По ту сторону северного ветра
Шрифт:
— То, что ты говоришь, не вяжется с образом доброго и любящего народа гипербореев. Вадим говорил, что люди всеми силами стремились быть добрее и терпимее к ближнему.
— Так и было. И для остальных людей отец был великим человеком, добрым и мудрым правителем, а для нас жестоким и требовательным отцом. Вадим прекрасно понимал, что отец что-то не договаривает, и считал, что тот убил нашу мать. Поэтому требовал сказать правду, чем сильно злил князя. От этого и ненависть, возникшая между ними. Даже когда отец умирал, то наотрез
— Это произошло сразу после того, как Вадим потерял жену. Он был погружён в одно горе, и возможно на другое ему уже не хватило сил и эмоций.
— Ты всегда видишь в людях только хорошее и пытаешься их оправдать?
— Я не очень терпимый человек, Келен. Большую часть жизни я видела от людей только плохое. Но твой брат не машина, а живой человек, на долю которого выпало немало испытаний.
— Возможно, я соглашусь с тобой, если ты расскажешь мне, что такое машина.
Саша засмеялась:
— Расскажу, но не сегодня.
— Не сегодня. Сейчас нам нужно проститься с теми, кто пал на поле боя.
***
Они вышли на холм. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом. В его угасающих лучах Саша увидела стройные ряды погребальных костров, на которых покоились тела погибших.
— С заходом солнца начнём, — раздался позади басовитый голос Грогана, князя элинов. Мужчина выглядел изнурённым. Его голова была перебинтована, а на одежде виднелись засохшие пятна крови.
На холме собиралось всё больше народа. Лучники готовились к тому, чтобы отправить зажжённые стрелы в последний путь вместе с усопшими. Всюду царила атмосфера печали и дух скорби витал в воздухе над долиной.
Вскоре к ним присоединились Лета и Сарас, но никто не проронил ни слова до самого захода солнца. Когда последние лучи осветили землю и скрылись, уступая место звёздам и влажной прохладной ночи, лучники зажгли стрелы. По команде Грогана сотни огней взмыли в небо.
Жар от погребальных костров достигал холма, но люди не спешили его покидать — они прощались со своими товарищами. Вокруг стояла тишина. В ночи был слышен только треск брёвен и шум прощального пламени.
***
— Могло быть и больше, если бы Вадим не нашёл Самарада так быстро.
— Я думала, этот трус будет где-то позади, — Лета поджала губы. Даже сейчас, когда враг был повержен, женщина испытывала острое чувство ненависти.
— А он и был. Пришлось потрудиться, что прорвать его защиту, — Сарас сидел, облокотившись на спинку стула и вертел в руках надкусанное яблоко, — ты бы хоть поела, Александра, на тебе лица нет.
Саша подняла на него усталые глаза:
— Не хочу, спасибо. Я, пожалуй, пойду.
«Хочу, чтобы Вадим жил. Хочу, чтобы Вадим жил. Хочу, чтобы Вадим жил...»
Девушка вышла из главного шатра, где расположились представители правящих династий, и побрела в сторону
Часть 5
1
— Мама!
— Я думала ты спишь, мой хороший.
— Нет, не сплю. Он опять кричал?
— Ничего. Ты же его знаешь, скоро успокоится.
— Ты плакала?
— Нет, ну, что ты. Закрывай глазки.
— Ты куда-то идёшь, мамочка?
— Да, но я вернусь. Обещаю.
— Не уходи.
— Пообещай мне, что позаботишься о братьях, — женщина ласково погладила ребёнка по голове.
Мальчик почувствовал неладное — он всегда знал, когда ему врут. Ребёнок прижался к матери и заплакал.
— Не надо плакать, сынок. Будь сильным. Помни, что нужно всегда слушать то, что подсказывает тебе сердце.
— Но ты же сказала, что вернёшься, — мальчик перестал плакать и посмотрел в синие глаза своей матери.
— Я вернусь. Мы снова встретимся. Рано или поздно, но я найду тебя.
Мальчик крепко держался за мать, не желая её отпускать.
— Ложись. Я буду здесь до тех пор, пока ты не уснёшь.
Ребёнок повиновался. Женщина легла рядом с ним и крепко прижала к себе. Она вдыхала тёплый запах волос своего старшего сына и держала его маленькую ручку. Мальчик сильно стиснул пальцы матери и твёрдо решил не спать до утра, думая, что так мать его не покинет. Но усталость взяла верх, и как он не боролся со сном, глазки закрылись, и ребёнок погрузился в тревожный сон.
2
— Мама... мама.
Саша проснулась. Вадим снова бредил. Девушка намочила в травяном отваре уже высохшую ткань и положила её на разгорячённый лоб мужчины. Уже четвёртый день он не приходил в себя. Князь то метался по подушке в бреду, звал мать и Мериду, то снова погружался в глубокий сон.
Авриил, понимая, что Саша не захочет надолго оставлять князя, приказал поставить рядом ещё одну кровать, чтобы девушка могла хоть немного поспать. Саша была рядом с раненым Вадимом круглые сутки, отлучаясь лишь ненадолго, чтобы перекусить и сделать глоток свежего воздуха.
За это время они потеряли ещё несколько десятков человек, чьи раны были несовместимы с жизнью. Остальные шли на поправку, хотя состояние некоторых всё ещё вызывало беспокойство у лекарей.
Наступило раннее утро. Полог шатра был откинут, чтобы впустить в помещение немного воздуха и влаги после прошедшего дождя. Вадим затих и снова погрузился в небытие. Саша встала с постели. Желудок заныл. Как бы не хотелось оставлять его, а придётся сходить в главный шатёр в поисках чего-нибудь съестного.