По тонкому льду
Шрифт:
— Мила, ну что ты такое говоришь? Пойми, у меня есть потребности, и мне нужно…
— Потребности? Я ребенок что ли? Что из твоих потребностей я не могу выполнить? — мой голос становился по-детски визгливым от обиды.
— Ты же сама понимаешь о чем я говорю. — он закатал рукава до локтей.
— Понимаю. Я все понимаю, папа, я готова сделать все, только бы тебе больше никто не был нужен!
— Мила, подожди! — спокойно произнес отец, но меня было уже не остановить.
— Я недостаточно хороша для тебя?! — на этих словах, я распахнула халат на груди оголяя скрытую двойку за шелковым топом.
— Камилла! — на секунду я замерла от его грубого, властного тона.
Я взглянула на отца, на его протянутые руки, и бросила в его объятия, рыдая, как маленькая, навзрыд. Все пропало…порядок фраз, который я так долго готовила вылетел из головы, и я бессвязно лепетала о том, что ему не нужен никто кроме меня. Послышался дверной звонок и отец сжал своими нежными ладонями мое зареванное лицо покрывая мокрые щеки своими горячими поцелуями.
— Так, приведи себя в порядок, и приходи на кухню. — ласково произнес отец. — срывы бывают у
Глава 3
*Рита
Этим вечером я стояла на улице, напротив нашумевшего, как и в своей время, собственно, сама организация, магазина винтажного нижнего белья «Pandora», и наблюдала за тем, как Регина стоя среди изящных, статных манекеном выделяясь своей «неидеальной» фигуркой, мечтательно смотрела на постепенно серевшее вечерним приходом небо, но спустя секунду возвращалась на землю и отрывая от пышных губок ручку, заполняла документацию. Она смотрела в свой отчет, а после и на комплекты выставленного белья поправляя где-то сползающую бретельку, а где-то поправляя поясок, где-то ажурные чулки. Сманила ли Пандора Регину в свою семью у ее же брата, или это было исключительно желание девушки я не знаю, но наблюдая за тем, как она кружится в круговерти событий, связанных с Пандорой, мне все больше кажется, что она нашла себя и возвращаться в прежнее болото ей не очень-то импонирует.
Заведующая этим магазином обладает уникальным взглядом на вещи, чем-то таки, чему по-сути научиться просто невозможно, и когда тебя окружает настоящая команда таких же эксперток, как и ты, то скорее всего тебе будет греть это душу больше, чем очередной влюбленный любовник. В этой круговерти безупречности, в этом мире роскошности и красоты, к своему стыду я видела лишь бюстгальтеры, множество рюшек и милых вещичек.
Когда-то давно, когда мне было четырнадцать лет, мама отсудила при разводе у отчима магазин с женской одеждой. Не сказать, что это было что-то элитное, что-то слишком красивое или уникальное, но магазинчик находился недалеко от центра города и на фоне дорогущих торговых бутиков выигрывал своей бюджетной ценой, и неприхотливые женщины готовы были платить как можно меньше, но приобрести какую-нибудь дурацкую футболку с рисунком мышонка Микки, что вовсе не подходил им по возрасту. Смешно же, когда пятидесяти летняя тетка обтягивается такой вещью напрочь убивая сексуальность и желание у других. С десяти лет, мама доверяла мне что-то вроде контроля…это был мой личный пунктик за которым я должна была следить. Следить за тем, чтобы количество на складе никогда не приближалось к нулю, и сообщать матери об этом в первую же секунду, а еще, мама терпеть не могла, когда я болталась вокруг, вмешивалась в ее работу за кассой или общение с клиентами, что-то поправляла на неуклюжих манекенах и я привыкла к своей второй роли «подай/принеси». Мама не доверяла другим, и поэтому, чтобы не обнаружить похищение денег из кассы, она предпочитала работать сама за всех. Именно так она вела свой бизнес, и до некоторого времени это даже работало.
Впрочем, вся моя история начинается вовсе не с маминого магазина, и даже не с ее развода, а гораздо раньше, когда глядя в отражение собственных глаз, я начала понимать, что за милой и невинной внешностью часто скрывается достаточно порочная и хитрая натура и когда это касается ребенка или же подростка, родителям трудно воспринимать своего ребенка именно таким, какой он есть, так как они предпочитают идеализировать образ того, кого породили. Обычно это выливается в то, что ему может что-то сойти с рук, либо, как было в моем случае, потому что «маленькая еще». О своей жизни рассказать особо нечего, я была обычной школьницей, ничем не примечательная, ничего толком не умеющая, ибо, как всегда считала мама я была «папиной любимицей» и поэтому ничего не умела, а еще по словам мамы я приняла о себе некоторые факты: я была не очень красивая и глуповатая, ибо она в моем возрасте…но это и так понятно, вспахивала огород и доила коров с утра до утра, и вообще деревенский труд — святое дело, но не по мне. Брак с моим отцом продлился недолго, и когда мне стукнуло по голове десять она развелась и вышла замуж во второй раз за городского пижона, ловеласа и просто наглого бабника, который искал себе вот такую дурочку, как она. Прислугу…бесплатную домработницу с услугами доступной бл*ди и нашел. В лице моей дорогой мамочки.
Тогда, я стала слышать, что я милая, умная и чертовски обворожительная, и подобные словечки всегда заставляли мою маму ревновать. Впрочем, тогда я думала, что отчим говорит так потому что я для него еще ребенок, зато, как позже под градусом он говорил «задницу ты себе приличную отъела» было уже несколько обидно. Ведь пышечкам всегда обидно слышать подобное, правда? Пусть это и было сказано в пьяном угаре, но все равно. Для меня в доме был ряд правил: помимо самого банального и типичного от матушки «пойдешь гулять, когда я разрешу», «не смей повышать голос на отца», и «звони, если задержишься», было главное правило, которые было для меня самым ненавистным — отчим всегда и во всем главный. В любом споре, конфликте, прав он или нет, но его решение было окончательным приказом, спорить в «его» доме никто не имел права, а тем более моя мать. Странно, да? На меня это правило действовало редко, и иной раз, наши споры с отчимом прекратились только после хлесткой материнской пощечины…мне.
С момента нашего переезда, отчим натаскивал меня на то, что «Девушка должна выйти замуж невинной» и это так сильно засело в моей голове, что лишиться с девственностью было для меня нечто романтичным с любимым мужчиной и все такое, но во мне боролись две личности…одна мечтала о браке с самым лучшим мужчиной, которому я и подарила бы свою невинность, а вторая…мне нравилось представлять себя самой настоящей хулиганкой, которая плюет на все: правила, мораль и воспитание и сама решает что ей делать и когда. Странно, но я нашла самый неожиданный способ воплотить
Я не любила перемены, как и большинство людей моего круга, я суеверно боялась всего нового и неизвестного. Магазин, что так яростно отсудила мать у отчима не приносил нам желанного дохода, и в какой-то момент из меня сделали громкую зазывалу, чтобы привлечь мужчин, да и не прихотливых женщин тоже, я, пусть и неохотно, но согласилась пестрить с фанфарами из разноцветных пакетиков и зазывать в магазин всех, кто только мне попадался на пути. Позже мама добавила в ассортимент одежды новые товары: праздничные, карнавальные костюмы, парики, вечерние платья и костюмы для тех людей, что не любили серость, но стоили они безумно дорого и, как следствие, не был продан ни один из них. В такой вот рабочий день, в наш магазин зашел молодой человек двадцати лет, который и обратил внимание на толстушку Риту (меня). Он рассказал нам с мамой, что раньше здесь находился другой магазинчик, а после даже химчистка, и что он счастлив снова видеть здесь эти тряпки. Под его руководством и помощью прошли счастливые, как мне казалось, четыре года. Мы вышли в прибыль, здание постоянно обновлялось и все это благодаря Олегу. Перемены — это сильная сторона моей матери, но не меня. Все это время, она старалась сохранить статус не только моей матери, но и за уши притянутого друга…до тех пор, пока эгоистичный поступок не привел ее к тому, что она погубила не только бизнес отчима, но и наши задатки доверительного общения. Но на самом деле я никак не могла прийти в себя после предательства Олега.
В тот день он пригласил меня на свидание, и мы много говорили про музыку, особенно про джаз, но мне нравилось его слушать, узнавать об этом жанре больше. Впрочем, Олег любил классическую инструментальную, современную, какую угодно, но его самой настоящей страстью была литература. Будучи второкурсником университета, он умудрился издать свой первый роман. Все эти его «увлекательные» рассказы очень любила слушать мама и он мог часами рассказывать ей о создании целого мира, как он дарует этому миру имя и все такое. Я представляла, что мы поженимся, но была одна небольшая проблема — я стыдилась собственного веса. Возможно, это началось в начальной школе, когда, запихивая меня в тесный пиджак она приговаривала «почему ты такая большая?». Олег постоянно твердил мне, что я прекрасна, как я желанна и я, как наивная дурочка, верила ему. Я не боялась изгибов собственной фигуры, и даже считала их по-настоящему женственными, да и я никогда не была чопорной. Мне нравилось явление секса и мои подростковые воспоминания оставили свой след. От нежности Олега при поцелуях я млела первый год, а потом это стало казаться приторным. Он закончил университет и становился достаточно знаменитым в местных кругах писателем, а я закончила школу, а после мы решили жить с моей мамой в одной квартире. После переезда он сразу оборудовал себе писательское место и принялся за написание своего первого, серьезного эротического романа под названием «Мечтательный юг», который сразу внесли в черный список настоящие эротоманы литературного мира, и тогда я не могла себе представить, что одна из тех, кто ткнул лицом в грязь моего бывшего жениха окажется та, кто так круто изменила мою жизнь.
Мама была в восторге, что Олег платит половину квартплаты, когда находил себе какую-нибудь работу и однажды, она решила взять его в свой магазин на неполный день, ведь мозги его были заточены очень даже неплохо. Все его идеи по улучшению магазина заставляли меня бледнеть, как и манера передвигать товары туда-сюда, чтобы они лучше продавались. Дело шло к свадьбе, и мы подали заявление в ЗАГС. Тогда-то мама словно сорвалась с цепи и не стесняясь поддразнивала Олега, игриво тискала за щеки, обнимала его. При мне Олег называл маму слишком легкомысленной и беззаботной, да и он божился, уверял, что никогда, да и она не в его вкусе. Но вкусы, как оказалось, меняются и мне, как любительнице джаза следовало бы об этом не забывать. В тот день в магазине был выходной, и я вернулась домой пораньше после первой примерки свадебной прически. Что-то было не так…я чувствовала это всеми своими жилками. Когда я приоткрыла дверь нашей с Олегом спальни, то замерла то ли от ужаса, то ли от переполняющего меня разочарования. На расстеленном свадебном платье лежала мать. Ее белые, длинные ноги крепко обхватили обнаженную поясницу Олега.