По ступенькам декабря
Шрифт:
Конечно! Никто же не знает, что делать, если вдруг на добрые дела потянет! Растеряется народ, поди! А на совесть давить не надо, он и так перечисляет деньги больничкам и фондам, когда те просят или когда страх к стенке припрет. Да, бывает, начнут в голову лезть ужасные мысли, мол, прегрешений полно, а если потом отвечать придется, а если расплата близка и черная полоса на подходе… Сразу бессонница лезет из всех щелей, и нервы гремят, точно ржавые железяки! Тут уж не отвертишься.
И сейчас как раз был тот момент, когда на душе Воробьева было гадко,
«Мать вашу! – думал Глеб Сергеевич, расхаживая по комнате от окна до шкафа. – И с кем я должен идти?!»
Он мог бы ограничиться привычным перечислением некоторой суммы денег, но практика показывала, что легкий путь не является верным, то есть потом он будет мучиться еще больше, потому что не отстоял, не отдежурил, не заслужил белой полосы в жизни. Проклятая мнительность покоя не давала: уж если переклинило, то придется доставать костюм, подправлять физиономию и – вперед!
Раньше Глеб Сергеевич взял бы с собой любовницу или секретаршу (хотя это почти всегда совпадало), но теперь ситуация была жалкой и плачевной…
– Один не пойду, – мотнул головой Воробьев и направился к комнате дочери. Распахнув дверь, он громко сообщил: – Алька! Вечером у нас…
– А-а-а!!! – раздался неожиданный визг, и в воздух взметнулось одеяло.
– Ё! – воскликнул Глеб Сергеевич и, отскочив назад, захлопнул дверь. «Что это было?!» – пронеслась короткая мысль.
– Извините… – раздался тихий голос Даши, – но я не одета.
– Черт! – выругался Воробьев и сжал кулаки. – Время одиннадцать часов!
– Я знаю… но мне очень нравится костюм феи… и я его все время примеряю…
«Чокнутая, – твердо решил Глеб Сергеевич. – А кто бы сомневался!»
Когда же, когда же эта Дашка оставит их в покое?! Еще немного, и на благотворительные вечеринки он с радостью поскачет, лишь бы дома не сидеть!
– Где Алька? – Воробьев прижал ухо к двери.
– В магазин пошла, колготки покупать.
Так, пока он гонял машину на помывку, его дочурка уже ушмыгнула по своим делам, а потом скажет, что он ее не предупреждал…
«Да, не предупреждал! Но должна пойти, и точка!»
– Вечером она поедет со мной в театр, – твердо сказал Глеб Сергеевич скорее себе, чем Даше.
– Нет, – раздалось из-за двери.
– Че-е-его?
– У нее другие планы.
– Какие еще планы?! Бедным детишкам нужны спектакли про Карлсона, а у них планы!
Дверь открылась, задев Воробьева, и из комнаты вышла Даша. Никакого костюма феи на ней не было – обычные потертые джинсы и футболка.
– Глеб Сергеевич, – произнесла она с заботой в голосе, – вы не волнуйтесь так… И объясните, пожалуйста, о каких детишках речь?
«Она меня тоже, что ли, чокнутым считает?..» – нахмурился Воробьев, не зная, к чему бы еще придраться.
– Вечером мы идем
– Сегодня у Али в академии новогодняя вечеринка, – мягко объяснила Даша. – Вы же понимаете, как это важно? И она никак не может с вами пойти.
Это был удар, к которому Глеб Сергеевич оказался не готов – соломинка, за которую он крепко держался минуту назад, сломалась, не оставив надежды. Какое ужасное совпадение: вечеринка и благотворительная нудятина! Неужели придется тащиться одному?..
Он смерил Дашу тяжелым взглядом, обиженно поджал губы, развернулся и прошествовал в кухню. Суббота обещала быть долгой и малоприятной.
– Понаехали, – протянул Воробьев и гневно сверкнул глазами. – А моя квартира, между прочим, не резиновая!
– А хотите, я вам пирогов напеку? – раздался сзади бодрый и счастливый голос Даши.
– Брысь отсюда! – рявкнул Глеб Сергеевич и топнул ногой.
Платье для новогодней вечеринки действительно было сногсшибательным: чуть выше колен, на тонких бретельках, черное, отделанное воздушной тканью цвета оранжевого заката – широкая лента под грудью, бант и волна по подолу. Простое, но одновременно стильное и праздничное. Вряд ли к ярким Алькиным волосам пошло бы что-то другое.
– Ты как… ты как… – протянула Даша. – Как супермодель! Покрутись, пожалуйста, покрутись! Ух ты! Подожди, я сейчас тоже быстренько переоденусь!
Она подхватила наряд феи и метнулась к креслу, а Алька подошла к зеркалу и внимательно изучила отражение. Сейчас она очень себе нравилась, и было немного жаль, что ее, такую красивую, не увидит… например, Зубарев.
– Да, я супермодель, – согласилась она, крутанулась и улыбнулась. Марго и Пенка в любом случае умрут от зависти, и пусть в этот вечер рядом не будет настоящего мужчины. Например, Зубарева? Глупости…
– Я готова! – объявила Даша, и Алька обернулась.
Костюм «прелестная фея в сапогах сорок второго размера» удался на славу. Образ можно было считать целостным, завершенным и многообещающим – волшебная палочка сверкала в руках доброй волшебницы и обещала исполнение любых желаний. Остроконечный колпак отлично держался на голове при помощи тонюсенькой резинки, и Даша могла смело наклонять голову набок, при этом хитро щурясь. Чем, собственно, она и занималась в ожидании вердикта.
– Ты – лучшая фея всех времен и народов! – уверенно сказала Алька. – Нас никто не затмит!
В этот момент мимо распахнутой двери с газетой под мышкой проходил Глеб Сергеевич. Смирившись со своей тяжелой долей (а в театр-то придется ехать одному), он пребывал в дурном расположении духа и с удовольствием нашел бы виновного и прихлопнул его – на полчаса радости бы хватило.
Притормозив, Воробьев остановил ошарашенный взгляд на Даше и с сомнением спросил:
– А сегодня что? День открытых дверей в сумасшедшем доме?
– Не советую так шутить, – фыркнула Алька. – А то моя маленькая милая сестричка взмахнет волшебной палочкой, и…