Шрифт:
От автора
Я был путейцем, учащимся техникума, электролизником, сварщиком, солдатом, студентом вуза, слушателем иняза, водолазом, туристом, грузчиком, кочегаром, слесарем, мастером ОТК, стройотрядовцем. Я занимался гимнастикой, борьбой, легкой атлетикой, радиоделом. Я хотел стать гонщиком, альпинистом, спелеологом, водителем, парашютистом, каскадером. Я родился в средней полосе России, а жил и на Украине, и на Кольском полуострове, и на Кавказе на побережье Каспийского моря, и в Норильске на Таймыре, и на Чукотке на побережьях Восточно-Сибирского, Чукотского и Берингова морей. Я работал в нефтеразведке в Якутии в Восточной Сибири, а учился в Новосибирске в Западной Сибири. Я
В принципе, я – счастливый человек, потому что Господь позволил мне прожить свою жизнь так, как я хочу.
Когда в 37 лет я учился на курсах повышения квалификации, психолог Панасюк, изучив результаты отыгранных мною на компьютере тестов, дал мне совет: «Молодой человек, – сказал он, – у вас все замечательно, но меня беспокоит ваша сверхчувствительность. Если вы будете таким образом и так сильно реагировать на раздражители, то долго не протянете. Попробуйте надеть на себя маску толстокожего, представьте себя слоном или носорогом, которому на все наплевать, этих мелких щипков и укусов вы даже чувствовать не должны. Вы меня поняли?»
Я ответил вопросом на вопрос: «А вы думаете, как я до стольких лет дожил?»
Умный человек Панасюк все понял и не задал мне больше ни одного вопроса.
Я давно знаю, что очень сильно раним: даже плохое настроение у меня на лице нарисовано. Я не умею притворяться веселым, когда мне хочется плакать. Когда меня что-то мучит, все это видят и пристают с расспросами.
Поэтому почти с детства, тогда еще неосознанно, я надел на себя маску разбитного рубахи-парня, позже она интерпретировалась в маску самодовольного, уверенного в себе типа, хотя хамство и наглость я ненавижу так же сильно, как глупость. Приходится надевать на себя то, чего у самого либо вообще нет, либо явно не хватает. В жизни мне это помогло, хотя убежать от себя все равно не получилось.
Знакомство со Святой Горой
1) Из книги «Афон», изданной в Париже в 1959 году по благословению митрополита Владимира:
«Монахи – это христианские максималисты, это те, кто пошел узким и тернистым путем. Это рискнувшие на все и пожертвовавшие всем ради Христа и ради блюдения заповедей Его. На пути монашеском более чем где-либо подстерегают человека соблазны и опасности, тем более страшные и громадные, что это опасности духовные, утонченные, которые тем сильнее, чем большей высоты достиг подвизающийся. Вообще все в монашестве тонко, грандиозно и прекрасно, все дышит тем, что можно назвать влечением к духовной красоте. Этим и объясняется то, что все величайшие создания христианской культуры, все без исключения: литература, поэзия, музыка, архитектура, живопись, скульптура, золотошвейное и ювелирное дело – все вышло из монастырской ограды.
Кроткое, не знающее насилия и крови монашество осилило и „завоевало“ для христианской культуры – материальной и духовной – огромные пространства, необитаемые и дикие, тем самым расширяя пределы господства человека на земле согласно слову Господню… Так был превращен дикий и необитаемый не только человеком, но и животными Афонский полуостров с его неприступными горами и ущельями.
Святая гора сделалась местом тщательного сохранения всех уставов и особенностей православной монашеской традиции. Все виды подвижничества без исключения собрал в себе Афон. Египет, Ливия, Сирия, Персия, Византия и Эллада подобно пчелам трудолюбивым снесли в Афонский улей роскошнейший и ароматнейший, сладостнейший мед подвижнического делания.
Постничество, затворничество, молчальничество и более всего горячее и непрерывное молитвенное делание лучше всяких слов свидетельствуют о высоте духовной культуры Афона. Подобно этому и райский сад, в который превратили афонские труженики свою гору, показывает нам и об их прилежании в физическом труде, созидающем материальную культуру. Не слова, а дела свидетельствуют о том, кто такие афонские подвижники».
2) Из Четьих св. Димитрия Ростовского:
«Когда
Дальнейшие события предание располагает таким образом. Св. Лазарь, воскрешенный Господом и епископствовавший на Кипре, послал за Пресвятой Богородицей корабль, но последний противными ветрами пригнало к Горе Афонской, к пристани, именуемой «Климентовой». Там находился храм Аполлона, привлекавший своими прорицаниями множество народа. С прибытием Пресвятой Богородицы этот храм исповедал на этот раз истинную веру в Господа и в Богородицу и умолк навсегда. Народ же, бывший здесь, прильнул к ногам Пресвятой Девы. Первым епископом этого места она поставила бывшего с Нею на корабле некоего Климента и сказала: «Место сие да будет моим жребием, который дан Мне Сыном и Богом Моим. Да пребудет же благодать Божия на месте сем и на живущих здесь с верою и сохраняющих заповеди Сына Моего. Все нужное для земной жизни будут иметь они в обилии с малым трудом, и уготована им будет небесная жизнь, и не оскудеет к ним милость Сына Моего и Бога до скончания века. Сему месту я буду заступница и ходатаица о нем Богу».
3) Из книги «Афон», изданной в Париже в 1959 году по благословению митрополита Владимира:
«Уже к первому же пустынножителю на Афоне, к преподобному Петру Пустыннику, Пресвятая Богородица явилась и сказала: ‘‘Много люблю Я место сие, и придет время, когда оно от края и до края, на север и на юг наполнится множеством иноков. И если иноки те будут от всей души работать Богу и верно сохранять заповеди Его, то Я сподоблю их в великий день Сына Моего великих дарований; еще здесь, на земле, они получат от Меня великую помощь: Я стану облегчать болезни и труд их и дам им возможность при малых средствах иметь довольство в жизни, даже ослаблю вражескую против них брань и имя их сделаю славным во всей подсолнечной’’».
К сказанному прибавим, что русские посетители св. Афонской горы, как оставшиеся там на время более или менее продолжительное, так и навсегда в качестве монахов, приносили как великий вклад особые свойства русской души, которых не имеют прочие насельники Афона и которые ими даже презираются. Сюда надо отнести, прежде всего, всеобъемлющую любовь и доверие к человеку, с любовью связанное. С любовью же связаны сострадание и духовная мягкость, задушевность, сострадательность, гостеприимство и радушие, что является как бы совершенно новостью невиданной и неслыханной. Ведь после 14-го века только русский Афон пытался проводить в жизнь начала подлинно христианской любви одновременно с отшельничеством, постом, молитвой и непрестанным богомыслием.
В 11-м веке русские имели уже на Афоне свою постоянную обитель: Монастырь Успенский Ксилургу. На Афоне постригся первоначальник русского монашества преподобный Антоний Печерский. Актом 1169 г. Протатом (Центральным управлением св. Афонской Горы) в храмовый праздник Ксилургийской обители – в Успение Пресвятой Богородицы – была передана игумену Лаврентию и в его лице русским монахам в полную собственность и распоряжение на все последующие непрерывные времена находившаяся в полном запустении и разрушении, совершенно обезлюдевшая обитель св. Пантелеймона Фессалоникийца с той целью, чтобы восстановлена была, обстроена наподобие крепости, возблистала и украсилась и населилась немалым количеством людей, работающих Богу.
Начну сначала. Препятствия к путешествию начались сразу. Заплатив пятьсот евро за поездку в паломническом центре «Фавор» при Московской патриархии (в стоимость входят авиаперелет, виза, медицинская страховка и посещение полуострова Афон; не входят переезды по территории Греции и Афона, проживание и питание вне Афона), я выяснил, что туристические группы на Святую Гору не отправляют. Но меня успокоили, сказали, что обычно два-три человека всегда набирается.
Ориентировочно я должен был вылететь в Грецию 22 августа 2006 года и, когда находился на Валааме, попросил благословения на поездку у иеросхимонаха скита Всех Святых Серафима. Батюшка сказал: «Завидую вам» и благословил.
После посещения Валаама наша паломническая группа переместилась на Соловки, где я совершенно случайно встретился с сотрудницей центра «Фавор», которая передала мне, что попутчики нашлись и что мы летим на Афон втроем, причем один из нас – священнослужитель. Я дико обрадовался.