По ту сторону реальности (сборник)
Шрифт:
— Ну и что? — пожимает плечиком Лара. — Подумаешь, зло! Мелочи жизни. Да если я захочу, я завтра же всё переделаю и займусь новым проектом. Правда, он неинтересный, но кто-то же должен.
— Не займёшься, не переделаешь, я тебе не позволю, — слышит она того, кто уже от неё удаляется.
Ей надо что-то ему ответить, но стоит ли? Говорить о серьёзном здесь и сейчас? Как нелепо будут выглядеть её возражения на невинную шутку. Лара поправляет тёмные локоны и ловит своё отражение в огромном сверкающем зеркале. Хороша! Она необыкновенно хороша! В отражении
— Таким прелестным женщинам нигде непозволительно скучать, — он протягивает ей руку.
— Нет-нет, я не скучаю, — заверяет его она, вкладывая свои пальчики в его ладонь. — Вы не поверите! Здесь все пытаются сыграть со мной в какую-то игру.
— Игру? — новый партнёр совершает необычное па и Лара понимает, что танцует уже не вальс. Но что это за танец?
— Па де Грас, — сообщает ей партнёр. — Па-де-труа, менуэт, кадриль — вы всё умеете танцевать. Но что за игра, о которой вы упомянули?
— Игра? — Лара ещё не верит сказанному, но её руки выполняют отточенные изящные движения. — Да, игра. Что-то о добре и зле. Одно зло мне уже встретилось.
— Тогда я второе, — он почти не касается её, но как он при этом великолепен! — Все красавицы живут в моём окружении, а вы красавица.
— И вы о том же, — хмурится Лара, хотя его слова ей приятны. — Какое же зло вы?
Играть, так играть. Забавный маскарад.
— Я тщеславие. Любуйтесь собой, восхищайтесь собой. Взгляните ещё раз в зеркало, и поймёте, что никого здесь нет лучше вас! Не лишайте себя и меня такого удовольствия.
У неё кружится голова. Она и так, уже несколько минут бросает тайные взгляды на зеркало. Но почему же это зло? Ведь она просто женщина. Хорошенькая женщина. Нет, красивая!
— И вы совершенно правы, Лариса. Ведь вы уже вспомнили своё имя? Красивые женщины имеют полное право гордиться своей красотой. Мне ли не знать, что это не зло, а счастье?
Какой всё-таки необычный танец. И у неё всё получается как нельзя лучше. Некогда подумать, но что-то в его словах заставляет её не соглашаться:
— Я вовсе не любуюсь собой, я просто танцую.
— Конечно. Разве на свете есть что-нибудь прекраснее чувства своего превосходства над другими?
Да нет же! Разве она самовлюблённая дура? Разве не знает, что мир прекрасен, а она только маленькая часть этого мира. Но часть совершенная. Впрочем, он её запутал.
— И никогда не выпутаешься, — слышит Лариса и не понимает, он ли произнёс эти слова. Но его уже нет рядом, а слова растворяются в воздухе вместе с музыкой. Становится холодно. Почему-то всплывают в памяти часы перед зеркалом в спальне и самоуверенные мысли:
«Я такое чудо! Мои глазки, мои губки. Я лучше Люды, лучше Маши. Подружкам далеко до меня. Он будет смотреть на меня, а не на одну из них! Можно не сомневаться».
Она машет рукой. Какое кому дело до её мыслей? Она же никогда не произносила их вслух. Да, а какая разница, говорила ли она об этом, если она так думала? И продолжает думать. Но ведь всё объективно, всё так и есть, она
— Не желаете ли мороженого?
Новая маска протягивает ей вазочку с белыми и шоколадными шариками. Какое сейчас мороженое, она замёрзла! Но шарики так мило подтаяли, на них даже смотреть вкусно. Ну что ж, она съест один или два, возможно, что холод ей только мерещится. Да и надоело вечно сидеть на диете.
— Спасибо. Замечательное мороженое, — настроение поднимается, и она лукаво улыбается. — А вы тоже станете утверждать, что вы зло?
— Я? — маска в растерянности. — Никогда не считал злом съесть что-нибудь вкусненькое. Вы другого мнения? Может быть, желаете потанцевать?
Ну, наконец-то, первый нормальный среди шутников.
— После одного шоколадного шарика и после одного сливочного я с удовольствием потанцую.
— Как приятно доставить вам удовольствие. В жизни не так много удовольствий, верно? Неправильно считать еду злом.
Руки опускаются, она едва успевает вернуть незнакомцу вазочку:
— И вы туда же! Будете упрекать меня в обжорстве? Да посмотрите, какая я худенькая. Разве я объедаюсь? По-вашему, обжоры бывают стройными?
— Что вы, что вы! — вазочка уже на столе, а Лариса танцует с новым знакомым. — Кто может упрекнуть вас в невоздержанности? Лишь самое вкусненькое, самое сладенькое. И лишь изредка. Совсем чуть-чуть, снять сливки с каждого блюда, так сказать. Всё это вполне допустимо. Не питаться же хлебом и водой? Во всём должен быть изыск, а в еде в первую очередь. И вы радуете меня, Лара, своим отменным вкусом. Если ломтик сыра, то самого дорогого, если круассаны, то наисвежайшие. А ваши капризы по поводу остывшего кофе? Восторг! Лара, фигура для вас на первом месте, но придирчивость к каждому съеденному кусочку выше всяких похвал!
У неё звенит в ушах от его болтовни. На редкость невоспитанный тип. Какое счастье, что танец заканчивается.
— Вы предлагаете мне есть всё без разбора?
— Ни в коем случае! Да и разве я позволю испортить ваш утончённый вкус? Нет, Ларочка. Кусочек к кусочку, ягодка к ягодке. И ни одной лишней калории. Я не прощаюсь, очаровательница.
— Кто это был? — Лариса растерянно оглядывается.
— Чревоугодие, — новая маска подхватывает её в танце. — Неприятное знакомство. Но не бойтесь меня, я не один из семи. Со мной вы можете расслабиться.
И снова она в движении, но музыка уже не радует её. Она может расслабиться?
— Кто же вы? Станете указывать мне на мои недостатки?
— Я ваша надежда. Со мной не так страшно жить. Ведь всё поправимо. Если что-то с вами не так, то пройдёт эта жизнь и наступит другая. Вы же в это верите, правда? Родитесь в новом теле и не совершите прежних ошибок. Бесконечная цепь рождений — надежда всё исправить.
Пол уходит у неё из-под ног. Но тот, кто с ней, подхватывает её.
— Реинкарнация? Я верю в неё, — шепчет она.