По ту сторону Бездны
Шрифт:
– Лаар-каа, - полушепотом протянул он,- ну зачем ты лишаешь себя удовольствия?
– Его палец проник под бретельку лифчика, нежно огладил кожу под ней, скользнув вниз с плеча сначала вперед, потом назад, и вновь поднявшись на мое плечо.
– Ну смотри, этот глупый кусочек ткани портит твою нежную кожу. Остается след. Давай мы его уберем.- И, повинуясь движению его пальца, бретелька спадает с плеча, и я чувствую прикосновение его языка. Он, едва касаясь, ведет им по следу от бретельки. Щекотно. Приятно. Волнительно. Его пальцы тем временем сбрасывают бретельку и с другого плеча, и его язык проводит влажную дорожку и там.
–
– Просто массаж, маленькая. Для поврежденной жестоким обращением кожи, - пальцы тем временем очерчивают нижний край лифчика и проникают под него - едва-едва, не больше, чем на сантиметр.
– Ну смотри, и здесь тоже остался след. Давай мы тебя пожалеем и снимем уже эту гадость.
– Не надо, - сердце начинает биться чуть быстрее. Ну вот зачем он...
– Надо, моя хорошая. Вода должна ласкать кожу, а не тряпку, - его руки смыкаются на застежке, миг - и она расстегнута, и лифчик летит куда-то в сторону берега прежде, чем я успеваю его остановить.
Нет, ну вот это точно уже перебор. При всей моей нежной любви к этому среброкудрому любителю поцелуев.
– А тебе не кажется, что я не кукла?
– кажется, я даже рассердилась.
– Захотел - одел, захотел - раздел.
– Тише, тише, Ларочка. Просто почувствуй - эту легкость, эту свободу. Почувствуй, как нежно вода тебя ласкает. Только вода, не я, - он поймал мои руки и завел их себе за шею.
А вода - она действительно ласкала. Легчайшие волны скользили по нежной коже, омывали затвердевшие соски, соблазняли... Я оказалась не готова к этим ощущениям, мне и в голову никогда не приходило, что отсутствие на мне маленького, насквозь промокшего фрагмента одежды, так изменит мои ощущения от пребывания в воде. А вампир по-прежнему лишь удерживал мои руки на своей шее, слегка поглаживая локти, предплечья, а вода струилась вокруг, обволакивая, проникая, уговаривая. Сладостная истома разлилась по телу, возникшая было злость на его своеволие растаяла без следа. И я почти готова согласиться с вампирской точкой зрения на купальники, без них действительно гораздо приятней, свободней, легче... Легчайший ветерок чуть холодит, вода ласкает... Рука Лоу медленно скользит вниз по моему телу, лишь едва задевая обнаженную грудь, ложится ладонью на живот, вынуждая сделать еще полшага к нему... И мне в бедро упирается его напряженная плоть. Я вздрагиваю. Ой, бездна, вот к этому я точно не готова! Очарование уходит. Я испуганно напрягаюсь, и он мгновенно это чувствует.
– Ну что ты так разволновалась, Ларочка?
– он развернул меня лицом к себе и проникновенно заглянул в глаза.
– Разве я тебя обижу? Ты мой прекрасный цветок, который бессмысленно рвать.
– Да? А что же ты тогда, по-твоему, делаешь?
– его взгляд смутил меня даже больше, чем неожиданно интимное прикосновение. Я сделала шаг назад, высвобождаясь из его объятий и проваливаясь в ил. Его руки скользнули по моей спине, размыкаясь, нежно огладили мои руки и удержали за кончики пальцев, не давая сбежать совсем.
– Да что с тобой сегодня?
– я попыталась выдернуть руки, но безуспешно.
– Не знаю, может, влюбился?
– его улыбка была слишком нежной, слишком чарующей. И я еще хотела ему сказать, что вампир и «влюбился» звучит глупо, они любят всё, что движется, а это уже не любовь, но не успела, потому, что он продолжил:
– Я не знал особого напева
Среди дел обыденных земных,
Да вот только встретилась мне дева
В заводи меж лилий водяных.
Только раз в глаза мои взглянула
И навеки душу отняла.
А взамен лишь руку протянула,
Что была как лилия бела.
Ураган в крови моей гуляет,
Выпуская чувства из оков.
Дева целовать мне позволяет
Только кончик белых лепестков.
В сердце меня дева не пускает,
К ней так близок я, но так далек.
Лишь вода холодная ласкает
Лилии несорванный цветок.
И он, действительно, поцеловал мне лишь кончики пальцев. И отпустил.
– Нам надо ехать, Ларочка. Нам действительно пора уже ехать. Идем одеваться, - и он нырнул, скользнул в глубине стремительной рыбкой и вынырнул лишь у самого берега. А я все так и стояла среди лилий - смущенная, с раскрасневшимися щеками и бешено бьющимся сердцем. Ну вот что он со мною делает?
Когда я выбралась, наконец, на берег, он уже ждал - одет, причесан, спокоен. Волосы собраны в хвост, и оттого лицо кажется непривычно строгим. Накинул на меня полотенце, и даже помог мне вытереться, слишком старательно, особенно в районе груди, но я промолчала. Он тоже не говорил ни слова.
Так же молча подождал, пока я переоденусь, загрузил в машину вещи, помог сесть мне и взлетел. И даже в пути был непривычно замкнут. Бывает молчание, которое не напрягает, но сейчас - он словно отгородился от меня каменной стеной.
– Лара, ты меня прости, - со вздохом обернулся он ко мне, когда башни Города уже показались на горизонте, - но я сделаю то, что должен.
– Ты о чем?
– да что с ним сегодня? То с поцелуями пристает, то отгораживается, а теперь вот это.
– Я действительно тебе друг, Лара. И потому должен думать о том, как будет лучше тебе. Даже если сейчас тебе покажется, что я не прав.
– А вот давай ты не будешь решать за меня, - что бы он ни задумал, мне уже не нравится.
– Ну что ты, Ларочка, я решаю только за себя. А за тебя ты решишь сама и, я надеюсь, не ошибешься.
Уточнять он не стал, хоть я и пыталась выяснить. Перевел разговор на другое, потом стал рассказывать, как они в юности с друзьями хулиганили. Я сначала не прислушивалась, огорошенная его словами, да и всем этим днем, богатым на эмоции и признания, но постепенно втянулась, и когда мы прилетели, я весело смеялась над очередным рассказом. На парковке бросилось в глаза присутствие нескольких новых машин, но она и прежде не пустовала, да и ярко-алой среди них не было.
Я направилась было к ближайшим дверям, но Лоу остановил.
– Пошли через другой вход, покажу что, - потянул он меня прочь с самым заговорщицким видом, а потом и вовсе подхватил на руки и стремительно ринулся вниз с платформы. Затем крутой вираж над кусочком «небесного сада» и мы с разворота ныряем в очередной зазор между зелеными лужайками. Потом кувыркаемся в воздухе, видимо просто забавы ради, спускаемся еще ниже и головами вперед влетаем в распахнутые двери. Проносимся вихрем по коридору и останавливаемся лишь в центральном зале. Здесь он опускает меня на ноги, но я вынуждена тут же за него ухватиться, поскольку голова после столь стремительных перемещений немного кружится, и ноги не держат. Но все же это было захватывающе, и потому я смеюсь, пытаясь отдышаться от полета.