По ту сторону Бездны
Шрифт:
– Благодетель! Добренький такой, понимающий! Когда тебе это выгодно! Когда ничего не мешает! И можно притворяться хорошим! Добрым! Любящим! Но лишь пока все по-твоему! Пока тебе не перечат! Пока вампирская суть не вылезет! И я, как дура, верю. Каждый раз верю, что ты не оконченный негодяй, что действительно есть в тебе хорошее, хоть ты и вампир. Что этот обстоятельства, а в душе ты совсем не плохой... Ну, не совсем плохой...Что есть в тебе, что любить...А там - нет ничего. Только тьма. Жестокость, равнодушие... Мы же для тебя - не разумные существа, а так, нечто, что можно убивать и насиловать! А в перерывах, с особо изощренным цинизмом, учить жить, рассказывая правильными словами правильные вещи! Ненавижу тебя! Как же я тебя ненавижу! За то, что заставляешь
– Сердце?
– прервал мои бессвязные выкрики его насмешливый голос.
– Да о чем ты, Ларис? Откуда у тебя сердце?
– Что?
– я так опешила, что сбилась с мысли. А впрочем, я, кажется, уже по кругу его обвиняла.
– А вот что слышала. Какое сердце? Какая любовь? Влечет тебя ко мне? Так это не любовь, девочка, это желание. Ко мне, знаешь ли, всю женскую половину университета влечет. И даже часть мужской. Это, знаешь ли, не феномен, это побочные свойства воздействия на вас вампирской ауры. Что ж поделать, и на тебя тоже действует. В этом ты не уникальна. Как все, всего-то на всего. А любовь... Ты меня очень любишь, когда тебе что-то от меня надо. На шею бросаешься, умоляешь спасти, помочь. Мигом забываешь, какой я злой и нехороший вампир, и про подружек, и про кровь, и про плоть. Не твои - и ладно. Лишь бы спас. А вот когда все у тебя хорошо, ты тут же резко все вспоминаешь. И тебе уже мало просто меня оттолкнуть, ты еще и слова находишь, чтоб больнее ударить, чтоб не просто прогнать, а в грязь лицом. Удовольствие тебе это доставляет. Что я терплю, что утираюсь, и вновь бегу тебя спасать от последствий твоей же глупости. Так кто из нас кого любит, Ларис? Я тебя, когда бросаю все свои дела, меняю планы, нарушаю собственные правила и поступаю вразрез со своими взглядами, лишь бы тебе помочь, лишь бы сделать тебе хорошо? Или, как ты утверждаешь, ты меня? А что ты сделала для меня, Ларис? Вот по доброй воле и от чистого сердца? Что? Хоть пальцем ты для меня шевельнула? Хоть чем-то для меня поступилась? Хоть один шажок мне навстречу? Хоть маленький, хоть в чем-то?
Молчу, оглушенная его отповедью. Будь я не в таких растрепанных чувствах, я б, наверное, нашла, что ему ответить, а так...Они отымели очередную мою подругу, и это все от любви ко мне, а он бы предпочел отыметь меня, и ладно бы один, нет, с этим уродом, который бы заставил меня кричать от боли... Да что я выгораживаю эту сволочь даже в мыслях, не факт, что там один советник старался. У куратора-то тоже замашки весьма садистские, он меня и без всякого секса от боли кричать уже не раз успел заставить...
– Ты чудовище...чудовище...
– Ну разумеется. Я тебя берегу, я о тебе забочусь - и я чудовище. А ничего, что я при этом вампир, Ларис? Перворожденный, уже по праву рождения стоящий несоизмеримо выше любого человека? Что мог бы просто взять тебя давным-давно, не спрашивая твоего желания, а я забочусь, чтоб ты жила, думала, чувствовала?
– Вся твоя забота - такая же ложь, как те тюльпаны, чтоб только сильнее привязать, а затем сильнее разорвать мне сердце!
– Это твоя любовь - ложь, как те тюльпаны. Потому как если и любила ты меня - так вот только те два дня в Пахомовке. И то не взаправду. И даже тех двух дней тебе было для меня жалко! Чуть в могилу не сошла от злобы, что хоть что-то мне подарила!
– Ты просто нагло, подло воспользовался!..
– Да ничем я не воспользовался, хоть и стоило бы. А я просто берег тебя. Вот от тебя же самой. Дал то, что было тебе необходимо. И ничего не взял взамен. Но ты же никогда не думала об этом. Не думала, что я чувствую. Не думала, что мне может быть больно. Вернее - тебе даже нравилось, когда удавалось сделать мне больно, несколько дней потом довольная ходила. Вот и вся твоя любовь, Ларис. И ничего более.
– А ты хотел бы, чтобы я тебя любила? После того, как ты убил мою Лизку, после того, как избил меня в кровь, после того, как посвятил во все подробности своего питания человечиной, всех этих сексуальных извращений? Ты правда думаешь, что это возможно? Что человек, лишенный иллюзий, видящий все как есть, может любить вампира? Вы держите нас во лжи, но, похоже, обманули сами себя, поверив, что мы можем вас любить.
Я устало вытерла слезы. Я чувствовала себя старой-старой. И не знала, как жить дальше.
– Ты прав. Меня к тебе тянет. И, наверное, прав в том, что я путаю эту тягу с любовью. И из-за этого мне хочется верить. Тебе. В тебя. В то, что есть в тебе добро, и сострадание, и участие...
Он вновь опустился передо мной на колени.
– Так поверь. Попробуй хоть раз взглянуть на все моими глазами. Понять меня. Принять. Таким, какой я есть. А не рисовать себе воображаемых монстров.
– Но ты и есть монстр. И ты опять пытаешься рвать мне сердце, заставляя увидеть то, чего нет... А что с того, что я сейчас опять поверю, и буду надеяться, а очередная твоя вампирская выходка вновь разрушит меня до основания?.. Я не могу так больше жить, Анхен. Ну пожалей ты уже меня! Если ты утверждаешь, что любишь - ну избавь ты меня от себя! От всех этих сомнений, метаний. Не заставляй меня верить, что ты хороший! Ну будь ты честен: ты зло! Для людей ты зло, и ничего более. Все остальное - просто ложь.
Он встает. Долго смотрит на меня, не отвечая, что-то ищет в глазах. Но я сказала, что думала. Так, как чувствовала. Может быть, если бы этот разговор состоялся завтра...или через неделю...я бы его услышала. И нашла бы силы поверить. Понять. Но сегодня...не было у меня сил. И только одно желание - никогда больше его не видеть. Никогда больше не узнать, что происходит за закрытыми дверями вампирских кабинетов. Спрятать голову в песок? Да, хотя бы свою. А разве я не человек? Разве я не заслуживаю того, чтобы быть от этого избавленной?
– Ну, значит, зло, - наконец произносит он, разворачивается и уходит. А я еще долго сижу на полу между рядами каталожных ящичков, пытаясь успокоиться, осмыслить, смириться... Если бы не Томка, я б, наверно, и начало лекции пропустила. А впрочем, все равно ни слова не запомнила. Да и записала не много.
Следующие несколько дней его не видела. И хорошо, потому как видеть бы не смогла. А с другой стороны - чтоб я сделала? Так бы и сидела дальше, склонив голову и роняя бессильные слезы. Ну, не боец я. Не воин. В запале могу многое наговорить, а вот действовать потом, последовательно отстаивая свои убеждения... Так и надеюсь каждый раз, что как-нибудь оно само... Глупо. Малодушно. Я знаю. Ну не героиня я романа. Просто девочка. А вы все - как один герои, да? А я вот нет. Так что ж мне теперь - и не жить? А если жить - то как?
Появился он внезапно, однажды после обеда. Я его в этот день не ждала, встреч он никому не назначал, приходить, вроде, не собирался. А пришел.
– Как твои зачеты?
– неожиданно поинтересовался едва ли не от двери, - начались?
– Был один, - удивленно отвечаю. С чего такая забота?
– Анхен, а с какого числа у меня учебный отпуск?
– Официально с двадцатого.
Интересный ответ.
– А неофициально?
– Не ошибешься. Одевайся, мы уезжаем.
– Куда?
– но послушно иду одеваться. Время рабочее. Хозяин - барин.
– Да без разницы. На елочный базар, например.
– А зачем нам на базар?
– Подарок себе к Новому Году выбирать буду, - усмехается. Нехорошо так, неприятно.
– Ты ж не празднуешь.
– Нет. А подарок хочу.
– Ну...здорово. А я тебе зачем?
– А ты мне его дарить будешь. Застегнулась? Идем.
Идем. Меня сажают в машину. Летим. Молча. На его лице замкнутое сосредоточенное выражение, он явно что-то задумал, и сделает, как решил. А я - да просто в недоумении. Никаких предчувствий или догадок. Мало ли он куда меня таскал. Прилетим - скажет.