По темной стороне
Шрифт:
— А если не услежу?
— Полагаю, мне придется снова наведаться в лес, за новым шадэ, на замену съеденному.
— Все, Раяр, ты больше не милый, — решила я, с содроганием представляя, как мои вечно голодные мочалки обгладывают косточки этой мохнатой мелочи.
— Уверена? — спросил он с улыбкой. — Потому что я тебя все еще чувствую, и, должен признаться, мне нравится то, что я чувствую.
— Нравится, — проворчала я смущенно. Первым порывом было сделать так, чтобы он перестал меня чувствовать, что угодно, лишь бы прекратить. Вторым,
А потому, сначала я думала о том, какой Раяр замечательный, сколько раз он меня спасал, нет, гад конечно, тот еще и характер поганый, но если бы не мой кошмар, то я бы уже несколько раз точно умерла в мучениях и пару раз просто умерла. А после знакомства с Велиаром и вовсе стало ясно, что с хейзаром мне повезло.
Что он самый-самый лучший, что жизнь здесь именно благодаря ему не стала для меня мучительной пыткой, что я, кажется и правда его… черт.
Тихий торжествующий смех подтвердил мои самые ужасные опасения, а хриплый шепот окончательно добил:
— Наконец-то.
— Но я ни в чем не признавалась! — вякнула протестующе, краем глаза заметив, как выпущенный на свободу шадэ метнулся под кресло.
— Мне не нужно твое признание, — весело прошептал он мне в висок, прижимая к себе, — я все почувствовал.
— И что теперь будет?
Тяжелый вздох был мне ответом.
— Не знаю, но надеюсь, ты не пошлешь меня искать ответ в книгах.
Соблазн, конечно, был велик, но я решила не рисковать. Мало ли, что он там в этих книгах сможет найти, на мою беду.
— Не боись, ужастик, уж лучше я лично займусь нашими непростыми отношениями.
— Как раз это и пугает, — беззлобно хмыкнул Раяр.
— Приятно знать, — мне было сыро и холодно, и хищник, к которому я все еще прижималась, меня совсем не грел, но шевелиться совершенно не хотелось. Сейчас, мокрая и озябшая, я чувствовала себя просто до неприличия счастливой, — что меня боится даже самый страшный хейзар.
Объятия стали крепче и мой кошмар хрипло признался:
— Жаль тебя огорчать, но я тебя люблю.
— Романтичненько, — пробормотала смущенно, не спеша заверять его в полной взаимности. Пусть он там себе что-то и почувствовал, не значит же это, что я готова во всем признаться вслух.
Вот только Раяр почему-то считал, что уже все, и пора переходить на новую ступень в отношениях.
Вот еще совсем недавно он меня запугивал и питался мной, а сейчас подхватил на руки и смело полез на кровать, одним коротким взглядом заставив мочалок сбежать на пол. Книга, которую я совсем недавно спокойненько читала, полетела на пол, судя по обиженному курлыканью, угодила она в кого-то из мочалок, но хищника такие мелочи просто не волновали, а я не успела возмутиться по этому поводу. Слишком быстро появился повод для новых возмущений.
— Иии что ты делаешь? — опасливо поинтересовалась я, когда прохладные, сухие губы коснулись моего плеча, быстро процеловывая дорожку вверх по шее и заставляя вздрагивать от каждого прикосновения. — Раяр?
Меня самым наглым образом игнорировали, найдя для себя более интересное занятие, прервав зацеловывательную деятельность и дав мне целую секунд на то, что успокоиться, он решил совсем меня добить, увлеченно стягивая бретельку ночнушки. Зззубами!
— Раяр! — рявкнула я, резко дернувшись в его руках. Только после этого мне недовольно ответили.
— Ммм?
— Зубы от меня убери! — замер, горячо дыша в плечо, и пока с одной стороны он изображал полное послушание, бретельку прохладными пальцами медленно потянули с другого плеча, щекотно поглаживая каждый отвоеванный у ткани сантиметр кожи. Задохнувшись от такой наглости, я попыталась вырваться и заехала коленкой хищнику по ребрам, заставив его вздрогнуть всем телом и резко меня отпустить.
Отшатнулся, болезненно поморщившись, и прижимая ладонь к боку.
— Что такое? — всполошилась я, тут же забыв о домогательствах с его стороны.
— Ничего, — соврал он, предпринимая вялую попытку меня схватить.
Увернулась, скатилась на пол, и уже там, пошире расставив ноги, что, по моему мнению, должно было прибавить мне внушительности, угрожающе уперла руки в бока:
— Рубашку снимай!
— Я и так собирался это сделать, — хмыкнул Раяр, внимательно меня разглядывая, — но только после того, как раздену тебя.
Под его взглядом нервно одернула ночнушку, которая, пропитавшись влагой от тесного общения с одной мокрой личностью, липла к телу, и доброты мне это точно не прибавляло.
— Рубашку снимай, — повторила тихо и, хотелось верить, что властно.
Не проникся, сидел, смотрел на меня, улыбался, а я точно знала, что задела эти его «царапины», и что Раяр сознательно приуменьшил серьезность своих травм.
Поиграв в гляделки несколько секунд, я попыталась воззвать к его совести:
— Ты же раненый! Тебя перевязать надо, а ты вместо этого что?
— Что? — с улыбкой спросил он.
— Ко мне пристаешь.
— Яна, это действительно только царапины, и они совсем скоро заживут. Если бы не яд, который начинают вырабатывать самки шадэ для защиты своего потомства, на мне бы уже не осталась ни единого следа.
— То есть, она еще и ядовитая? — ахнула я.
— Не для меня, — поспешно заверил он, и, видимо, чтобы не расстраивать меня больше, неохотно стащил с себя рубаху, на которой я даже не сразу заметила длинные разрезы. Коготки у этой мамочки были шикарные.
А на боку, чуть припухшие, но как Раяр и утверждал, не такие уж и страшные, красовались отметины чужого недовольства.
Четыре длинные линии, слишком глубокие, чтобы зваться просто царапинами, но совсем не опасные, чтобы считаться ранами, тянулись по его ребрам, заканчиваясь на груди. Кровь из них сочилась медленно и лениво, обещая в скором времени совсем остановиться.