По ту сторону
Шрифт:
– Не поверишь. Надоело всё, не могу больше.
– Да ладно. Домой придёшь, к Танькиному тёплому боку прижмёшься, и будет тебе счастье. Это я холостой. Мне и прижаться не к кому. А тебе чего жалиться?
– Да уж лучше бы я холостой был. – В сердцах покаялся он другу. – Ни дома, ни на работе покоя нет. Хоть беги, куда глаза глядят.
– Да ты чё? Сам загулял, или Танька хахаля побогаче нашла?
– Озверел? – Взгляд, брошенный исподлобья, говорил о нелепости таких предположений. – Это ты у нас никак не нагуляешься, вот и судишь по своей кобелиной сущности.
– Так и баб хороших
– Да забирай. – Раздалось сквозь плотно сжатые зубы.
Не зная, что ответить на столь яростный протест, Владимир тихонько присвистнул. В накуренной комнатке повисла мучительная тишина. Но продлилась она недолго, Алексею явно хотелось выговориться.
– Понимаешь, я, когда её первый раз встретил, аж обомлел от счастья. – Начал каяться он. – Тихая, спокойная, рассудительная, на фоне остальных свиристелок, Танька выглядела сущим ангелом. Потом дети пошли. Сначала Гришка, потом Дашка. Тоже, вроде, всё замечательно было. Танька со всем сама справлялась. Захочу – помогу, не захочу – отдыхаю. – Он тяжело вздохнул, вспоминая беззаботные времена. – А за последний год всё хуже и хуже становиться, как будто сглазил кто.
Незажжённая сигарета, которую он нервно теребил пальцами, лопнула, рассыпая по полу содержимое. Выкинув в пепельницу бесполезные остатки, Алексей ногой смахнул крошки табака под лавочку.
– Гришка ни с кем, кроме матери не разговаривает. Чтобы я у него не спросил, он недовольно буркает «нормально», и дальше своими делами занимается. Дашка к нему подойдёт, он только оттолкнёт её от себя подальше, и идёт на кровать с планшетом. А ведь всего лишь во второй класс пошёл. Что дальше-то будет? Мне его и воспитывать-то некогда, а Танька мямля – «Подожди, перерастёт». Вырастила оболтуса. Вот не поверишь, – в глазах Алексея загорелись искорки, – я раньше так радовался её покладистости. Хочешь в койку? Пожалуйте. Хочешь свежего борща в три часа ночи? Без проблем, сейчас же сварганит. С друзьями на рыбалку? Тоже без вопросов. Ещё и еды с собой наложит целый рюкзак, и в щёчку на прощание поцелует.
Алексей замолчал, собираясь с мыслями. Владимир, сидевший как мышь всё это время, тоже не подавал голоса. Он не знал, чем помочь другу, да и не понимал его проблем. Вокруг столько баб, которым требуются только деньги, а он женат на адекватнейшей из женщин, и непонятно, на что жалуется.
– А сейчас, смотрю я на неё, и с души воротит. Знаешь, как кукла тряпочная, и внутри, и снаружи. Как её не согни, как её не оскорби, только спасибо скажет. Мне иногда кажется, что если бы я даже драться начал, она приняла бы это, как должное, и не пискнула бы. Так хочется какой-то изюминки, червоточинки, что ли, ну, или каплю стервозности. А то только и слышишь: да, Лёшенька; хорошо, Лёшенька; всё сделаю, Лёшенька. Тьфу, аж самому противно.
В запале чувств, он на самом деле оставил на полу смачный плевок, который теперь бесстыже красовался почти посередине курилки. Владимир же сидел полностью ошарашенный. Он не понимал уже совсем ничего. За всё время дружбы, а знакомы они были лет шесть, не меньше, их семья казалась ему практически идеальной. Да и не казалась вовсе. Даже сейчас он был полностью уверен, что Лёха просто бесится с жиру, не понимая счастья, выпавшего на его долю. Да если бы он встретил такую же спокойную женщину, как его Танька, то сразу же женился. И никогда бы об этом не пожалел.
– Ну а теперь и на работе полная жопа. – Подытожил Алексей, с горечью махнув рукой. – Хоть беги, куда глаза глядят, и начинай жизнь по новой. Ну за что мне это всё?
Даже если бы Владимир знал ответ на столь щекотливый вопрос, он всё равно не успел бы им поделиться. В курилку вломилась весёлая ватага мужиков облачённых в рабочую одежду. Следующая смена уже пришла, и готовилась вкалывать свои положенные двенадцать часов.
– О! Ребята! Домой-то не пора? Или вы сегодня с нами остаётесь? – Сразу же с порога забалагурил один из них.
– Отдыхаем. – Недовольно буркнул Алексей, у которого резко пропало желание обсуждать свою личную жизнь с кем-бы то ни было.
После краткого обмена приветствиями с новоприбывшими, не разговаривая между собой, друзья направились в раздевалку. За воротами их дороги расходились. Владимир, в отличие от пешего Алексея, направился на стоянку, к своему новенькому, купленному в кредит Форду. Ну и, конечно же, он не мог уехать просто так, не предложив:
– Лёх, садись, подброшу.
Но друг, не оборачиваясь, просто махнул рукой. Обоим было понятно, что сегодняшний разговор лучше никогда не вспоминать.
У него тоже имелась машина, попроще правда, всего лишь отечественная девятка. Но в последнее время, занятый своими мрачными мыслями, он полюбил ходить на работу пешком, благо не так уж и далеко было идти. Десять минут в закупоренной коробке не шли ни в какое сравнение с получасовой прогулкой. Вокруг кипела жизнь, и довольно часто ему удавалось увидеть что-нибудь интересное, что хоть немного отвлекало его от собственных проблем. А может он и сам искал забавные ситуации, лишь бы разнообразить приевшуюся до зубовного скрежета жизнь.
Интуиция его не подвела. Проходя мимо очередной автобусной остановки, он стал свидетелем забавного зрелища. Навстречу ему, по широкому тротуару, бежал бездомный двортерьер. На голове у него сидела огроменная, истерично вопившая ворона, периодически замолкавшая, и тюкавшая псину по голове устрашающе большим клювом. Её товарка пикировала над ними, и тоже, не переставая голосить, пыталась цапнуть несчастное животное за хвост. Собака бежала неровными прыжками, паническим взглядом ища спасения. Она то подпрыгивала, уворачиваясь от одной птицы, то прижимала голову, получив болезненный удар от второй. Её лай и визг разносились по всей округе, щедро сдобренные птичьими воплями.
Наблюдая за этой забавной, и в то же время чем-то трагической картиной, Алексей невольно замедлил шаг. В голову лезла всякая ерунда, состоящая из мешанины прочитанных в детстве сказок, и философских размышлений о превосходстве животного интеллекта над человеческим. Быстро опомнившись, он рванулся вперёд, в надежде помочь несчастной собаке. Но та уже отчаялась дождаться спасения, и в неимоверном рывке бросилась в ближайшие густые заросли кустов.
– Шах и мат! – Громко воскликнул Алексей, когда обеих ворон отбросило назад плотными ветками.