По ту сторону решетки
Шрифт:
Тяжело вздохнула.
— Ты же знаешь, как это бывает, — вымученно пробормотала я. — Как с утра уехала на обыски, в «Стрелу», так и освободилась только сейчас, даже поесть было некогда.
Однако, жалеть меня, понимать, прощать и кормить вкусным ужином, как обычно, Лазарев, кажется, не собирался.
— Дэн, прости меня, пожалуйста, — взмолилась я, предприняв попытку его обнять, но сделать это поверх скрещенных на груди рук, оказалось непросто. Прислонилась к нему. Вдохнула пряно-травяной запах, с которым отступали все тревоги и проблемы пролетевшего дня. Еще бы он только перестал
— Дело не в этом, Ева, — отчеканил Дэн. — Я себе места не находил, не зная где ты.
Когда он произнес «Ева» вместо обычного ласкового «клубничка», я расстроенно выдохнула, понимая, что действительно неосознанно его расстроила.
— Милый, мне правда жаль, что так получилось. Я пыталась позвонить тебе с утра, но ты был в суде, а потом все так завертелось, что некогда было. Представляешь, им хотели вменить недостоверное декларирование товаров, изъяли компьютеры и жесткие диски, чуть не парализовали всю работу. Я, конечно, отбила часть техники, но не уверена, что это то, что нужно и твои компьютерные познания мне бы не помешали. Ммм, а чем это так вкусно пахнет? — попробовала я перевести тему, выглядывая в сторону кухни из-за его широкого плеча.
Оттуда и правда доносился умопомрачительный аромат чего-то печеного, придавая нашей строгой квартире уют и тепло. Ко всем достоинствам Лазарева, готовить он мог не хуже Аллочки и за этот год совместной жизни к моему весу добавилось два-три килограмма, которых не было, пока я питалась подножным кормом, живя одна.
— Ева, так больше не может продолжаться, — серьезно произнес Лазарев, а я перевела на него удивленный, полный непонимания взгляд.
— Как «так»?
Только что я считала, что в наших отношениях все практически идеально. Да, бывали ссоры, но мы так быстро и страстно мирились, что я даже их поводы на следующий день забывала. За год Дэн успел стать центром моей вселенной, самым важным человеком, вокруг которого была выстроена вся моя теперешняя жизнь. И мне казалось, что это было искренне и взаимно. Неужели он считал иначе?
— Вспомни, как было, когда мы только начинали жить вместе? — произнес Лазарев резко. — Мы вместе завтракали и бегали в парке по утрам, днем работали, потом вместе готовили ужин, вместе посещали какие-то мероприятия, вместе засыпали и просыпались.
Это и правда было замечательное время, когда мы ни на секунду оторваться друг от друга не могли. Тогда у меня почти не было работы, а он специально старался планировать собственный день так, чтобы мы почти не расставались. И, кажется, я поняла, к чему он клонит. Но вовсе не была с ним согласна.
— Мы ведь и сейчас вместе…
— Нет, Ева, сейчас я просыпаюсь один, потому что ты либо еще спишь, либо уже уехала на работу, где мы теперь почти не пересекаемся. Вечером я один в который раз жду тебя на ужин, и спать ложусь один, потому что ты периодически приезжаешь еще позже сегодняшнего.
— Но это ведь не каждый день бывает! — возмущенно выдохнула я в свое оправдание. — К тому же, у нас с тобой есть выходные…
— Последние из которых ты провела в больнице с одним из своих подзащитных, угодивших туда прямиком из изолятора! Новый год мы встретили в полиции, вызволяя оттуда одну из твоих клиенток,
Ёшкин кодекс! День рождения Лазарева. Разве сегодня двадцать восьмое? А не завтра? Блин, кажется, сегодня. С этими дурацкими обысками в голове и правда всё невообразимо перепуталось. Но теперь хотя бы причина его злости и нежелания меня прощать стала прозрачна, как никогда. Мне и самой захотелось сгореть от стыда.
Я ведь еще пару дней назад помнила про день рождения, приготовила подарок заранее и с нетерпением ждала возможности его вручить, но эта рабочая суматоха сбила все мои планы.
— Дэн, прости меня, — наверное в сотый раз повторила я и, положив ладони ему на плечи, изобразила на лице максимальное раскаяние, заглядывая в темно-серые глаза. — Но ведь вечер еще не закончился, как и твой день рождения, и мы еще можем отметить его вместе, как и собирались.
— Не можем, Ева, — пробормотал он.
Голос Дэна дрогнул всего на секунду, но этого хватило, чтобы внутри у меня всё заледенело. Он чувствовал боль, говоря это. Кажется, всё серьезнее, чем я думала. И пока я пыталась понять, что могу предпринять, чтобы исправить ситуацию, Дэн продолжил:
— Положа руку на сердце, это далеко не та семейная жизнь, о которой мы мечтали.
— Но ведь наша семейная жизнь начнется только на следующей неделе, после свадьбы, — несмело улыбнулась я. — Обещаю тебе, что с завтрашнего дня всё будет по-другому. Я просто не знала, как сильно ранит тебя моё отсутствие и, кажется, действительно слишком увлеклась. Прости меня.
— Свадьбы не будет.
И после этой короткой фразы, сказанной непривычно серьезным тоном, моё сердце ухнуло куда-то вниз, провалившись, наверное, до самой подземной парковки под жилым комплексом.
Но всё же где-то в глубине души еще теплилась надежда на то, что он пошутил. Или солгал. Что специально пугает меня, чтобы я впредь не думала даже уделять работе больше внимания, чем ему. Но год совместной жизни научил меня распознавать его ложь. По мельчайшим изменениям в мимике, по резким движениям, по морщинкам в уголках глаз. И, к сожалению, именно сейчас Дэн был со мной предельно честен.
— Ты не можешь отменить свадьбу.
Мы и без того уже один раз её переносили, потому что зимой я на неделю угодила в больницу с пневмонией и вместо того, чтобы ехать в загс в красивом подвенечном платье, валялась под капельницами с температурой под сорок, кашляя, словно курильщик с тридцатилетним стажем.
— Могу, — ответил Дэн спокойно. — И я уже это сделал. Час назад позвонил Розе Степановне и попросил на какое-то время отложить наше заявление.
И тогда я поверила. Работавший когда-то в следственном комитете Лазарев, будучи на короткой ноге с начальниками всех госучреждений, не только в морг, но и в загс ходил как к себе домой. Такие «удобные» связи очень помогали работе, но, как выяснилось, еще и очень мешали моей несостоявшейся семейной жизни.
— Дэн, пожалуйста… — пробормотала я, но это было больше похоже на слабый комариный писк, чем на попытку возразить. — Давай не будем рубить с плеча, давай поговорим.