По ту сторону двери
Шрифт:
— Я сказал, что не извиню.
— Почему?
— «Извини» — это так просто сказать. Слишком просто, чтобы избавиться от чувств вины. Я не собираюсь прощать тебя только потому, что ты произнесла это слово.
Пауза. Он слышал ее неровное дыхание, гулкое биение ее сердца, усиленный эмоциями запах ее кожи. Все же она сидела довольно близко, а комната вовсе не была просторной. Он даже чувствовал тепло, исходящее от ее тела, и ему хотелось вытянуть руку, чтобы проверить, сможет ли он до нее дотянуться.
— Хорошо. Что мне сделать, чтобы ты меня простил? — голос настороженный и ломкий.
— Расскажи
— Ну, это очень трудная задача. Уверена, ты знаешь куда больше моего. Что же я могу тебе рассказать?
— Что-нибудь из своей жизни?
Девушка вздохнула, помолчала, потом грустно призналась:
— В моей жизни не было ничего интересного или особенного. О том, как я оказалась одна, ты уже слышал. Даже и не знаю, о чем тебе рассказать, чтобы ты не умер со скуки. Мой отец был охотником, а мать — портнихой. Мы были самой обыкновенной семьей. Я их очень любила. Других родственников у меня не было.
— Я слышу в твоем голосе вину. Ты чувствуешь себя виноватой.
— А ты на моем месте не чувствовал бы?
— Наверное бы чувствовал. — подумав, ответил Дэйо — Но мне со стороны виднее, и я знаю, что ты не виновата. Ты же не могла связать их, чтобы они не ходили в тот лес.
— Это было бы не плохо, если бы я так сделала. — Сэни заметно повеселела.
— А ты? Кем ты хотела стать?
— Я никогда об этом не задумывалась. Наверное, портнихой, как мать. Шить она меня научила.
— И ты даже не мечтала выбрать что-то иное?
— Хм, мечтала, конечно. Когда мне было пять, я метала стать, только не смейся, стражем. Отец тогда подарил мне деревянную шпагу, и я всюду бегала с ней наперевес. К семи годам маме это надоело, и она сказала, что в стражи меня не возьмут, потому, что я девочка. Помню, что я ужасно плакала тогда.
Дэйо и сам не заметил, как начал улыбаться, слушая рассказ.
— Зря не взяли. Из тебя бы вышел самый смешной страж. — пошутил он.
— Почему? — надулась девушка.
— Представляю, как бы ты тварям говорила: «Извините, что стукнула вас. Вы меня просто напугали. Следующий раз, пожалуйста, предупреждайте, что вы приближаетесь ко мне со спины».
— Дурак! — рассмеялась Сэни — Совсем на меня не похоже!
На «дурака» Дэйо не обиделся, он попросил ее рассказывать дальше, и сам не заметил, как уснул под звук ее голоса.
***
Зиона не спала с тех пор, как узнала ужасную правду, которую окружающие и слышать не желали. Все время она думала над тем, что на самом деле может навредить тварям, и нашла-таки ответ на этот сложный вопрос. Ей нужно торопиться и доказать свою правоту, поскольку треклятые пришлые стражи уезжали завтра на рассвете. Но ничего, сейчас лишь только утро, у нее полно времени для обличения.
Все приготовления были готовы уже к вечеру. Конечно, ей пришлось постараться, но оно того стоило. Прихватив с собой полное ведро, она вышла на улицу. Сумерки еще не наступили, и это было даже хорошо, ведь люди, которые должны были видеть, как они ошибались, еще не разошлись по домам.
Где может быть эта пара лжестражей? Конечно, они ошивались где-то, где есть стражи. Рассудив так, Зиона направилась туда, откуда обычно расходился по селению патруль, то есть, к окраине селения до центральных ворот, поскольку на ночь их закрывали самыми первыми. Как то ни странно, но интуиция ее не подвела. Пришлые действительно были здесь, все трое, включая девчонку-ведьму, что хвостом таскается за слепым. Был там и Рэнст, что-то оживленно обсуждающий с ними, а собранные на патрулирование стражи время от времени вставляли свое словечко.
Зиона спряталась за углом ближайшего дома и прислушалась к беседе.
— Вы свою миссию выполнили. — говорил Рэнст — Я думаю, вам будет лучше остаться до весны, чем так рисковать. И ладно бы только собой, но с вами еще и девушка. А дожди совсем скоро.
— Пусть Сайк решает, он старший. — ответил ему мягкий, певучий голос слепого.
— Мы должны вернуться. — пробасил вышеупомянутый Сайк — Иначе нас сочтут мертвыми.
— Ерунда! — фыркнул Рэнст — Я пошлю сокола с письмом. У нас связь с Реской уже налажена.
— Учитель! — крикнул детский голос, в котором Зиона с омерзением узнала свою младшую сестру-ведьму — Не задерживай их, они все равно не останутся.
— Эй, пигалица! — возмутился начальник стражи — Ты что ж, гостей гонишь что ли?
— Я их не гоню, просто у этих стражей есть дела, и неотложные. Дэйо должен еще кое-что сделать.
— А разве он кому-то что-то должен? — вкрадчиво спросила их белобрысая подружка-ведьма.
— Сэни… — укоризненно осадил ее слепой.
Зиона решила, что достаточно наслушалась болтовни. Она немного подумала, на ком лучше доказывать свою правду, и решила, что Хоки подойдет лучше всех. Девчонке совершенно точно ничего не будет, потому, что она ведьма, а не тварь, хотя, по мнению Зионы, ведьмы тоже те еще твари, но не в этом смысле. Насчет Джеро она сомневалась, да и с этим громилой ей попросту не сладить. А вот Хоки совершенно точно не человек: он слепой, и волосы у него белые, а еще на ее взгляд, у людей просто не бывает таких красивых лиц. А Хоки был красив. Конечно, он без сомнения тварь, приделавшая себе красивое лицо, чтобы входить к людям в доверие, но ее, Зиону, ему не обмануть. Она видит насквозь его темную сущность.
Зиона решительно вышла из-за угла, направляясь прямиком к ненавистному слепому. Разумеется, ее заметили. Кто-то из стражей даже сказал:
— О! Медовуху несут! Сосуды никто не забыл?
Подойдя к Хоки едва ли не вплотную, Зиона подняла ведро и, прежде чем кто-то успел что-то сообразить, выплеснула содержимое прямо ему в лицо. Теперь они все увидят его истинную природу. Она прямо-таки ликовала всей душой. Несколько исин ничего не происходило. Белобрысый страж выдохнул воздух и удивленно моргнул.
— Это еще что такое? — прошипел Рэнст. Остальные, похоже, потеряли дар речи.
— Это? — фыркнул Дэйо, обтекая — Судя по запаху, отходы жизнедеятельности. Скорее всего, коровьей.
— Я знаю, кто ты! — закричала Зиона, испуганная тем, что страж остался совершенно невредимым.
— Э… Я тоже знаю, кто я. — совершенно беззлобно откликнулся Дэйо — А в чем, собственно, дело?
— Вот! Вы слышали? — она торжествующе посмотрела на Рэнста — Он сам признался!
— В чем? — багровея от гнева, процедил тот.