По ту сторону льда
Шрифт:
– Что такое, родной? – хмурясь, спросил Бангал. – Что ты так блажишь? Кто обидел?
Рулевой повернулся к нему, тыча вытянутой дрожащей рукой куда-то в море. Его лицо на глазах покрывалось крупными каплями пота, бледнело, вытягивалось. Хватая ртом воздух так, словно его почти и не осталось вокруг, бывший пират заорал:
– Даката! Вон там, с наветренной! Жопу ставлю, даката!
Встрепенувшись, Сварог уставился в море. О дакате он несколько раз слышал и на «Божьем любимчике», и от своих адмиралов. Все до единого рассказчики, люди серьезные, клятвенно заверяли, что речь идет не об очередной
Что-то там и в самом деле наблюдалось – вдалеке, у горизонта. Над неуловимой зыбкой чертой, где то ли море сливалось с небом, то ли небо с морем, на фоне искрящейся синевы четко рисовалось нечто округлое, белое, то ли становившееся все больше, то ли очень быстро приближавшееся, сохраняя неизменные размеры.
– Даката! – орал рулевой. – Точно, она! Нужно уносить ноги, иначе всем крышка! Мы однажды еле ушли, я на всю жизнь эту пакость запомнил… Говорю вам, даката! Она, доподлинная!
– Дуркует? – неуверенно спросил Сварога Бангал. – Слышал я что-то такое, но не особенно верил, мореходы мастера гнать фуфло…
– Кто его знает… – сквозь зубы ответил Сварог, охваченный нехорошими предчувствиями. – Я тоже слышал, причем от людей, которым можно верить…
Он лихорадочно вспоминал, не доводилось ли говорить о дакате с Гаудином или кем-то из своих разведчиков, – нет, ничего на ум не приходит, ни разу речь не заходила, не стояла эта проблема в числе неотложных, животрепещущих…
Белое пятно приближалось неимоверно быстро. Гораздо быстрее, чем вихрь гонит по небу грозовые облака. Неслось под острым углом к курсу судна. Походило на то, что в самом скором времени курсы корабля и неведомого явления должны были пересечься.
Сварог присмотрелся получше, выхватив из гнезда подзорную трубу. Больше всего это походило то ли на облако, то ли на огромный клуб тумана, порой светившийся бледно-желтыми вспышками. Оно стелилось над самой водой, вроде бы не касаясь ее, приближалось как-то осознанно, словно целеустремленно несущийся к жертве хищник, хотя со всей уверенностью можно сказать, что это не живое существо и не летательный аппарат: округлый смерч, облако, исполинский клуб тумана…
Небо оставалось безоблачным, море – спокойным.
Бангал с сомнением сказал:
– Может, в самом деле… озаботиться? Что-то не нравится мне эта штука…
– Вот именно, – сказал Сварог. – Неприятное зрелище.
– Говорю вам – даката! – прямо-таки взвыл рулевой. – Всем конец! Мы тогда еле ушли…
– Вообще-то у нас с полдюжины пушек… – задумчиво сказал Сварог.
– Не берут ее ни ядра, ни картечь! – заорал рулевой. – Без толку!
– Ну так сделай что-нибудь, дубина! – озлясь, рявкнул Бангал. – Коли такой знаток и
– Да я не умею! – завопил рулевой. – Откуда мне уметь? Мое дело – штурвал вертеть согласно приказу, а маневру я не обучен! Офицер нужен, чтоб командовал маневром!
Белое облако неотвратимо накатывалось – мутно-белое, сиявшее по всему своему пространству множеством тускло-желтых вспышек, пронизанное бледным мерцанием словно бы медленных молний. Оно надвигалось совершенно бесшумно. Чуть ли не все, кто был сейчас на корабле, столпились по левому борту, матросы на снастях кричали что-то неразборчивое, непонятно кому адресуясь. Сварог видел их испуганные лица.
– Шутки в сторону, – сказал он резко. – Зови штурмана…
Бангал, не медля ни секунды, перегнулся через перила и заорал что было мочи:
– Цура! Штурмана сюда моментально!
Было что-то в его вопле, отчего уже через миг с грохотом распахнулась дверь кормовой надстройки и из нее кенгуриными прыжками вылетел Цура, волоча за собой штурмана, вмиг поднял его на мостик, то бесцеремонно волоча за шиворот, то подхватывая за пояс так, что ноги ошарашенного навигатора отрывались от палубы. Не теряя времени, Сварог буквально вырвал из его лап ценного специалиста, развернул лицом в сторону приближавшегося облака и, встряхнув, спросил:
– Что это за хрень? Не доводилось раньше сталкиваться?
Он впервые видел, чтобы человек в неуловимую долю секунды становился белым как стена.
– Д-даката… – лязгая зубами, еле выговорил штурман. – Конечно, даката…
Никаких расспросов более не требовалось – достаточно взглянуть в это лицо без единой кровинки. Над ухом севшим голосом выругался Бангал, и Сварог, ведомый могучим инстинктом самосохранения, хорошенько встряхнул штурмана, сунул ему в руку микрофон:
– Командуй, мать твою! Душу выну!
Штурман поднял ко рту рупор – вернее, с размаху ударил себя по губам раструбом, так, что рассадил их до крови. Не обратив на это внимания, даже не поморщившись, заорал, разбрызгивая кровь:
– Все наверх, паруса ставить! Право руля! Переменить галс!
Матросы, стряхнув оцепенение, проворно карабкались вверх, разбегались в стороны по реям. Сварог, следя за ними краешком глаза, лихорадочно оценивал дистанцию меж кораблем и несущимся облаком – и видел: оно приближается так быстро, что никаких шансов не остается, оно уже вровень с верхушками мачт, закрыло солнце…
А в следующий миг – и весь окружающий мир.
Душераздирающие вопли понеслись отовсюду – с палубы, с мачт, с мостика – и тут же утихли. Сварога обволокло мутно-белое облако, пронизанное бледно-желтыми, слабосветящимися ручейками, теми самыми медленными вспышками. Словно далекие огоньки нехотя, с трудом разгорались и тут же гасли, а потом все начиналось сызнова. Однако жара он не почувствовал. Ощутил бесчисленные прикосновения к лицу, рукам, затылку, голой груди под распахнутой рубашкой. Словно бы мириады тополиных пушинок или хлынувший из распоротой перины пух осыпали его с ног до головы, кружа вокруг, потоками стекая по коже – и эти касания вызывали непонятные, незнакомые ощущения, столь противные, что Сварог содрогался всем телом, а по глотке снизу вверх прошел длинный спазм тошноты.