По Уссурийскому краю

Настоящий труд, предлагаемый мной читателям, есть популярный обзор путешествия, предпринятого мной в горную область Сихотэ-Алинь в 1906 году. Он заключает в себе географическое описание пройденных маршрутов и путевой дневник.

В моей книге читатель найдёт картины из природы страны и её населения. Многое из этого уже в прошлом и приобрело интерес исторический. За последние двадцать лет Уссурийский край сильно изменился.

Первобытные девственные леса в большей части страны выгорели, и на смену им появились леса, состоящие из лиственницы, берёзы и осины. Там, где раньше ревел тигр, ныне свистит паровоз, где были редкие жилища одиноких звероловов, появились большие русские селения, туземцы отошли на север, и количество зверя в тайге сильно уменьшилось.

Край начал утрачивать свою оригинальность и претерпевать то превращение, которое неизбежно несёт за собой цивилизация. Изменения произошли главным образом в южной части страны и в низовьях правых притоков реки Уссури, горная же область Сихотэ-Алинь к северу от 45° широты и поныне осталась такой же лесной пустыней, как и во времена Будищева и Венюкова (1857–1869).

Вначале я считаю своим долгом принести благодарность тем лицам, которые так или иначе способствовали моим начинаниям в деле исследования Уссурийского края.

Три мои экспедиции в Сихотэ-Алинь были снаряжены на средства Приамурского отдела Русского географического общества и на особые ассигнования из сумм военного ведомства.

На Дальнем Востоке среди моряков я нашёл доброжелателей и друзей. В 1906 году они устроили для меня на берегу моря питательные базы и на каждый пункт, кроме моих ящиков, добавили от себя ещё по ящику с красным вином, консервами, галетами, бисквитами и т. д.

Если во время путешествия я и достиг хороших результатов, то этим я в значительной степени обязан своим спутникам.

Большую часть своего успеха я отношу к примерной самоотверженности и честной службе сибирских стрелков и уссурийских казаков, бывших со мной в путешествиях.

Мне не только не приходилось их подбадривать, а, наоборот, приходилось останавливать из опасения, что они надорвут своё здоровье. Несмотря на лишения, эти скромные труженики терпеливо несли тяготы походной жизни, и я ни разу не слышал от них ни единой жалобы. Многие из них погибли в войну 1914–1917 годов, с остальными же я и по сие время нахожусь в переписке.

Во время путешествия капитаны пароходов, учителя, врачи и многие частные лица нередко оказывали мне различные услуги и советами и делом, неоднократно содействовали и облегчали мои предприятия. Шлю им дружеский привет и благодарю за радушие и гостеприимство.

Каждый раз, когда я оглядываюсь назад и вспоминаю прошлое, передо мной встаёт фигура верхнеуссурийского гольда Дерсу Узала, ныне покойного. Сердце моё надрывается от тоски, как только я вспоминаю его и нашу совместную странническую жизнь.

Если мы взглянем на этнографическую карту Уссурийского края и отыщем на ней гольдов, то увидим, что туземцы эти распределились узкой полосой по долине реки Уссури до устья Даубихе. Часть гольдов обитала ранее по реке Улахе и её притокам. Нас интересуют именно эти последние.

Было бы ошибочно относить этих людей к какой-либо особой народности и отделять их от прочих гольдов. В антропологическом отношении они нисколько не отличались от своих соседей-рыболовов, расселившихся по Уссури. Отличительной особенностью их была страсть к охоте.

Живя в таких местах, где рыбы было мало, а тайга изобиловала зверем, они на охоту обратили все своё внимание. В погоне за соболем, на охоте за дорогими пантами и в поисках за целебным могущественным женьшенем гольды эти далеко проникали на север и не раз заходили в самые отдалённые уголки Сихотэ-Алиня. Это были отличные охотники и удивительнейшие следопыты. Путешествуя с Дерсу и приглядываясь к его приёмам, я неоднократно поражался, до какой степени были развиты в нём эти способности. Гольд положительно читал следы, как книгу, и в строгой последовательности восстанавливал все события.

Трудно перечислить все те услуги, которые этот человек оказал мне и моим спутникам. Не раз, рискуя своей жизнью, он смело бросался на выручку погибающему, и многие обязаны ему жизнью, в том числе и я лично.

Ввиду той выдающейся роли, которую играл Дерсу в моих путешествиях, я опишу сначала маршрут 1902 года по рекам Цимухе и Лефу, когда произошла моя первая с ним встреча, а затем уже перейду к экспедиции 1906 года.

Первые свои три путешествия я закончил в 1910 году. Следующие три года мной были посвящены обработке собранных материалов при любезном содействии известных специалистов Л. С. Берга, И. В. Полибина, С. А. Бутурлина и Я. С. Эдельштейна.

К 1917 году рукописи были готовы. Ещё в черновом виде они ходили по рукам моих друзей и знакомых, в числе которых было немало педагогов.

Их отзывы утвердили меня в том смысле, что появление такого научно-популярного описания края, из которого учащаяся молодёжь почерпнула бы немало интересных сведений, было бы полезным делом.

В. Арсеньев [1]

Владивосток, 1930 г.

В 1902 году во время одной из командировок с охотничьей командой я пробирался вверх по реке Цимухе [2] , впадающей в Уссурийский залив около села Шкотова. Мой отряд состоял из шести человек сибирских стрелков и четырёх лошадей с вьюками. Цель моей командировки заключалась в обследовании Шкотовского района в военном отношении и в изучении перевалов в горном узле Да-дянь-шань [3] , откуда берут начало четыре реки: Циму, Майхе, Даубихе [4] и Лефу. Затем я должен был осмотреть все тропы около озера Ханка и вблизи Уссурийской железной дороги.