По следу тигра
Шрифт:
– Пенсия-то у меня небольшая, на все не хватает. За квартиру отдай, за лекарства… – начал перечислять дед, и Максим не выдержал:
– Чего? Я не понял – ты что, и за квартиру платишь? За них… – на этом запас цензурных слов закончился.
– А как же! – всполошился дедок. – Кто ж заплатит! Книжка у меня, плачу аккуратно и квитанции сам забираю, нельзя, чтобы долги копились… – и полез в бардачок автомобиля, выкопал оттуда пакет с документами, подал Максиму. Дар речи к тому еще не вернулся, он молча перебирал проштампованные «платежки», смотрел на даты и цифры. И название управляющей компании: «ООО „Контур“». Твою ж мать – дед платит почти по полторы тысячи в месяц за выгнавших его из дома торгашей! И, заметьте, по грабительским тарифам. Деду еще повезло, что он льготник… Максим прикрыл на мгновение глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться. Так, граждане, получается следующее: участника Великой Отечественной войны выкинули из собственной квартиры, чтобы рыночным торговцам дешевым китайским барахлом было где жить. Какая скотина, где она… Максим отдал документы старику, а сам плюхнулся на переднее сиденье «Москвича». Дед сидел рядом «за рулем» и обстоятельно, неторопливо перечислял свои заслуги перед исчезнувшей великой державой:
– Первый Белорусский, потом
– А туда зачем? – невпопад ляпнул Максим и втянул голову в плечи под укоризненным взглядом старика:
– На войну с Японией, ведь капитуляцию только в сентябре сорок пятого подписали. Потом еще полтора года прослужил, потом демобилизация, сюда приехал. Женился, работал… – монотонно продолжал старик. Максим его почти не слушал, кивал только для вида и все гнал, гнал от себя мысль – сладкую, соблазнительную. Сейчас же, немедленно, в эту же секунду встать, найти дом старика… Нет, нельзя, не сейчас, позже. В городе и так, наверное, шухер, мэру наверняка обо всем доложено, и сутенер с разбитой рожей уже и внешность убийцы депутата описать мог. Хотя чего он там видел, в темноте-то, да и контакт был скоротечным… Не надо их сейчас злить, в бешенстве можно наделать ошибок, нарваться, а уезжать из города нельзя, впереди еще слишком много дел.
– Вот, смотри, – на колени Максиму лег тяжелый матерчатый сверток. Что-то звякнуло в нем негромко и тожественно. Максим осторожно приподнял ткань – «За отвагу», «За победу над Германией», «За взятие Кенигсберга», «За оборону Москвы», «За боевые заслуги». И два ордена Славы. Перед глазами почему-то потемнело, тусклый свет наград чуть померк. Но тут же все вернулось в исходное, и Максим бережно вернул сверток деду. Тот прижал его к груди и сообщил важно и значительно: – Я в батальоне связи всю войну прошел, еще с Москвы. До капитана дослужился.
Максим выбрался из машины, посмотрел на ее блестящий ультрамариновый бок.
– Ты, дед, вот что… Ты особо не нарывайся. Попросят денег – отдай, жизнь дороже. И меня подожди, я к тебе еще загляну. На следующей неделе, наверное, – отрывисто, не глядя на старика, проговорил Максим.
– Заходи, заходи, – покладисто соглашался с ним старик.
– И не пускай больше сюда никого – зашел, дверь закрыл и сиди, как мышь. Все, жди меня. – Максим снова переступил высокий порог и вышел из гаража. Дождался, пока дед закроется на все засовы, и медленно, глядя то себе под ноги, то на звездное небо, потащился к дому. Усталость – моральная и физическая – накрыла разом, как плотная тяжелая морская волна. Угнетало не отсутствие сил, их можно восстановить быстро – поесть плотно, отоспаться. Нет, давило и жгло другое – во-первых, собственные ошибки, и совершил он их по глупости, по-идиотски. А Артемьева нельзя недооценивать, эта опытная скользкая тварь обязательно воспользуется промашкой оппонента. Но это ладно, это черт с ним. Ну, проживет сутенер на один-два дня дольше, чем ему положено, – ничего страшного. А во-вторых, Максим очень дорого заплатил бы сейчас за возможность поговорить с глазу на глаз с директором управляющей компании дома, где еще недавно доживал свои дни дед.
Как неудачно все получилось, не вовремя и некстати… Война объявлена, останавливаться нельзя. Преимущество нападающего – во внезапности и непредсказуемости, нельзя позволить стервятникам расслабляться. Каждый день по одному, а лучше по два – отстреливать, резать, рвать зубами, выхватывая их из стаи. Чтобы, когда останется последний, ничего не помешало поговорить с ним один на один.
Глава 2
Квартира деда располагалась на втором этаже старой блочной девятиэтажки. Перед походом к ней Максим честно выждал сутки, смотрел по телевизору местные новости, прочитал несколько газет. И везде – тишина, словно смерть депутата при странных обстоятельствах для этого города обычное дело. Ни интервью со скорбящими родственниками и друзьями, ни приличествующего случаю некролога… Все можно объяснить только одним – Артемьев принял вызов. И, скорее всего, уже связал между собой две смерти – сына директора строительной фирмы и одного из своих подельников. И готовит ответку, конечно.
Поздним вечером следующего дня Максим не выдержал и сразу после полуночи отправился на разведку. Побродил перед единственным подъездом, посмотрел издалека на людей, на припаркованные рядом с домом машины. Потом подобрался поближе, вошел в подъезд, поднялся по лестнице на второй этаж. С улицы Максим видел, что в окнах квартиры старика света нет, но это еще ничего не значит. Может, там лампочки все разом перегорели или проводке конец пришел. Второе, кстати, вероятнее. Максим постоял перед хлипкой деревянной дверью – такую и ломать не надо, толкнуть только хорошенько, сама вывалится. С той стороны – ни звука, ни шороха. Три минуты, пять – дольше ждать Максим не стал. Повернул в замке аккуратно несколько раз острие ножа, приоткрыл дверь и вошел в квартиру деда. И едва переборол в себе желание зажать нос. Пустая темная двушка встретила гостя густым настоявшимся ароматом помойки. Свинарник, вернее, хлев, торгаши устроили тут знатный. Максим пробрался между набитых мягким барахлом тюков, коробок и ящиков, обследовал обе комнаты, загаженные донельзя кухню, ванную и туалет. И остановился в коридоре, на ходу составляя план действий. Можно поджечь тут все, это отличный выход, но он чреват последствиями – пожар может перекинуться на другие квартиры. Тогда не так – надо дождаться возвращения «квартирантов» и вежливо, внятно и убедительно объяснить, что так нельзя. Здесь так не принято – и все. В этом случае «беседа» будет носить локальный характер, и посторонние не пострадают. Да вот беда – встретить гостей некому. Дед, в силу возраста, эту войну проиграл, а Максиму недосуг сидеть тут с утра до вечера. Помощник нужен, а лучше несколько.
Максим выскользнул в темный подъезд, постоял на площадке и сбежал вниз по лестнице. Отошел от подъезда, по запаху определил направление движения. И не ошибся, почти сразу нашел то, что искал. У контейнера с мусором лежал на грязном снегу крупный рыжий с белым пес. Он заворчал глухо при виде человека, но с места не тронулся. И задрал вдруг голову, защелкал зубами так, словно ловил в воздухе мух или комаров.
– Замерз, бедненький, – пожалел пса Максим, – ну, иди сюда. Я тебе помогу.
И сгреб псину одной рукой за шкирку, второй за шкуру на спине, поднял и бегом рванул обратно к дому деда. Собака рычала глухо, дергалась, пыталась вертеть башкой,
Обычно оставлять свою машину перед фасадом здания администрации города – привилегия избранных. В эту касту входили далеко не все чиновники местного гадюшника. Те, кто попроще, ютились по соседству – на площадке рядом с универмагом. Но сегодня элите пришлось потесниться – у торгашей прорвало трубу. Потоки кипятка залили центральную улицу, движение на ней перекрыли, пар поднимался над крышами зданий. Максим побродил рядом с местом бедствия, понаблюдал за восстановительными работами и не спеша направился к стоянке. Машину он выбрал сразу – неприметный темно-зеленый праворульный внедорожник удачно примостился у самого дальнего края забитой транспортом площадки. А напротив – ряд уже основательно подросших голубых елей, за одной из них и остановился Максим. Осмотрелся по сторонам, сгреб с еловых лап горсть снега, слепил снежок. И ловко запустил его, попал в стекло боковой дверцы джипа. Немедленно отозвалась сигнализация, запиликала, завыла на все лады. Максим терпеливо ждал окончания концерта и даже засек время. Машина успокоилась ровно через четыре с половиной минуты. Максим выждал еще немного и швырнул второй снаряд, но уже в лобовое стекло. На этот раз все закончилось быстро – через три минуты. Машина, после того как в нее врезался третий снежок, орала недолго, а на четвертый бросок не среагировала вообще. Никак, просто стояла себе молча и не вякала. Вот и чудненько, что и требовалось доказать – хозяин решил, что сигнализация неисправна, и просто отключил ее. «Спасибо тебе, добрый человек, а то уж я волноваться начал». – Аккуратно и бесшумно вскрыть дверь, завести двигатель и выехать через открытый по случаю коммунальной катастрофы резервный проезд не составило для Максима никакого труда. Заставил поволноваться только охранник-коротышка, сидящий в стеклянной будке, как грач в скворечнике. Но открыл-таки шлагбаум и выпустил угнанную машину с охраняемой территории. А что – пропуск под стеклом отлично виден издалека, с охранника взятки гладки. Не торопясь, но и не ползком, по задворкам города в потоке других машин – благо что центр почти полностью перекрыт – Максим выехал к территории завода, прокатил вдоль забора и проехал, насколько смог далеко, в парк. Здесь можно отсидеться до темноты, сюда сунутся в последнюю очередь. Да машинка скоро сама найдется – часов через семь-восемь, возможно, даже в хорошем состоянии. Хотя тут заранее не угадаешь. Ничего, хозяин у внедорожника небедный, в случае чего новую купит. Если уже не купил.
Максим выбрался из машины, обошел ее, осмотрел со всех сторон, побродил среди берез и елок, снова забрался в салон. Холодновато, а ждать еще долго. Во сколько у них, на шоссе, рабочий день, вернее, ночь начинается, интересно знать? Часов в семь или восемь вечера, если не позже. Значит, куковать тут еще долго придется. Книжечку бы какую почитать, что ли…
На заднем сиденье ничего интересного не оказалось, только ворох местных газет. Максим просмотрел их, закинул макулатуру обратно. Тоска, товарищи, не заснуть бы… Так, а здесь у нас что? Крышка бардачка откинулась с легким щелчком, внутри обнаружилась плотно набитая облезлая черная борсетка. Максим вытряхнул ее содержимое на соседнее кресло, принялся вдумчиво изучать находку. Вернее – компромат. По рассеянности или по привычке чувствовать себя в полной безопасности чиновник с говорящей фамилией Душк'o бросил в машине много интересного. Максим копался в блокнотах, исписанных от руки мелким острым почерком, прочел каждую записку, старательно разбирая чьи-то торопливые каракули, каждый обрывок с цифрами, номерами телефонов и значками, похожими на шифр. И так увлекся, что не заметил, как стемнело и снова началась метель. В салоне машины стало холодно, пришлось заводить двигатель и включать печку. Максим сложил все бумаги в стопку, отдельно положил открытый блокнот. Везде, на каждой странице, одно и то же – одна или две заглавные буквы и ряд цифр рядом, в четыре-пять знаков подряд. И по четыре цифры наверху каждой страницы. Ну, с этим-то все просто, это наверняка число и месяц, а вот остальное… Это, например, совсем свежая запись, от пятого февраля: ТР-65000. Что за ТР, интересно… Или вот, следующая – М50000. Дальше не легче – ЗЛ84000. Что за кодировка и где к ней ключ? Хоть возвращайся назад к администрации и бери за горло этого дядю. Бери за горло, бери за горло… Или за кошелек. «Вот этот ему в фонд города еженедельно отстегивает, и этот, и вон с того салона ему денежка капает». – Ну, конечно, мог бы и сам сообразить.
Максим схватил с заднего сиденья первую попавшуюся местную рекламную газетенку, вцепился в нее, открыл разворот. Так, вот они – бывший рынок, ныне Торговые ряды, торговый центр «Маяк» на вокзале (хотя, может быть, это и «Манифест», черт их разберет). А ЗЛ – сеть ювелирных магазинов «Золотой Лев», вот они, все восемь штук перечислены в аляповатом рекламном модуле. Ну, а цифры рядом – размер еженедельной дани, конечно. Отлично, просто отлично. Максим смял газету, опустил стекло и вышвырнул шуршащий комок наружу. Ветер немедленно подхватил его и уволок по сугробам в елки. Максим алчно потер руки, перечитал список данников Артемьева еще раз. Некисло устроился господин полковник, со всего города ему денежка капает. Даже про сортиры платные не забыл, никого своим вниманием не обидел. А хозяин машинки, похоже, особа приближенная к мэру, отвечает за сбор ясака. И доставку его лично в руки градоначальника. Собирает-то не сам, понятное дело, там специально обученные люди работают.