По следу змеи
Шрифт:
Улицу заполнили полураздетые соседи; шум, гвалт выплеснулись волной к горизонту, наполнив окраину сумятицей. Перепуганная хозяйка вытащила на улицу мужа, который, прыгая на одной ноге, никак не мог другой попасть в штанину.
– Ой, горим! Ой, спасайте, люди добрые! Да что ж ты стоишь, Иван, бери ведра! Да не там, пьянчуга чертов, в сарае! О господи, до чего горилка довела, где ты взялся на мою голову!
Пожарные приспели "к шапочному разбору". Дом превратился в кучу шипящих закопченных бревен, среди которых копошились почерневшие от сажи люди с баграми и лопатами.
– Ну,
– Не обращайте внимания, он у нас всегда такой, – шагнул к смущенному пожарному один из мужчин. – Милицию нужно вызывать. Дом взорвался. А почему – ляд его знает. Полыхнул, как спичка.
– Жертвы есть?
Толпа молча расступилась, и пожарные прошли к старому изодранному одеялу, под которым угадывались останки человеческих тел.
– Двое… Муж и жена. Ковальчуки. Одни кости остались…
Несколько дней спустя комиссия установила причину пожара: из-за небрежности погибших хозяев дома взорвался баллон с газом.
4
Профессор Слипчук умирал. Умирал медленно и тяжело. Разметавшись на больничной койке, он глухо стонал, время от времени что-то бессвязно выкрикивал; сквозь сухие запекшиеся губы слова вылетали с трудом. Три профессора, врачи высочайшей квалификации, двое суток боролись за жизнь коллеги – и тщетно. Даже точный диагноз, к стыду медицинских светил, поставить не удалось. Все сошлись на том, что случай уникальный – внутреннее кровоизлияние. Без видимых причин. Еще два дня назад могучий бас здоровяка профессора слышно было во всех уголках клиники и ничто не предвещало таких печальных событий. Тем более что профессор готовился к заграничной командировке и совсем недавно прошел всестороннее медицинское обследование – заключение о состоянии здоровья ученого было вполне удовлетворительным. И вот теперь новейшие медицинские препараты и усилия врачей оказались тщетными против неотвратимо приближающейся смерти. У двери палаты рыдали безутешные жена и дочь Слипчука, толпились ученики и ассистенты. К исходу дня жизнь оставила профессора…
В кабинете начальника УВД полковника Шумко всегда царил полумрак. Тяжелые, давно вышедшие из моды плюшевые шторы, несколько столов, составленные буквой "Т", прочные чешские стулья с жесткими сиденьями, большой сейф, покрашенный под дерево, тумбочка с телефонами и селекторным устройством – вот и вся обстановка кабинета.
– Василий Петрович, к вам посетительница, – секретарша бесшумно проскользнула в приоткрытую дверь кабинета.
– Вера, я же просил – всех посетителей направлять к моему заместителю. По крайней мере, до завтра.
– Простите, но это жена умершего профессора Слипчука…
– Что? Проси немедленно. Все телефоны переключи на себя – я занят…
Ирина Прокопьевна, жена профессора, была односельчанкой полковника и даже приходилась ему дальней родственницей. Правда, встречались они очень редко, но были в хороших, дружеских отношениях уже много лет, по крайней мере, с тех пор, как капитан Шумко демобилизовался после разгрома японцев и начал
– Заходи, Ира, здравствуй.
– Здравствуй, Вася…
– Садись.
– Спасибо… Я к тебе по делу. Не понимаю, что это может значить, но вся эта история настолько невероятна…
– Что за история?
– Понимаешь, после смерти Коли я случайно нашла в его бумагах вот эту записку…
И Ирина Прокопьевна положила на стол перед полковником измятый листок бумаги с машинописным текстом…
Начальник отдела уголовного розыска майор Клебанов уже собрался выйти из своего кабинета, как включилось переговорное устройство.
– Григорий Яковлевич, срочно зайди ко мне… Шумко, озабоченный и серьезный, заложив руки за спину, вышагивал по кабинету.
– Слушаю, товарищ полковник.
– Григорий Яковлевич, тебе известны обстоятельства смерти профессора Слипчука?
– Да, в общих чертах.
– Ну и?..
– Криминала, насколько я знаю, нет. Правда, болезнь какая-то странная… И заключение медэксперта довольно-таки невнятное. Но медицина ведь не всесильна. И не все тайны человеческого организма ей открыты и понятны.
– То-то и оно… Поторопился, мне кажется, медэксперт. Придется нам теперь в этих тайнах разбираться.
– А в чем дело, товарищ полковник?
– Прочти…
Ничем не примечательный измятый листок бумаги и несколько машинописных строчек: "Слипчук! Я долго ждал. Час мести пробил. Ты подохнешь на этой неделе. До скорой встречи на том свете. Гайворон".
5
Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан Бикезин с папкой в руках почти бегом поднимался по лестнице на второй этаж, где находился кабинет полковника Шумко – он опаздывал на доклад.
– Здравия желаю, товарищ полковник!
– Здравствуй, капитан. Что у тебя новенького? Садись. Рассказывай.
– Машинку, на которой отпечатана записка, найти пока не удалось. Отпечатки пальцев, обнаруженные на записке, просматриваются очень плохо. Экспортно-криминалистический отдел продолжает с ними работать.
– Это, пожалуй, бесполезное занятие…
– Судмедэксперты тоже зашли в тупик. Говорят, что-то есть, интуитивно чувствуют, но доказать не в состоянии – случай совершенно из ряда вон выходящий. Просят вызвать из Москвы доктора Лазарева. Это один из лучших судмедэкспертов в Союзе.
– Подготовь текст телетайпограммы, я подпишу.
– Пожалуйста, вот…
– Хорошо… Что еще?
– Данные по Гайворону…
"…Гайворон – подпольная бандеровская кличка Мирослава Баняка. Уроженец Рахова, по профессии ветеринарный фельдшер. Один из главарей "проводу" ОУН. Осенью 1945 года возглавил отряд бандеровцев и был убит во время одной из операций "ястребков".
– Данные достоверны?
– Вполне. Вот документы, подтверждающие их.
– Какое отношение он имеет к профессору Слипчуку?