По ту сторону спорта
Шрифт:
Две команды выкатили на хоккейное поле, то бишь лёд залива, длиною двадцать две мили, шириной — всего лишь три. В каждой сборной ни много ни мало по сто игроков: семь голкиперов, сорок три защитника, сорок нападающих. Остальные — универсалы: сражались и в атаке, и в обороне.
Имена хоккеистов наводили на серьёзные размышления. Белый Волк, Крылатая Птица и Большой Бобёр могли навести страх на кого угодно, но только не на противостоящих им Крючка Германа, Плаксы Билли и Гюнтера Голубой Горы. Встреча, как теперь и полагается, состояла из трёх периодов. Правда, длились они по двенадцать часов. Игра начиналась в шесть утра и шла до шести вечера. Поединок затянулся на три дня, и хоккеисты провели на льду тридцать шесть часов. Размеры клюшек не ограничивались — Большой Бобёр играл срубленным клёном длиной в семь метров. Шайбы
Никаких замен: в деле находились все двести игроков. Матч не отличался корректностью. И забияки из Национальной хоккейной лиги позавидовали бы удару, который Гюнтер Голубая Гора нанёс глыбой льда Большому Бобру. Об упорстве трёхдневного поединка свидетельствует счёт — 2 : 1 неизвестно в чью пользу. Видно, тогдашние хоккеисты результативностью не отличались. Встречу собирались продолжить. Но лёд не выдержал страстей — треснул, и в целях безопасности игру прервали.
Кто со стопроцентной уверенностью подтвердит: «Такое было» — или, наоборот, оспорит: «Не было и быть не могло»? Историки хоккея всем догадкам и домыслам предпочитают цифры реальные и относительно конкретные. Первый хоккейный матч, где играли не мячом, а именно шайбой, состоялся на льду озера Онтарио в 1860 году. В составах команд-пионеров выступали офицеры — ветераны Крымской войны из Королевского стрелкового полка.
Диковинная игра, может, так и осталась бы развлечением для горстки королевских стрелков, если бы ею всерьёз и надолго не увлеклись монреальские студенты Робертсон и Смит. Они разработали правила и в 1880 году создали при университете Макджилла первый в мире хоккейный клуб. Лет через десять-двенадцать в Монреале было уже больше ста команд хоккеистов. Ещё одну веху в хоккейной истории оставил генерал-губернатор Канады лорд Стэнли: учредил в 1894 году и по сей день разыгрываемый кубок, получивший его имя. Первыми завоевали Кубок Стэнли монреальцы, победившие в присутствии пятитысячной толпы соперников из Оттавы — 3 : 1.
И наконец, несколько слов о самом лорде. В отличие от подавляющего большинства учредителей почётных трофеев, генерал-губернатор был не только ярым болельщиком, но и неплохим спортсменом. В январе 1895 года он без смущения продемонстрировал отличную спортивную форму на катке Букингемского дворца в Англии. Тот матч остался рекордным по количеству игравших в нём хоккеистов — членов королевских и приближённых к ним семей. Честь сборной Букингема защищали два будущих английских монарха — Эдуард VII и Георг V, — известные в те далёкие времена под именами принца Уэльского и герцога Йоркширского. Лорд Стэнли прихватил из Канады четырёх своих братьев и ещё одного лорда — Энэлли.
Принц Уэльский не сомневался в успехе. Он приказал начать игру в хоккей с шайбой пораньше: боялся опоздать на назначенный им же приём. Но Стэнли и его команда не пощадили королевского самолюбия. Забросили в ворота будущих величеств столько шайб, что даже педантичный арбитр в майорском звании сбился со счёта, объявив в конце встречи: сборная Букингема проиграла с огромным разрывом, сумев провести единственный гол. Лучшим игроком принц Уэльский (обошлись без авторитетной комиссии из специалистов и представителей прессы) признал лорда Стэнли, поразившего всех техничным дриблингом и высокой скоростью. Стэнли сделал лишь одну уступку, и то лично принцу — старался не применять против него силовых приёмов и не поворачиваться спиной к королевской особе.
Вот какие давние и прочные корни у хоккея, заласканного в Стране кленового листа народной любовью. Отдав дань истории и народным преданиям, твёрдо обещаю писать дальше только о том, что видел своими глазами. О канадском хоккее рассказано в нашей прессе достаточно красноречиво и подробно. Не собираюсь соперничать со специалистами, претендовать на глубокий, сугубо профессиональный анализ. Поделюсь личными впечатлениями от увиденного в городе Торонто, «скромно» и не совсем обоснованно провозгласившем себя столицей канадского хоккея.
Там на третий день командировки заметил в переполненном зале «Торонто Мейпл Гарденс» единственного относительно знакомого мне в Канаде человека — тренера клуба «Филадельфия Флайерс» Фреда Широ. В дымчатых, закрывавших пол-лица очках, преисполненный достоинства и важности, он и внешне не напоминал скромного и приветливо-общительного парня, приезжавшего несколько лет назад в СССР. Фред прилежно слушал лекции в Государственном центральном институте физкультуры и учился хоккею у «великого» практика и теоретика Анатолия Тарасова. Книгу Анатолия Владимировича «Путь к хоккею» Широ пышно и во всеуслышание назвал своей «хоккейной библией».
Переводчик канадского гостя клялся, что в порыве откровенности, вызванной хлебосольным приёмом, Широ поделился с ним кое-какими биографическими деталями. Настоящая фамилия — Широв. Имя — Фёдор. Место рождения родителей — Саратовская губерния, откуда они давным-давно уехали за океан. В Северной Америке и появился на свет будущий хоккейный маэстро. В короткой, на бегу, беседе с Широ спросить о таких подробностях, понятно, постеснялся. Любопытно иное. В Москве тренер гремевшей тогда «Филадельфии Флайерс» в шутку ли, всерьёз поведал мне о полулегендарном первом хоккейном матче «сто на сто». История, услышанная из уст знаменитости, крепко запомнилась. Вертя головой во все стороны «Торонто Мейпл Гарденс», я с затаённым восторгом ждал очной встречи с канадским хоккеем на его родине. За час до долгожданного свидания на алтарь не подозревающей об этом игры мною была принесена добровольная жертва. Вопрос ставился так: поездка на несравненный Ниагарский водопад или третья четвертьфинальная игра Кубка Стэнли — «Торонто Мейпл Лифс» — «Филадельфия Флайерс». Я выбрал Кубок. О несостоявшемся знакомстве с чудом природы напоминает висящий в редакции плакат с изображением водопада, преподнесённый кем-то из любознательных и милых экскурсантов. Моё кресло в автобусе занял влюблённый в хоккей болельщик, благородный житель Торонто Тедди Малвихилл. В ответ на традиционный русский сувенир он подарил с трудом приобретённый билет на восточную трибуну, сектор 91, ряд В, место 4. Крошечный, по нашим понятиям, билетик был запечатан в конвертик с рисунком кленового листа и рекламой мяса. Посмотрев матч, я в который раз убедился: цветастая упаковка не означает, что завёрнутый в неё товар так же красив и доброкачествен. Впрочем, обо всём по порядку.
За полчаса до начала игры зал забит битком. Спекулянты взвинтили цены на билеты и, не стесняясь, не таясь стоящих рядом полицейских, «толкают» заветные бумажки по сто долларов за штуку. Бдительные контролёры в фирменных фуражках с надписью «Мейпл Лифс» и синих блейзерах гроздьями роятся у входов: безбилетникам на матч не прорваться. Игра не началась, а шум стоит неимоверный. Собственного голоса не слышно. С публикой общаются при помощи электротабло, которое настраивает болельщиков на соответствующий, нужный хозяевам арены лад. Как ненормальные бегают электрические буквы, складываясь в лаконичные, энергичные и призывные слова: «Гоу, Лифс, гоу!» — «Давай, Листья, давай!» По-английски «мейпл лифс» — «кленовые листья», символ Канады. И зал минут десять скандирует этот лозунг в такт аккомпанирующему органу. Поразительная невежливость по отношению к гостям никого не смущает. И в голову не лезет, чтобы дирекция, скажем, московского Дворца «Крылья Советов» провоцировала таким способом болельщиков своей команды, настраивала их против хоккеистов Воскресенска или Ижевска.
На трибунах плакаты: «Флайерс, улетайте прочь!» Название филадельфийского клуба переводится как «летающие филадельфийцы». А вот на табло и новый лозунг: «„Флайерс“ не могут летать выше „Листьев“, потому что „Листья“ висят для них слишком высоко!»
Когда команда Филадельфии играет у себя дома, перед матчами звучит гимн США в исполнении американской певицы Кейти Смит. Суеверные хоккеисты считают, будто голос Смит приносит им удачу. Но перед матчами в Торонто всегда исполняется один гимн — канадский, — о гостях не заботятся. Публика распевает его стоя. Очи пылают гневом — неизвестно к кому, голоса трогательно дрожат. Охватившее канадцев воодушевление, на мой взгляд, никак не соответствует моменту. Ехидные зрители поднимают издевательский плакат: «Филадельфия, Кейт тебе больше не поможет. Посылать за ней поздно — опоздает». Шовинистические настроения подогревали и местные газеты. Как только не поносили они действительно грубую команду гостей, какими эпитетами не награждали её игроков и тренера! Я диву давался, наталкиваясь на новые и новые журналистские перлы. Хоккей прогнал некоторый страх, испытываемый перед американцами, заставил забыть о подобострастии к влиятельному соседу. Так принимают в Торонто ближайших и любимейших союзников. Чего ждать европейцам?