По следам преступлений (сборник)
Шрифт:
Однако этих данных было недостаточно для обвинения Лисицына в краже.
Хотя эти факты, известные следствию, являлись уликами против Лисицына, но они могли иметь и иное значение.
Лисицын рано попросил игроков выйти из клуба. Естественно, ие пытался же он вскрывать сейф в присутствии свидетелей? Но он мог попросить игроков удалиться и для того, чтобы остаться в клубе наедине с Галиной Комаровой. Это же возможно, — задавал себе вопросы следователь и сам отвечал на них.
Металлическая пыль могла попасть на брюки Лисицына, когда
Зачем же потребовалось Лисицыну вытирать ручки дверей, на которых могли остаться отпечатки пальцев взломщиков? Зачем он делал это, если не причастен к краже? Почему обмыл свою обувь и заставил сделать то же Галину? Почему немедленно не заявил органам власти о краже?
Ответить на все эти вопросы было трудно, но и они находили какое-то логическое объяснение.
«Допустим, Лисицын совершил кражу, — раздумывал следователь… Тогда для чего же ему понадобилось приводить в клуб Галину?»
А если непонятное его поведение — только следствие трусости? Не исключено, что Лисицын боялся оставить какие-нибудь следы, опасаясь, чтобы кто-нибудь не узнал, что он и Галина оставались вдвоем в клубе? Ведь узнай только об этом жена, члены семьи — и неминуема семейная драма. А жена Лисицына готовится стать матерью…
Но почему же тогда Лисицын все-таки обтер ручки дверей, к которым ни он, ни Галина не прикасались?
Логического ответа на возникший вопрос следователь не находил, и только это заставляло его подозревать, что Лисицын причастен к краже.
Тщательно обдумывая и проверяя версию о причастности Лисицына, следователь установил контакт с работниками милиции и уголовного розыска.
С помощью участковых уполномоченных и общественности города он устанавливает много лиц, в той или иной мере осведомленных о происшествии, узнает о разговорах, предполагая проверить следственным путем сведения оперативного характера.
И вдруг при отборе донесений в одном из них говорится: из разговоров жителей одного дома стало известно, что сосед по квартире одного из собеседников получил письмо от брата, Белова Валерия, в котором оказалась такая строка: «Алик, — писал Белов, — ты когда-то мечтал о Крыме, о «Волге», об удовольствиях… Теперь я все это могу иметь…»
Сколько усилий пришлось затратить на то, чтобы среди всевозможных слухов, разговоров, предположений отобрать, выяснить те, которые, казалось бы, действительно касались кражи.
И вот еще блеснул один огонек. Беседа между двумя подростками.
— Знаешь, кто похитил деньги из кассы СМУ?
— ??????
— Те, кто украли деньги, завтра улетают из Южно-Сахалинска!
Этот-то разговор и оказался ключом к раскрытию преступления, к поимке преступников, находившихся в десятках тысяч километров от места совершения кражи, там, где они намеревались «прокутить» похищенные деньги.
Несколько дней потребовалось на установление точной даты отъезда воров, проверку списков пассажиров, улетевших на материк, и ниточка в руках следователя, у работников
В числе подозреваемых, вылетевших из города после кражи, был и автор уже известного нам письма Валерий Белов. В списке пассажиров значился и Юрий Красильников — его близкий приятель.
Так появились данные, несомненно, свидетельствующие о причастности новых лиц к преступлению.
Дальнейшая работа заключалась в поимке преступников, и сотрудники уголовного розыска Министерства охраны общественного порядка РСФСР Калабухов, Управления охраны общественного порядка Сахалинского облисполкома Рахматулин, Кочешков и другие в короткий срок смогли задержать их.
У Белова и Красильникова немедленно произвели обыск, в результате которого была обнаружена металлическая монтировка. Эксперт-криминалист подтвердил, что, судя по характеру повреждений, именно этой монтировкой взломаны замки дверей и сейф.
Сначала оба отрицали свою вину, но вскоре признались, что кражу денег из кассы СМУ совершили они.
Но… заканчивая свои показания, Белов вдруг решительно заявляет:
— Мысль совершить кражу принадлежит Лисицыну. Вечером, накануне кражи, он прибежал ко мне домой и сообщил, что в кассу привезли деньги. Утром, после ограбления, я передал ему за это тридцать тысяч рублей…
— В какое время Лисицын прибежал к вам домой? — равнодушно спросил следователь.
— Около девяти вечера.
— А точнее?
— По крайней мере между половиной девятого и девятью вечера, — после недолгого раздумья ответил Белов и как-то криво ухмыльнулся.
— Как он был одет?
— Зеленая шляпа, пальто, сапоги, — также несколько помедлив, процедил арестованный.
Следователь, не обнаруживая заинтересованности, продолжал задавать несущественные, на первый взгляд, вопросы и также спокойно выслушивал ответы.
— Лисицын заходил в дом, чтобы сообщить о деньгах?
— Нет, он постучал в окно, и я вышел к нему на улицу.
— Что вы делали потом?
— Зашел за Юрием, он охотно согласился пойти со мной…
— А где в это время был Лисицын?
— От моего дома пошел в контору проверить, нет ли там кого… В случае опасности он должен был повесить на окно тряпку. Мы подошли к конторе, тряпки на окне не было. Юрий взломал дверь… Дальше вы все знаете.
— Где вы передали Лисицыну тридцать тысяч?
— На другой день после кражи около кинотеатра «Луч».
— В какое время?
Здесь Белов снова, как бы напрягая память и что-то вспоминая, сделал паузу. Но молчание было недолгим.
— В восемь утра.
— Куда он положил деньги?
Они были в газетном свертке. Лисицын положил их во внутренний карман пальто.
— О чем вы в это время говорили?
— Он сказал, что идет на работу. Советовал, в случае чего, не признаваться ни в чем и пошел в сторону СМУ.
— Юрий знал, что Лисицын сообщил вам о возможности организовать кражу? — вдруг спросил следователь.