По стопам Господа
Шрифт:
Я нажал кнопку «запись» на пульте дистанционного управления и продолжил рассказ перед камерой:
– За прошлые шесть месяцев я прошел путь от благородного научного дерзания до вопроса: Боже, в какой стране я живу? Я видел, как нобелевские лауреаты поступаются совестью и принципами, чтобы найти…
Я резко замолчал. Чье-то лицо мелькнуло за одним из окон, выходящих на улицу. Кто-то быстро заглянул внутрь. Хоть занавески и не совсем прозрачные, сомнений не было. Волосы до плеч. Черты лица вроде бы женские…
Я начал было вставать – и тут же рухнул обратно на стул. По моим зубам словно разряды тока забегали, будто я жевал алюминиевую фольгу металлическими коронками. Вдруг отяжелевшие веки потянуло вниз. "Только не теперь! – подумал я, в панике опуская руку в карман за пузырьком с лекарством. – Господи, только не теперь!"
Последние
1
Амфетамины – стимуляторы центральной нервной системы.
Я потряс темную склянку. На слух пустая. Да, последнюю пилюлю проглотил вчера. Стимуляторы мне в свое время дал Рави Нара, участвующий в нашем проекте невролог, но теперь мы друг с другом не разговаривали.
Я еще раз попытался встать – позвоню в аптеку, чтобы немедленно доставили нужное лекарство. Смешная мысль! Ноги не подчинялись. Все конечности словно свинцом налились. Лицо горело, веки сами собой закрывались.
А незваный гость опять заглядывал в окно. Я поднял револьвер и прицелился – увы, только мысленно. Револьвер – вот он, по-прежнему лежит у меня на коленях. Даже инстинкт выживания не мог разогнать заполняющий голову туман. Я опять взглянул на окно. Лицо пропало. Точно, женщина. Теперь я был совершенно уверен. Послали убить меня женщину? Конечно. Прагматики. Выбрали то, что лучше всего сработает.
Теперь кто-то яростно дергал дверную ручку. Переборов густеющий туман в голове, я взял-таки револьвер и нацелил его на вход. Мощный удар в дверь – словно ее пытались высадить. Я сделал еще одно титаническое усилие – и палец лег на курок. Но именно в тот момент, когда осоловелый мозг послал указательному пальцу приказ: "Жми!" – мое сознание погасло. Словно свечу задули.
Эндрю Филдинг в одиночестве сидел за столом в своем кабинете, неистово затягиваясь сигаретой. После столкновения с Годином у него до сих пор дрожали руки.
Ошибка произошла накануне, однако Филдинг имел привычку мысленно повторять подобного рода драматические сцены – мучаясь тем, что показал себя в споре неловким дураком, и бросая в лицо невидимому противнику железные доводы, которые вовремя не пришли в голову.
Ссора была венцом многих недель подавленности и отчаяния. Филдинг любил споры только теоретические в царстве физики, а конфликтовать в жизни не любил и не умел. И потому «разборку» с Годином откладывал, сколько мог.
Филдинг загасил сигарету в пепельнице, встал и принялся шагать туда-сюда по кабинету, теперь он прокручивал в голове одну из главных загадок квантовой физики: как две частицы, запущенные одновременно из одного источника, одновременно же ухитряются достигнуть конечного пункта, хотя одна из них может при этом проделать путь в десять раз длиннее. К примеру, два «Боинга-747» вылетели разом из Нью-Йорка в Лос-Анджелес; один полетел напрямую, а другой сделал большой крюк на юг, до Майами, и только затем свернул на запад. Тем не менее, оба приземлились в международном аэропорту Лос-Анджелеса одновременно. «Боинг», который двигался по прямой, летел со скоростью света. Но второй самолет, сделавший крюк до Майами, его все-таки догнал. Из чего следует, что второй «Боинг» умудрился превысить скорость света. То есть специальная теория относительности Эйнштейна хромает… по всей вероятности. На эту проблему Филдинг убил много времени. Но даже сносная гипотеза не родилась…
Он закурил еще одну сигарету и стал думать о письме, отправленном через «Федерал экспресс» Дэвиду Теннанту. В этом письме он мало что объяснил. Практически ничего, все подробности – при встрече в Нэгс-Хеде. Сегодня Теннант будет весь день работать с ним рядом – их кабинеты в нескольких шагах друг от друга. Однако Теннант мог бы с таким же успехом находиться на острове Фиджи. Здесь им не пообщаться. Каждый квадратный метр научного комплекса «Тринити» под прицелом замаскированных видеокамер и напичкан «жучками». Если письмо не перехватят, Теннант получит его ближе к вечеру. Для пущей безопасности Филдинг велел жене бросить письмо в ящик «Федерал экспресс» в помещении даремского почтового отделения – да так, чтобы ее не приметил «хвост». За супругами ученых следили от случая к случаю и всегда только из машины, но береженого Бог бережет.
Теннант был лично знаком с президентом, по крайней мере бывал на коктейлях в Белом доме. В 1998 году Филдинг получил Нобелевскую премию – однако его ни разу не приглашали на Даунинг-стрит, 10 [2] . И вряд ли когда-нибудь пригласят. Правда, на одном приеме он обменялся беглым рукопожатием с британским премьер-министром, но это совсем не то. Совершенно не то.
Филдинг сделал длинную затяжку, глядя на рукописи на письменном столе. Там ждут своего времени задачки, которые не по зубам современной математике. С ними слабо справиться даже самому мощному из нынешних суперкомпьютеров. Впрочем, на планете есть одна машина, которая могла бы сдвинуть многие проблемы с мертвой точки, – по крайней мере Филдинг на это надеялся. И если его надежда оправдается, само понятие «суперкомпьютер» очень скоро будет звучать не менее странно и архаично, чем слово «абак» [3] . Но эта же машина, которой окажутся по плечу уравнения любой сложности, будет способна на куда большее, чем просто вычисления. Питер Годин пообещал великим ханам в Вашингтоне, что она сделает все, что ни пожелаешь, и даже больше того. Именно это «больше того» пугало Филдинга. Пугало жутко – до холода в сердце. Кто может предсказать, чем обернется для человечества создание подобной штуковины! Речь шла, естественно, о «Тринити».
2
Официальная резиденция британских премьер-министров.
3
Абак – счетная доска, разделенная на полосы, где передвигались камешки, кости (как в русских счетах), для арифметических вычислений в Древней Греции, Риме, затем в Западной Европе до 18 в.
Филдинг всерьез прикидывал, не улизнуть ли ему домой. И тут в его левом глазу словно что-то вспыхнуло. Боли не было. Только глаз задернуло пеленой – а в левой лобной доле мозга будто что-то взорвалось. "Инсульт, – отрешенно констатировал он. – У меня удар". На удивление спокойно потянулся к телефону, чтобы набрать 911, и вдруг вспомнил, что в четырех дверях от его кабинета работает всемирно знаменитый невролог.
Однако позвонить быстрее, чем дойти. Филдинг уже положил руку на трубку, но события в его голове стремительно и неумолимо стали развиваться дальше, к разрушительной развязке. То ли сгусток крови закупорил сосуд, то ли сосуд разорвался, но левый глаз внезапно перестал видеть совсем. Режущая боль где-то в глубине черепа. Падая на пол, Филдинг еще успел подумать о той непостижимой частице, которая была проворнее света, игнорировала законы современной физики и натягивала нос Эйнштейну. Задачка: если бы Эндрю Филдинг двигался с такой же невероятной скоростью, что и эта частица, поспел бы он к Рави Нару вовремя, чтоб его успели спасти?
Ответ: нет, Эндрю Филдинга уже ничто и никто не спасет.
Его последней связной мыслью было что-то вроде молитвы или мольбы: пусть где-то в неведомом мире квантов сознание продолжает существовать – после того, что люди называют смертью. Филдинг считал религию пустым обманом. Однако на заре двадцать первого столетия проект «Тринити» внезапно воскресил надежду на бессмертие.
Удар о пол был диковинно мягким. Казалось, пол расступился – как вода.