По следу неизвестного
Шрифт:
– Оставь её, Глеб, – сказала Люська. – Пусть в себя придёт.
– Вячеслав Владимирский убит в Федькиной машине. Люсь, это жесть.
– Бомба! Завтра все газеты раструбят.
– Газеты… Включи комп, инет, наверное, уже взорвался.
– Федьке машину вернут?
– Конечно.
– Ездить на неё она уже вряд ли сможет.
– Почему?
– А сам не догадываешься? На водительском месте сидел труп. – Люська поёжилась. – Я бы не смогла себя пересилить.
– Да ну, предрассудки.
– Если ты такой твердолобый и пуленепробиваемый, это ещё ни о чём не говорит.
– Ладно, не наезжай.
Люська села за стол, подперев голову руками.
– Нормально каникулы начались, ничего не скажешь.
***
Несколько дней Федора практически безвылазно просидела в комнате. Её два раза вызывали к следователю, где она повторяла, что с Владимирским лично знакома не была, плакала, доказывая свою непричастность к убийству ведущего. Следователь верил, но, как говорится, доверяй и проверяй.
Сегодня Федора закрылась в комнате, наотрез отказавшись от еды.
– Объявила головку? – спросил Димон.
Мы сидели на кухне. Я пил чай, Люська с Димоном кофе с бутербродами, Алиса ограничилась стаканом сока. Как все актрисы (настоящие и будущие) она постоянно сидела на всевозможных диетах – следила за весом. Съеденный бутерброд приравнивался к центнеру картофеля, поэтому, чтобы не соблазняться, Алиса предпочла стоять у окна. Не видя, как мы уничтожаем бутерброды, чувствовала себя комфортней.
– Федоре надо поесть.
– Я не ослышалась, – засмеялась Люська. – Алиска, это ты сказала или твой двойник?
– А что такого?
– Ничего, просто ты всегда на стороне тех, кто питается воздухом.
– Неправда!
– Только не спорь. Далеко ходить не надо, мы едим, ты делаешь вид, что тебе интересно таращиться в окно.
– Зря, кстати, Алиска от бутеров отказалась, – сказал с набитым ртом Димон. – С колбасой классные получились, а с рыбой вообще улёт.
– Белый хлеб калорийный. Его бесполезность для организма давно доказана. К тому же сливочного масла много на хлебе. Чистый холестерин.
– О вреде белого хлеба ты погорячилась, – Димон взял очередной бутерброд.
– Я смотрела передачу…
– Алис, не начинай излюбленную тему. Знаю я эти передачи, говорят и сами себе не верят. Их послушать, так жрать вообще ничего нельзя. Всё вредно, ненатурально, концерагенно. А мне плевать, я бутеры уважаю. Люське респект, она умеет их готовить.
– Да, я такая, – лыбилась Люська. – Но Алиска права, Федьке нельзя уморить себя голодом. Алис, о чём задумалась?
– Пытаюсь понять, как Владимирский попал в машину Федоры?
– Положили его туда, – сказал я.
– Кто и зачем?
– Гм, определись с конкретным вопросом. На первый я ответил, на два других ответа нет.
– Глеб, что значит, положили? Машина была закрыта.
– С этим как раз у знающих людей проблем не возникнет, – Димон подошёл к плите, взял турку. – Кофейку ещё хочу.
– Дим, – допытывалась Алиса. – Поясни.
– Открыть дверь любой тачки для профи – пара пустяков.
– Допустим. Но зачем вообще Владимирского посадили в чужую машину? Не проще ли было оставить тело на улице? На тротуаре, в кустах, рядом с машиной.
– Убийца решил порезвиться, – сказала Люська, оттолкнув Димона от плиты. – Сядь, сама приготовлю. Говорила же тебе, щепотку соли надо насыпать после кипения, а не до.
Димон сел за стол.
– Ребят, вас сейчас больше интересуют кофе и бутерброды?
– Алис, иди сюда, – я подождал, пока она сядет мне на колени и, обняв её за талию, сказал: – Мы обсуждали этот вопрос три дня подряд. Выдвигали всевозможные версии, и не до чего не додумались. Нет смысла начинать сначала. Владимирского задушили, потом преступник открыл машину Федьки, посадил его на сидение и сделал ноги. Всё!
– Логики нет.
– Согласен. Но таковы факты.
– А главное, зацепится не за что, – Люська поставила перед Димоном чашку кофе.
– Спасибо, Люсь. А бутер сделаешь?
– Сейчас бутербродов натрескаешься, аппетит перед обедом перебьёшь.
– Ты меня первый день знаешь, что ли? Сделай один маленький, а.
– Глеб, что происходит? – спросила Алиса. – Создаётся впечатление, вы специально при мне не хотите разговаривать о Владимирском. Ребят, я права?
Тишина.
– Дим.
– Чего? – он прикинулся дурачком.
– Люсь!
– Я занята, я делаю бутеры для Димки и Федоры.
– Глеб, значит, я права?
– Алис, мы тут решили… Ты только не пойми неправильно…
– Ёперный театр! – Люська упёрла руки в бока. – Сидит, мямлит. Раз она догадалась, надо сказать прямо. Алиска, ситуация следующая. У тебя скоро спектакль, тебе надо подготовиться, сосредоточиться на атмосфере, войти в образ и прочие ваши актёрские заморочки. Глупо грузить тебя убийством Владимирского. Согласись.
– Вы что-то замышляете?
– Хотим прощупать почву.
– Без меня!
– Но у тебя спектакль.
– Одно другому не мешает. Я думала, мы команда. Глеб, как вы могли устранить меня?
– Не устранить, а временно отстранить, – поправила её Люська. – Оберегаем тебя, ты у нас натура творческая, ранимая.
– Так вот зарубите себе на носу, – Алиса схватила предназначавшейся Димону бутерброд и откусила от него большой кусок. – Во-первых, я в деле! Во-вторых, оберегать меня не надо! В-третьих…