По ступеням «Божьего трона»
Шрифт:
Впереди перед нами вставали здесь горы, вправо же виднелась долина, уходившая за край горизонта. Она расширялась там до семи километров, за пределами же восточного звена Ло-ба-чэн-Шаня, судя по данным съемки, даже до 12 км. Ограничивающие ее с севера и юга хребты – Ци-гэ-цзин-цзы и Е-ма-Шань – казались разделенными на несколько параллельных гряд, в общем же плоскими и широкими, с весьма немногими выдающимися вершинами; несомненно, что оба они принадлежали к числу горных массивов, наиболее пострадавших от времени и атмосферных влияний; да и самая долина, теперь широкая, некогда имела другие размеры, судя по выступающим в боках ее щеткам и мелкосопочнику. Почва ее, плотная, хрящеватая, у гор же щебневая или глинисто-солонцовая, очень скудно поросла травами; тем не менее, благодаря множеству укромных бухточек в обеих горных цепях, она служит любимым пристанищем для джейранов и диких ослов, откуда и ее китайское название Е-ма-чуань – «долина диких лошадей». Много ли водных источников в этой долине, я не знаю. Монголы назвали мне лишь два родника: Цаган-чулу в 100 ли от колодца Е-ма-чуань и Хун-лу-чэн в 120 ли от Цаган-чулу; сверх того, между обоими имеется, по их словам, еще один колодец, на котором караваны обыкновенно не останавливаются, и несколько луж, подобных Нюр-голской. Последние несомненно и служат водопойнями для диких животных.
К северу от колодца Е-ма-чуань на протяжении 4 км дорога пролегает по местности, представляющей перемежающиеся участки щебневой пустыни и солонцов, одетых соответствующей растительностью, среди которой преобладают чий, осока, Kohia mollis Bge, Sympegma Regeli Bge, Sophora alopecuroides L., Anabasis brevifolia C. A. M., Pleurogyne carinthiaca Gris., Halogeton glomeratus C. A. M., и из кустарников Atraphaxis lanceolata var. divaricata Ledb. и Reaumuria soongorica Maxim.; затем она втягивается в горы.
Эти последние относительно невысоки и состоят из двух кряжей, представляющих лишь расходящиеся между собой отроги обширного вздутия, смыкающего хребты Фо-чэн-цзы и Ло-ба-чэн-Шань. Северный из этих кряжей, более высокий, носит название Ши-фын-ша-хо-цзы, южный – то же название, что и хребет, ограничивающий с северо-востока долину Е-ма-чуань, т. е. Ци-гэ-цзин-цзы. Взаимное отношение обоих Ци-гэ-цзин-цзы осталось для меня не вполне ясным, топографически же оба хребта различаются между собой и внешним своим габитусом [обликом] и простиранием, из коих одно широтное с тенденцией отклоняться на север, другое же – юго-восточное. Барьер, образуемый грядой Ци-гэ-цзин-цзы, как я уже выше заметил, относительно невысок и в седле подымается всего лишь метров на девяносто над уровнем долины Е-ма-чуань. Он сложен из серых гнейсов, содержащих гнезда кварца и пересеченных жилами порфирита.
Дорога пересекает наискось узкую долину между грядами Ци-гэ-цзин-цзы и, делая здесь крутой поворот к западу, на протяжении трех километров бежит местами по щебню, местами по хрящу, поросшему лишь кое-где, и притом очень скудно, злаками и мелким кустарником; к востоку от дороги виднеются, однако, довольно значительные заросли чия, сопровождающие овраг, теперь сухой, но в котором после обильных дождей обыкновенно надолго задерживается вода. Овраг тянется очень далеко на восток и там, как кажется, проходит по местности, обильной пастбищами и ключевой водой.
Хребет Ши-фын-ша-хо-цзы шире, выше и массивнее хребта Ци-гэ-цзин-цзы. В сложении его главное участие принимает кристаллический известняк, мощные серовато-белые толщи которого чередуются с серым кварцитом и сланцами – слюдяно-хлоритовым и черным кремнистым. Эта свита горных пород заканчивается высокой грядой зеленого мелкозернистого песчаника, достигающей в седле 7418 футов (2261 м) абс. выс. и образующей высшую точку всей дороги через Бэй-Шань и ту грань, за которой все водостоки устремляются уже на север, к Янь-дуньскому протоку, тогда как до сих пор они направлялись либо в сторону Су-лай-хэ, либо к Эцзин-голу. Над этим седлом отдельные скалы подымаются метров на 150 или даже 180, так что гребень хребта Ши-фын-ша-хо-цзы должен достигать, а может быть и превосходить в отдельных точках 8000 футов (2440 м) абсолютного поднятия.
Открывающийся с перевала вид не обширен: впереди, за невысокой грядой, синеется котловина Чжи-чжэ-гу, замкнутая высоким, ровным валом хребта Фо-чэн-цзы, по сторонам высятся холмистые вздутия, уходящие за край горизонта. Общий тон далеких гор красновато-сизый, на переднем же плане преобладают серые и зеленые тона по цвету выступающих здесь на дневную поверхность песчаников, гранитов и гнейсов.
Среди обнажений этих пород дорога бежит на протяжении 8 км, после чего вступает на мягкую лёссовидную почву котловины Чжи-чжэ-гу, представляющую на значительную глубину очень тонкий илистый желто-серый субстрат, вероятно отложившийся на дне бывшего здесь некогда озера. Горизонтальные наслоения этого ила, перемежающегося то с мелким песком, то с гравием, заключающего местами даже гальку, хорошо видны в обрывах оврага, который сопровождает здесь справа дорогу. В овраге мы нашли значительные скопления совершенно пресной, прозрачной воды, и на краю одной из таких ям, длиной в двадцать, шириной в четыре метра, мы и остановились, спугнув парочку чирков (Anas querquedula), которые тут же были убиты.
Вечером нас посетили монголы-халхасцы, приехавшие из долины Ци-гэ-цзин-цзы вместе с Хомбо и Дарба. Последние некоторое время рассчитывали прогостить у халхасцев, а затем от пикета Мын-шуй предполагали направиться прямой дорогой через Е-шуй (90 ли), Ма-дунь (70 ли), Тола (75 ли), Джигда (85 ли), Сань-коу-чжэнь (60 ли), Казган (70 ли), Могай (60 ли). Бай или Шаманэ (70 ли) и Адак (120 ли) в селение Ном (90 ли).
Об этом пути они рассказали нам следующее.
Дорога сворачивает вправо в десятке ли от колодца Мын-шуй и до колодца Е-шуй бежит среди гор прямо на север. Сперва ущелье довольно узко, но затем горы отходят в обе стороны, и тропинка пересекает долину, по которой можно выйти к ключу Отун-да-цзу-чан. За долиной подымаются опять горы, которые не высоки, но скалисты. Колодец лежит по северную их сторону, вблизи сухого русла Е-шуй, которое, сойдясь с Мын-шуйским руслом, впадает к западу от ключей Я-цзу-чан в Янь-дуньский проток. От колодца Е-шун дорога идет мелкосопочником около 10 ли, после чего вступает в горы Ма-дунь-Шань, с северного склона коих сбегает главное русло Янь-дуньского протока. Ма-дунь-Шань – очень длинный, скалистый хребет и к востоку от дороги достигает значительной относительной высоты. Колодец находится по северную его сторону, близ протока, которым дорога следует, направляясь к урочищу Тола. Как это урочище, так и следующее – Джигда – находятся в каменистой пустыне, у подошвы скалистой гряды, составляющей один из южных отрогов хребта Карлык-таг. Ее проходят по сквозному ущелью; далее местность получает уже вполне горный характер. Урочище Сань-коу-чжень лежит в горах и в переводе зрачит «место схода трех ущелий».
Наше прощанье с монголами носило очень сердечный характер; мы даже наделили их небольшими подарками. Да и было за что. Оба, в особенности же Хомбо, изо всех сил старались быть нам полезными и, как уже знает читатель, значительно обогатили ваши сведения о Бэй-Шане. Беседы велись нами, при посредстве Сарымсака и Чуркина, обыкновенно по вечерам, причем часто описание местности сопровождалось демонстрацией ее особенностей с помощью камней и песка; иногда же Хомбо брался за карандаш, и надо было видеть его радость, когда его неумелым рукам удавалось начертить нечто, долженствовавшее, по его мнению, с полной наглядностью изобразить рельеф описываемой страны. Несмотря на их примитивность, чертежи эти, за неимением более достоверного материала, были нами использованы при составлении карты участка Бэй-Шаня вдоль Е-шуйской дороги.
Хребет Фо-чэн-цзы очень богат как рассыпным, так и коренным золотом. Последнее добывалось только с поверхности, где порода, его заключающая, подверглась уже в значительной степени разрушению. Породу эту дробили и просевали сквозь грохот, после чего подвергали дальнейшей обработке путем провеивання, подбрасывая дресву на значительную высоту над разостланной тканью до тех пор, пока ветром не относило в сторону наиболее мелких частиц породы. Оставшееся на ткани затем по частям выравнивалось и продувалось струей воздуха из ручного меха. В конце концов золото, конечно лишь в крупных зернах или чешуйками, отбиралось пальцами. Такой же сухой обработке, за отсутствием проточной воды, подвергалось и россыпное золото.
Несмотря на столь несовершенный способ добычи золота, в окрестностях Чжи-чжэ-гу работало до магометанского восстании не менее двух тысяч дунган и китайцев под присмотром китайского чиновника, жившего в Мын-шуйском укреплении. Развалины последнего, а равно постоялых дворов и других построек и до сих пор еще виднеются у южной подошвы хребта Фо-чэн-цзы и в продольной долине Мын-шуй. Жизненные припасы доставлялись сюда из Хами, Ань-си и Юй-мыня. Из Хами ездили или через Куфи и Ша-цзюнь-цзы (Са-чанза), или через Отун-го-цзы, из Ань-си же – через Бай-дунь-дцы и Бай-тан-цзы, где ветвь на Мын-шуй, ныне, по словам монголов, совсем заброшенная, уклонялась вправо и шла на урочище Чжи-чжэ-гу мимо гольца Баин-ола.