По ту сторону мести

Сдобберг Дина

– Суп вчера варила, чтобы себя занять, - словно оправдывается она.

– Ну и отлично. Вторые сутки на сухпайке, лишь бы брюхо не урчало.
– Максимально упрощаю ситуацию.
– А что за суп?

– Да обычный. Шурпа.
– Почти отмахнулась она, подавая на стол полную тарелку.

Было заметно, что она сильно сдерживается, давая мне возможность поесть спокойно. Но и я её мучить не стал. Едва утолил первый голод, я начал рассказывать. Опуская половину подробностей, но и того, что рассказывал, хватило, чтобы Алина сидела бледная, как свой рабочий

халат.

– Надо было остановить Оксану, или поднимать на уши сразу всех!
– произнесла она.

– А ты тут при чeм?
– удивился я.

– Я утром еле сползла с кровати и отправилась в центр. У меня же отпуск начался сразу после больничного. И я должна была проверить всякие мелочи. При мне Оксана выяснила, почему в последнее время у неё отказы пациентов идут. И я позвонила Тайгиру пару раз, он не брал трубку. А я спокойно вернулась домой и расплылась по кровати. Да и когда Тайгир перезвонил, не насторожилась, что Оксана ему не отвечает.
– Обосновывала Алина свою вину.

– Алин, - сложил я пальцы в замок.
– Там в тридцать девятом вторая мировая началась. Не твоих рук дело, нет?

– Не поняла, - уставилась она на меня

– А чего непонятного? Ты чего на себя вину берёшь в том, что и близко тебя не касается?
– спросил я.
– Наоборот, если бы ты не начала трезвонить Тайгиру, то о том, что Ксана в беде и её вытаскивать надо с целой армией, он узнал бы только поздно вечером, а не спустя несколько часов после похищения. А когда мы нашли Оксану, она уже была почти мертва, и время шло на минуты. Если бы не твои звонки, нашли бы мы уже труп! Вот об этом думай!

– Спасибо, - опустила она взгляд.

– Не за что, а то смотрю, уже сама себя обвинила, поверила и приготовилась нести наказание. Я в душ, полотенца можно брать те, что там висят?
– отказываться от невероятного предложения отдохнуть у неё я не стал.

– Ими я пользовалась. Я принесу. И одежду.
– Снова затрепыхалась моя Бабочка.

– Какую одежду?
– удивился я.

– Ну, ты когда масло приносил, принёс вместе с сумкой. А когда ушёл, то так нараспашку всё и бросил. Вещи и вовсе на тумбочке оставил.
– Смотрю на неё и залипаю. Резкая, увереная, привыкшая командовать Алина Андреевна смущается и краснеет.

– Постирала что ли?
– уточняю я.

– Я не сама, в машинке.
– Тут же уточняет она.

– Надо думать. Ещё не хватало самой настирывать. Зато сейчас переоденусь. А то этот запах уже достал до тошноты.
– Расплываюсь в довольной улыбке.

Оказывается, я сам того не замечая, начинаю тут корни пускать. Вон, шмотки уже перетащил.

Из душа я выходил довольно ухмыляясь. Встретили, накормили, в душ пустили, сейчас ещё и спать уложат. Вон, Алина уже застилала кровать новым комплектом.

– Давай, помогу, - ухватился я за край простыни, подпихивая его под край матраса.
– А ты где будешь, пока я тут отсыпаться буду?

– На кухне, тоже отдохну. Порисую немного.
– Мягко улыбается Алинка.

Очень хотелось сгрести её в охапку и уложить рядом. Вот когда

до меня дошло, почему Сабир свою чернобурку вечно от себя не отпускает и всё время на виду держит.

Не дожидаясь, когда Бабочка выйдет из комнаты, я вытянулся на её кровати, прямо поверх одеяла. Алина только улыбнулась и задeрнула шторы. В комнате резко потемнело.

– Интересно, что ты сделаешь с этим комплектом после того, как на нём спал посторонний. Выкинешь?
– хмыкаю, утыкаясь носом в подушку.

– Зачем? Три дня в хлорном растворе перед стиркой, потом на работу отнесу. Там прокварцуют.
– Ровно отвечает она.

– Что?
– подскочил я и заметил, что Алина закусывает губу, чтобы не рассмеяться.
– Ах, ты....

Алина легко увернулась от кинутой в неё подушки, и смеясь прикрыла дверь в комнату. Я закрыл глаза тоже улыбаясь. Я на верном пути. По крайней мере, я уже смог доказать, что для неё я совершенно безопасный. Этакий плюшевый мишка в углу дивана.

Когда я продрал глаза, первым делом глянул на часы. Странное ощущение, судя по часам, проспал я чуть больше двух часов, а чувствовал себя так, словно всю ночь спал как младенец.

– Нет, ну это точно знак, - сказал я сам себе, поднимаясь с кровати, и пошёл искать хозяйку этого сонного царства.

Алина, как и говорила, оказалась на кухне. Сидела на широком подоконнике, сложив ноги по-турецки, и рисовала что-то тонкой кистью на небольшом мольберте. Я прислонился плечом к стене за её спиной, всё равно как если бы сел рядом. И молча наблюдал, как линии и мазки превращаются в ветку чего-то цветущего. Смотрю за кисточкой, что-то царапается...

– Алииин, - осеняет меня.
– А ты ещё хочешь татуировку?

– Так я вроде объяснила, почему это желание только желанием и останется, - удивлённо смотрит она на меня.

– Да. А если не будет ни иглы, ни краски под кожей, ни воспаления?
– закидываю удочку я.

– Это невозможно. Иначе бы я бегом побежала терроризировать мастера, который так работает.
– Усмехается она.

– Начинай, - улыбаюсь до боли в губах.

– Чего?
– всё ещё не понимает Алина.

– Терроризировать. Меня.
– Объясняю я.
– Есть краски, пигментные. Они тоже стираются с кожи. Но месяц проходишь. А нанести их можно не иглой, а кистью. Немного дольше, но зато результат без вреда. У меня как раз тоже отпуск начался, так что мастер и время есть. Материалы тоже. Место я найду. Вопрос согласна ли ты?

– Но...
– растерянно бегает взглядом с меня на кисть Алина.

– Твою полную безопасность я гарантирую, тут без вариантов.
– Выбиваю у неё последнюю причину для отказа.

– А это точно не будет проблематично?
– хмурится моя Бабочка.

– Ну, если никто не приревнует, что ты пропадёшь со мной на пару-тройку дней.
– Хмыкаю я.
– Меня ревновать точно некому, Сабир в отпуск отпустил, дел нет. Ты тоже от работы свободна. Ну? Молчание - знак согласия?

– Нет. В смысле да. Я просто так соглашусь, без молчания.
– Решается она.