По ту сторону реки. Ярилина рукопись
Шрифт:
О чем все-таки говорили эти руны на карте? Может, они вовсе и не обозначали никаких зданий в городе? Почему они решили, что рисунок из старой Звездницы является планом Росеника? С какой стати?
Его взгляд продолжал блуждать от девиза Белой Усадьбы к руне Солнца; затем к руне Марса, рядом с которой тут же была изображена стрелочка – Ярилино Копье; а потом еще выше, к Меркурию.
«Что это может быть?» – думал Сева, с самого утра не выпускавший из рук мятого листка, исчерченного и исписанного вдоль и поперек. Ему казалось, что разгадка близка.
Он искал сведения о старинных постройках Росеника, о знаках, запечатленных на них, но все упоминания о рунах, которыми некогда помечались дома, словно исчезли из книг… Севу это насторожило, и он решил спросить отца о том, что могла означать планетарная руна Меркурия на здании.
– Нет, я не знаю, – ответил ему отец. – Вообще Меркурий покровительствует нам, целителям. Ею могли и больницу отметить, а кроме того, любой дом, в котором живет целитель. Не исключено, что и наш когда-то был известен под этим знаком или жилище любого другого более-менее известного лекаря.
«Статуя, памятник, – думал Сева, вспоминая догадку Маргариты. – Возможно, памятник известному целителю… Может, когда-то такая статуя была, но разрушилась?»
Мысли его тут же уносились в другое русло: сохранилась ли Ярилина рукопись? Если она существовала на самом деле и если карта указывала именно на нее, могла ли она до сих пор лежать в том месте, куда некогда была спрятана? Не хранилась ли она теперь у Ирвинга? В его поместье «Уточкино Гнездо» в Небыли? Или в чьей-нибудь сокровищнице? Кто видел ее? Кто имел возможность ею пользоваться?
«Памятник, обелиск, больница, сокровищница…» – идеи сменяли одна другую, пока в конце концов настенные часы не пробили полдень.
Вдруг Сева вспомнил о своем обещании мачехе. Он вышел из комнаты и в несколько прыжков добрался до первого этажа. Дверь на кухню была приоткрыта.
– Я пришел. Тебе все еще нужна моя помощь?
Из кухни приятно пахло тушеными овощами. У большой плиты стояла полная кухарка в белоснежном фартуке, рядом с ней – миловидная женщина, новая жена отца. Она встретила вошедшего юношу радостным возгласом:
– Какой молодец! Ты вовремя. Мы без тебя не справимся с этим огромным ужином. Бабушка твоя уже вот-вот приедет. А папа, кажется, еще пол-Росеника пригласил на праздник.
– А сам-то он где? – спросил Сева, без удовольствия глядя на ощипанные тушки куриц, лежащие на разделочном столе.
– Лечит… Снова какое-то неотложное дело. Но! Он обещал быть через пару часов и устроить уборку. Это отлично, потому что я ненавижу убираться! Держи, режь это. А, я же не сказала тебе. Смотри! – она улыбнулась и протянула ему руку, на которой поблескивало изящное колечко.
– Что? – буркнул Сева, мыслями которого все еще владела Ярилина рукопись, а не слова молодой женщины. – Вы второй раз поженились?
– Да нет, –
– Как же?
– Надо было смотреть внимательнее. Ведь все, что мы ищем, обычно лежит прямо у нас под носом. Ох, ну точно, неспроста все получается, – она обратилась к кухарке, и та согласно закивала. – Ничего не происходит просто так. Я полчаса назад обнаружила, что у нас пропали все чайные ложки. Ты знаешь, то ли из-за того, что домовые не любят меня, то ли из-за того, что просто шалят, – они перетаскали ложки. Я обыскала все комнаты, кухню. А потом полезла вон в тот шкаф, в самом низу, куда обычно даже и не заглядываю. Открываю – оно лежит, мое кольцо.
– Хм, здорово, – сказал Сева, и вдруг какая-то мысль посетила его голову, но тут же упорхнула. Однако она была связана с картой и с рунами. Он несколько секунд простоял в задумчивости, но, так и не придя ни к какому выводу, вновь обратился к собеседнице, надеясь, что ее наивная болтовня натолкнет его на что-нибудь важное: – А что же с ложками? Не нашла?
– Нет, – колдунья пожала плечами. – Где брать их – не знаю, но не бежать же за новыми! Сейчас все уже закрыто!
– Нет. Обойдемся без них. Хотя… – «Ничего просто так не происходит», – прозвучало у него в голове. – Можно взять из фамильных сервизов…
– О Меркурий! Разве можно? Мне кажется, это не очень-то хорошо. – Мачеха всплеснула руками и опять оглянулась на кухарку.
«О Меркурий? – удивился про себя Сева. – Почему она сказала Меркурий?»
Ведь раньше она определенно говорила что-то другое! Или он просто не замечал? А может, это был знак?
– Почему нехорошо? Кому они нужны? Они только пылятся в этих старых шкафах, – сказал он сухо.
– Ну, все-таки серебро… фамильное… Его хранят веками, а мы тут десерт им есть будем…
– Брось, Юль, возьми их.
– Сама не смогу, – ответила она после некоторой паузы. – У меня не получается открыть шкаф с фамильным серебром…
– Но ты же принадлежишь к нашей семье! – удивился Сева и впервые за весь разговор повернулся к ней.
– Да, но дом не воспринял меня с самого начала… – Она расстроенно покачала головой. – Вон домовые ложки прячут, шкафы не открываются… Да ты же знаешь.
– Пошли вместе. Разберемся со шкафом и достанем эти древние сервизы. Правда, боюсь, за столько лет они могли превратиться в серебряную пыль.
Сева направился в гостиную вслед за мачехой. В комнате было просторно и не столь жарко, как на кухне; со стен глядели нарисованные тушью драконы. Дубовый сервант в дальнем углу чинно посверкивал посудой из-за стеклянных дверей.
– Вот. – Юля подергала за ручку. – Не открывается, как видишь. Я…
Сева взял мачеху за руку и вместе с ней потянул дверцу шкафа на себя. Скрипнули старые петли, и сервант уступил.
– Открылась. Не знаю, почему он тебя невзлюбил? – Сева легонько пнул шкаф ногой.