По ту сторону звезд
Шрифт:
Я жива.
Почему это ее удивило? И как она оказалась в изоляторе? Разве они не собирались лететь на «Фиданцу»?
Она сглотнула, и ее чуть не вырвало от мерзкого привкуса жидкостей, используемых при заморозке. Желудок свело, когда она узнала вкус. Криосон? Ее погрузили в чертов криосон? Почему? Долго ли она проспала?
Какого дьявола тут происходит?
Пульс панически зачастил, Кира села, сорвала укрывавшее ее одеяло.
Буээ! – подступило к горлу.
На
– Кира!
Чьи-то руки перевернули ее, проступила фигура Алана, это он нежно обнимал ее, баюкал.
– Кира! – повторил он, лицо искажено тревогой. – Ш-ш! Все в порядке. Я с тобой. Все хорошо.
Выглядел он почти так же скверно, как Кира себя чувствовала. Щеки запали, под глазами морщины, которых вроде не было утром. Утром?
– Как долго я здесь? – прохрипела она.
Алан скривился:
– Почти четыре недели.
– Нет! – Ужас охватил ее. – Четыре недели?
Не в силах поверить, Кира сверилась с имплантами: 14:02 по Стандартному галактическому времени, понедельник, 16 августа, 2257 год.
Ошеломленная, она дважды прочла дату. Алан прав. Последний запомнившийся ей день – день, когда они собирались улететь с Адры, – 21 июля. Четыре недели!
В растерянности она всмотрелась в лицо Алана, надеясь получить какой-то ответ.
– Почему?
Он погладил ее по волосам.
– Что ты помнишь?
Кира попыталась сообразить:
– Я… – Мендоса отправил ее на поиски упавшего дрона и потом… потом…
Падение, боль, мерцающие линии.
Тьма, тьма повсюду.
– А-а-а! – Она откинулась на спину и схватилась рукой за шею, сердце загрохотало. Как будто что-то сдавливало горло, душило.
– Успокойся, – попросил Алан, придерживая ее за плечо. – Успокойся. Теперь ты в безопасности. Дыши.
Несколько мучительных мгновений – и горло разжалось, она сделала затяжной вдох, отчаянно ловя губами воздух, задрожала, вцепилась в Алана, ухватилась так крепко, как только могла. У нее никогда не случалось панических атак (даже когда она сдавала экзамены на межзвездный диплом), и ощущение, будто ее душат, было таким реальным…
Уткнувшись лицом ей в волосы, Алан глухо пробормотал:
– Это я виноват. Зачем попросил тебя осмотреть те скалы! Прости меня, малыш.
– Не за что извиняться, – сказала она, чуть отодвинувшись, чтобы посмотреть на него. – Кто-то должен был это сделать. Кроме того, я нашла постройку инопланетян. Это же потрясающе?
– Потрясающе, – согласился он и улыбнулся через силу.
– Вот видишь? А что…
У двери изолятора послышались шаги, и явился Файзель – худощавый, смуглый, с короткой, почти бесцветной стрижкой, которая будто никогда не отрастала. Он был одет в белый халат и рукава закатал, словно готовясь к осмотру.
Завидев Киру, он высунулся обратно в дверной проем и прокричал:
– Она очнулась!
Затем прошел мимо трех пустующих у стены коек, подхватил с небольшого стола чип-лабораторию, присел на корточки рядом с Кирой и ухватил ее за запястье.
– Открой рот. Скажи: «А-а-а».
– А-а-а!
Он быстро заглянул в рот и в уши, проверил пульс и давление, пощупал под челюстью. И спросил:
– Здесь больно?
– Нет.
Он резко кивнул:
– Ты в полном порядке. Пей побольше жидкости – тебе нужно после криосна.
– Не первая моя заморозка, – проворчала Кира.
Алан помог ей снова опуститься на кушетку.
Файзел почмокал губами:
– Просто выполняю свои обязанности, Наварес.
– Угу.
Кира почесала руку. Противно соглашаться, но доктор прав. Она обезвожена, кожа сухая, зудит.
– Держи, – сказал Алан, протягивая ей флягу.
Едва Кира сделала глоток, как в изолятор ворвались Мари-Элиза, Джинан и Сеппо.
– Кира!
– Вот и ты!
– Наконец-то проснулась, спящая красавица!
За их спинами возникла Иванова, руки скрещены на груди, шутить не станет:
– Давно пора, Наварес!
Юго, Негар и Мендоса следовали за ними по пятам – вся исследовательская команда столпилась в изоляторе, нависая над Кирой так, что она ощущала тепло их тел и их дыхание касалось ее лица. Спасительный кокон жизни. И все же в окружении друзей Кира чувствовала себя как-то странно, непривычно, как будто мир накренился, как будто она смотрела в покосившееся зеркало. Отчасти причиной были утраченные недели, отчасти и те лекарства, которыми ее накачал Файзель. Но отчасти дело было и в том, что, заглядывая в глубины своего разума – отваживаясь заглянуть, – она ощущала, как что-то таится там, караулит ее… чудовищное, удушающее, убивающее нечто, словно ей в ноздри и в рот запихали сырую глину…
Кира вонзила ногти правой руки в левое предплечье и резко, раздувая ноздри, вдохнула. Этого не заметил никто, кроме Алана, который озабоченно глянул на Киру и крепче обнял ее за талию.
Кира тряхнула головой, отделываясь от непрошеных мыслей, и, оглядев всех, спросила:
– Так кто введет меня в курс дела?
Мендоса фыркнул:
– Сначала твой отчет, а потом мы тебе все расскажем.
Только тут Кира сообразила, что команда собралась не только затем, чтобы приветствовать ее пробуждение. Лица у всех были встревоженные, и, присмотревшись, она увидела на них те же следы глубокой усталости, что и у Алана. Чем бы друзья ни занимались в эти выпавшие для Киры четыре недели, это далось им нелегко.
– Отчет под видеозапись, командир? – спросила она.
Лицо Мендосы оставалось суровым и неподвижным, о чем он думает – не поймешь.
– Под запись, Наварес, и ее увидит не только руководство компании.
Черт. Она сглотнула, вкус заморозки по-прежнему ощущался на корне языка.
– Дадите мне час-другой? Я еще не пришла в себя.
– Нет такой возможности, Наварес. – Помедлив, он добавил: – Лучше поговорить с нами, чем…
– С кем-нибудь еще, – подхватила Иванова.
– Именно.