По Уссурийскому краю. Дерсу Узала
Шрифт:
Несмотря на постигшую нас неудачу, мы не могли быть равнодушными к красотам природы. Художники, ботаники или просто любители природы нашли бы здесь неистощимые материалы для своих наблюдений.
Перед вечером первый раз появилась мошка. Местные старожилы называют ее «гнусом». Уссурийская мошка – истинный бич тайги. После ее укуса сразу открывается кровоточивая ранка. Она ужасно зудит, и чем больше расчесывать ее, тем зуд становится сильнее. Когда мошки много, ни на минуту нельзя снять сетку с лица. Мошка слепит глаза, набивается в волосы, уши, забивается в рукава и нестерпимо кусает шею. Лицо опухает, как при рожистом воспалении.
Дня через два или три организм вырабатывает иммунитет, и опухоль спадает.
Люди могли защищаться от гнуса сетками, но лошадям пришлось плохо. Мошкара разъела им губы и веки глаз. Бедные животные трясли головами,
Самой рациональной защитой от мошкары является сетка. Металлической сетки никогда одевать не следует. Она сильно нагревается. Лучше мучиться от мошкары, чем задыхаться в горячем воздухе, насыщенном еще вдобавок собственными испарениями. Кисейная сетка непрочна, она все время цепляется за сучки и рвется. В образовавшееся отверстие набиваются насекомые, и тогда от них можно освободиться только сниманием головного убора. Лучшая сетка – волосяная, она достаточно прочна и не так нагревается от солнца, как металлическая. Некоторые рекомендуют мазаться вазелином. Я пробовал, и могу сказать, что это средство никуда не годится. Во-первых, к вазелину прилипают насекомые. Они шевелятся и щекочут лицо. Другое неудобство заключается в том, что вазелин тает и смывается потом. Разные пахучие масла, вроде гвоздичного, еще хуже. Они проникают в раскрытые поры и жгут, как крапивой. Самое лучшее средство – терпение. Нетерпеливого человека гнус может довести до слез.
Запасшись этим средством, мы шли вперед до тех пор, пока солнце совсем не скрылось за горизонтом. Паначев тотчас же пошел на разведку. Было уже совсем темно, когда он возвратился на бивак и сообщил, что с горы видел долину Улахе и что завтра к полудню мы выйдем из леса. Люди ободрились, стали шутить и смеяться.
Незатейлив был наш ужин. Оставшиеся от сухарей крошки в виде муки были розданы всем поровну.
Часов в восемь вечера на западе начала сверкать молния, и послышался отдаленный гром. Небо при этом освещении казалось иллюминованным. Ясно и отчетливо было видно каждое отдельное облачко. Иногда молнии вспыхивали в одном месте, и мгновенно получались электрические разряды где-нибудь в другой стороне. Потом все опять погружалось в глубокий мрак. Стрелки начали было ставить палатки и прикрывать брезентами седла, но тревога оказалась напрасной. Гроза прошла стороной. Вечером зарницы долго еще играли на горизонте.
Утром, как только мы отошли от бивака, тотчас же наткнулись на тропу. Она оказалась зверовой и шла куда-то в горы. Паначев повел нас по ней. Мы начали было беспокоиться, но оказалось, что на этот раз он был прав. Тропа привела нас к зверовой фанзе. Теперь смешанный лес сменился лиственным редколесьем. Почуяв конец пути, лошади прибавили шаг. Наконец показался просвет, и вслед за тем мы вышли на опушку леса. Перед нами была долина реки Улахе. Множество признаков указывало на то, что деревня недалеко.
Через несколько минут мы подошли к реке и на другом ее берегу увидели Кокшаровку. Старообрядцы подали нам лодки и перевезли на них седла и вьюки. Понукать лошадей не приходилось. Умные животные отлично понимали, что на той стороне их ждет обильный корм. Они сами вошли в воду и переплыли на другую сторону реки.
После этого перехода люди очень устали, лошади тоже нуждались в отдыхе. Мы решили простоять в Кокшаровке трое суток.
Воспользовавшись этим временем, я отправился к китайской деревне Нотохоуза, расположенной около устья реки Нотохе. Последняя получила свое название от китайского слова «науту» (ното), что значит «енот». Такое название китайцы дали реке по той причине, что раньше здесь водилось много этих животных.
Деревня Нотохоуза – одно из самых старых китайских поселений в Уссурийском крае. Во времена Венюкова (1857 г.) сюда со всех сторон стекались золотопромышленники, искатели женьшеня, охотники и звероловы. Старинный путь, которым уссурийские китайцы сообщались с постом Ольги, лежал именно здесь. Вьючные караваны их шли мимо Ното по реке Фудзину через Сихотэ-Алинь к морю. Этой дорогой предстояло теперь пройти и нам.
Выражение «река Улахе» состоит из трех слов: русского, маньчжурского и китайского, причем каждое из них означает одно и то же – «река». В переводе получается что-то странное – «река-река-река».
Улахе течет в направлении к С.-С.-В. по продольной межскладчатой долине. Она шириной около 120 м и глубиной в среднем 1,8 м. Продолжением ее тектонической долины будут долины нижнего Ното и его притока Себучара [64] ,
Из притоков Улахе самые большие: слева – Табахеза [65] и Синанца. Название последней показывает направление ее течения (си – запад, нан – юг и ца – разветвление, т. е. юго-западный приток). С правой стороны в нее впадает много речек: Янмутьхоуза [66] , Тудагоу, Эрлдагоу, Сандагоу, Сыдагоу. Затем дальше идут Фудзин и Нотохе, о которой говорилось выше. Все эти реки берут начало с Сихотэ-Алиня [67] . Самым большим притоком Улахе, бесспорно, будет река Янмутьхоуза. Ее, собственно, и следует считать за начало Уссури. По ней можно выйти на берег моря к бухтам Ванчин и Валентин. Горные хребты, окаймляющие долину справа и слева, дают в стороны длинные отроги, поросшие густыми смешанными лесами и оканчивающиеся около реки небольшими сопками в 400–500 м высоты.
64
Се-бу-ча-эр – косогор, где нужно ногу ставить вкось.
65
Та-ба-хэ-за – тройной поток.
66
Ян-му-гоу-цзы – тополевая долина.
67
Маньчжурское название водораздельного горного хребта.
Долина Улахе является одной из самых плодородных местностей в крае. По ней растут в одиночку большие старые вязы, липы и дубы. Чтобы они не заслоняли солнца на огородах, китайцы снимают с них кору около корней. Деревья подсыхают и затем идут на топливо.
День был чрезвычайно жаркий. Небесный свод казался голубой хрустальной чашей, которой как будто нарочно прикрывали землю, точно так, как прикрывают молодые всходы, чтобы они скорее росли, – и от этого именно так душно и жарко. Ни дуновения ветерка внизу, ни одного облачка на небе. Знойный воздух реял над дорогой. Деревья и кусты оцепенели от жары и поникли листвой. Река текла тихо, бесшумно. Солнце отражалось в воде, и казалось, будто светят два солнца: одно сверху, а другое откуда-то снизу. Все мелкие животные попрятались в своих норах. Одни только птицы проявляли признаки жизни. У маньчжурского жаворонка хватило еще сил описывать круги по воздуху и звонким пением приветствовать жаркое лето. В редколесье около дороги я заметил двух голубых сорок. Осторожные, хитрые птицы эти прыгали по веткам, ловко проскальзывали в листве и пугливо озирались по сторонам. В другом месте, в старом болотистом протоке, я вспугнул северную плиску – маленькую серо-зеленую птичку с желтым брюшком и желтой шеей. Она поднялась на воздух, чтобы улететь, но увидела стрекозу и, нимало не смущаясь моим присутствием, принялась за охоту.
После полудня опять появилось много гнуса. Я прекратил работу и пошел в деревню. По дороге меня догнал табун крестьянских лошадей. Кони брыкались, мотали головами и били себя хвостами. Слепни и оводы гнались за ними тучей. Увидев в стороне кусты, весь табун бросился туда. Ветви хлестали животных по ногам, по брюху. Это было единственное средство согнать крылатых кровопийцев. В деревне уже ждали лошадей; около дворов курились дымокуры. Добежав до костров, лошади уткнулись мордами чуть ли не в самый огонь. На них жалко было смотреть. Широко раздув ноздри, они тяжело и порывисто дышали. Все тело их было покрыто каплями крови, в особенности круп, губы, шея и холка, т. е. такие места, которые лошадь не может достать ни хвостом, ни зубами.
Следующий день был еще более томительный и жаркий. Мы никуда не уходили, сидели в избах и расспрашивали староверов о деревне и ее окрестностях. Они рассказывали, что Кокшаровка основана в 1903 г., что в ней 22 двора и что это последнее русское селение. Далее по Фудзину живут только китайцы, которые занимаются охотой, исканием женьшеня и соболеванием.
Глава десятая
Долина Фудзина
Китайская земледельческая фанза. – Варка пантов. – Анофриев в роли начальника отряда. – Крушение лодки. – Подлесье в тайге. – Лесные птицы. – Встреча с промышленником.