По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Кешоков Рашид Пшемахович

— Разумеется. Оно — почти история.

— Так вот, я прошу вас провести пороскопическую эк­спертизу.

— Вы старомодны, друг мой,— добро улыбнулся Панченко.— У нас теперь некоторые современные криминалисты далеко не всегда уважают науку.

— Как это?..

— Я шучу,— не стал объяснять своего намека Панченко.— В лучшем виде сделаем. Завтра к утру будет готово.

— Нельзя ли сегодня, Николай Михайлович. Время дорого.

— Сегодня? Ну что ж. Так и быть.— Он вытащил из жилетного кармана часы.— Зайдете ко мне через два часа. Устраивает?

—

Вполне. Благодарю вас. И еще, Николай Михайло­вич,— Жунид снова полез в сумку,— вот фотография и пись­мо. На фотографии — подпись. «Рахме — от Хакаса». Мо­жете вы к тому же часу установить идентичность почерка на снимке и в письме?

— Ох напористый же вы человек,— усмехнулся эк­сперт.— Ладно уже, сделаем.

... Торговый техникум находился квартала за три от yrf-равления. Жунид не стал садиться на трамвай и пошел пеш­ком.

Однако в техникуме его ожидала неудача. Хатумова на лекциях не оказалось. Он не приходил с утра. Директор, высокий, худой, усталого вида мужчина с довольно внуши­тельной лысиной, дал ему адрес общежития. Расположено оно было далеко от центра, почти в том же районе, где Шукаев получил квартиру.

В общежитии Хакаса Хатумова тоже не было. Комендант рассказал, что утром видел студента, когда тот собирался на занятия К нему пришел молодой адыгеец, и они ушли вмес­те Комендант в это время совершал свой обычный утренний обход и слышал обрывок разговора, из которого заключил, что Хатумов собирается куда-то ехать.

— А как же занятия, парень? — спросил комендант.— Нехорошо пропускать-то.

— Не ваше дело,— грубо ответил Хакас.

На том разговор и кончился. Больше комендант ничего не знал.

— Как был одет приезжий? — спросил Жунид.— И как он выглядел?

— Ватник, галифе и сапоги. На голове,— кажется, кубан­ка. А выглядел... Подождите... Молодой... угрюмый такой, черный. Нос у него горбатый и ноздри вроде слегка вывернуты.

— У вас хорошая память,— улыбнулся Жунид.

— Профессия,— развел руками комендант — Надо знать своих жильцов и посторонних примечать. Время трудное, часто кражи у нас...

— Как Хатумов называл приезжего?

— Слыхал... Постойте. Вроде — Сафар... Ну да, конеч­но, Сафар.

Шукаев записал.

— Еще один вопрос. Что вы можете сказать о поведении Хатумова?

Комендант покачал головой.

— Неважный парень. Является поздно. Выпивши. Стипен­дия у них маленькая — на какие деньги пьет? Неизвестно.

Жунид посмотрел на часы. До условленной встречи с: Панченко оставался час, Поблагодарив коменданта и распро­щавшись, он поспешил домой — повидать Зулету.

Когда он своим ключом открыл дверь квартиры, навстре­чу никто не вышел. Сняв сапоги в прихожей, Жунид на цы­почках прошел в комнаты. Зулета спала в своей любимой позе, свернувшись калачиком на постели. Возле нее на полу валял­ся раскрытый журнал мод. Он с минуту смотрел на жену, потом, наклонившись, поцеловал в лоб. Она потянулась и от­крыла глаза. Некоторое время они еще хранили безмятежное сонное выражение, потом на лбу появилась гневная складка.

Окончательно проснувшись, она села на постели и опра­вила платье.

— Ты за этим меня привез в Краснодар?

— Зачем? — растерялся Жунид.

— Чтобы я стерегла эту противную квартиру?

— Что ты? К чему так говорить?

Зулета встала и, подойдя к зеркалу, поправила волосы.

— Если ты думаешь, что я могу сидеть дома целыми днями в одиночестве, то глубоко ошибаешься.

— Но я же... ты должна понимать — у меня такая рабо­та...

— Откуда я знаю, на работе ты или еще где-нибудь? Три дня его нету, а я — думай, что хочешь. И ни знакомых, ни друзей! Кому это понравится?

— Ну, пошла бы в кино или еще куда-нибудь...— прими­рительно заметил Жунид.

— Да уж, конечно, я не сидела дома. Хорошо хоть Кла­ва познакомила меня с Назиади, а то совсем бы умерла от скуки...

— Кто эта Назиади?

— Племянница ее мужа. Интересная веселая женщина А как одевается!

Зулета продолжала дуться, но Жунид чувствовал, что злиться ей не хочется и вся эта сцена устроена больше для порядка.

Он улыбнулся и подошел к жене сзади, положив руки ей на плечи.

— Слушай, в городе никто почти не носит косы,— ска­зала она.— Я их срежу и сделаю короткую прическу.

Не впервые Зулета заводила этот разговор, но всякий раз Жунид противился ее желанию самым решительным образом. Он не мог себе представить ее без великолепных черных волос, которые закрывали ее чуть ли не всю целиком, когда она распускала косы.

А сегодня, вспомнив, что через полчаса он снова уйдет и они, наверное, опять поссорятся, Жунид устало махнул рукой.

— Как хочешь. Но я люблю твои косы.

— А что в них проку? Они только мешают,— повеселе­ла она.— Я срежу.

— Как хочешь,— повторил он, думая, как бы поаккурат­ней сказать ей, что и сегодняшнюю ночь, вероятно, не смо­жет ночевать дома. Исчезновение Хатумова беспокоило его, и он твердо решил возвратиться в Хантук.

— Ты не сердись, Зулета,— решился он, наконец,— но я сейчас ухожу. Пойми, пожалуйста, я должен... Вот закон­чу это дело и освобожусь...

— Ночевать придешь?

— Нет,— вздохнув, признался он.

Но против ожидания это не произвело особого впечат­ления на нее. Она уже крутила перед зеркалом свои косы, представляя, как будет выглядеть ее хорошенькая головка с короткой стрижкой.

... В управление Шукаев шел с невеселыми мыслями. В сущности, он мало знал свою жену. Он- отлично видел, что она эффектна, что на нее заглядываются мужчины на ули­цах ¹. В глубине души понимал, что круг ее интересов доволь­но узок и говорить о чем-нибудь серьезном с нею нельзя. Но ему все время казалось, что он сумеет заинтересовать ее чем-либо, поможет ей стать человеком, нужным людям и инте­ресным, научит ее жить полной, содержательной жизнью. Ведь она неглупа, восприимчива, от природы, у нее есть свой свое­образный вкус, его надо лишь развить.