Марией ты не разговаривал, случайно? — забеспокоился Жунид.
— Ни. Она парней стесняется...
— Она видела Леньку, когда он уплывал с островка?
– Да.
— Ну что ж, молодец. Плохо, конечно, что Ленька твой их не разглядел, но и то, что он сообщил, важно. Ладно, Рыжик, обещаю тебе всяческое мое содействие, когда будет суд над Буяном Прутковым и его шайкой... А в военную школу ты, наверное, попадешь...
Отправив Семена и взяв с него слово молчать обо всем, Шукаев достал протокол допроса Сысоевой. Итак, один слегка косил, другой... о другом, собственно, ничего неизвестно. Кто-то из них носит кличку Пако. В том, что это кличка, сомневаться не приходилось. Таких имен у адыгейцев нет Русского едва ли окрестили бы так...