По вере вашей да будет вам… (Священная книга и глобальный кризис)
Шрифт:
С тех пор мы были с Ротшильдом в наилучших отношениях; он любил во мне поле сражения, на котором он побил Николая, я был для него нечто вроде Маренго или Аустерлица, и он несколько раз рассказывал при мне подробности дела, слегка улыбаясь, но великодушно щадя побитого противника».
Итак, что можно понять из этого отрывка? А то, что Ротшильд — «царь иудейский», что он — «власть» иу него есть рычаги управления российской властью, так как заставил императора России оплатить финансовые билеты Герцена и даже с процентами на процент. Кроме того, Ротшильд управляет СМИ, которые по его указанию напечатают любую статью, что позволит ему получить поддержку других капиталистов.
Так почему отношения с простым помещиком Герценом оказались для Ротшильда важнее, чем отношения с властью России? Конечно, ответ очевиден: потому что на Герцена впоследствии будет возложена миссия главного борца с Россией, и он действительно оправдает эту надежду Ротшильда, выпуская антирусские
Прав был адмирал Шишков, а тем более М. Л. Магницкий [159] , пославший в 1831 году письмо Николаю, в котором писал об использовании иудеев иллюминатами для достижения тайных целей:
«Люди сего рода в Россию приезжать могут, по большей части, под именем приказчиков торговых домов, от коих и действительно, для закрытия себя, легко иметь им некоторые поручения наших произведений и проч., ибо ныне капиталы всей Европы приведены уже в руки жидов [160] (четыре брата Ротшильда)». Кроме того, он заявлял, что «центр мирового заговора находится в Лондоне, где иллюминаты даже учредили университет без преподавания христианской теологии, но зато с обучением жидов».
159
А. Ю. Минаков. ОХРАНИТЕЛЬ НАРОДНОЙ НРАВСТВЕННОСТИ: ПРАВОСЛАВНЫЙ КОНСЕРВАТОР М. Л. МАГНИЦКИЙ. Библиотека Якова Кротова, www.krotov.info/index.htm.
160
Слово «жид» Магницкий здесь употребляет для усиления эффекта своего послания, так как в 1787 году по просьбе евреев города Шклова Екатерина II издала специальный указ, в котором предписывала в официальных бумагах Российской Империи употреблять вместо слова «жид» слово «еврей». См. Алексей Миллер, «Империя Романовых и евреи», imhonet.ru/person/7059/role/149/.
В этом письме М.Л. Магницкий впервые акцентирует внимание на том, что иудеи становятся участниками «мирового заговора масонов».
Но уже ближе к середине XIX века иудеи стали обладать монополией на ростовщическую деятельность. Приведём пример о событиях, которые произошли в Севастополе. В. Шигин в статье «Потомству в пример» [161] описывает деятельность ростовщиков в Крыму:
«К началу 30-х годов XIX века в Севастополе сложилась крайне негативная ситуация. Суть случившегося была в следующем. Дело в том, что морские офицеры, и в первую очередь офицерская молодёжь, привыкли жить, не считая денег. Для этого в городе исстари существовала хорошо отлаженная система греков-ростовщиков, дававших офицерам деньги под небольшой процент. Однако с попустительства Грейга [162] в Севастополе начался передел сфер влияния, и вскоре подавляющее большинство греков было отлучено от своего ростовщического бизнеса, а их место заняли евреи. Мгновенно резко подскочил процент за кредиты, неискушенные в финансовых делах мичманы и лейтенанты, привыкшие жить в долг, разумеется, продолжали пользоваться услугами кредиторов, но уже не греков, а евреев, с каждым заёмом всё больше и больше влезая в долги. А потому спустя некоторое время практически весь офицерский состав Черноморского флота был не только не в состоянии вернуть местным евреям долги, но даже расплачиваться за проценты. Флот фактически оказывался в руках еврейских ростовщиков. Кто-то, отчаявшись выбраться из долговой ямы, кончал жизнь самоубийством, кто-то опускал руки и переставал интересоваться делами службы, думая только о том, как бы вернуть хоть кое-что. О ненормальной ситуации на Черноморском флоте было доложено Николаю I. Император-рыцарь быстро разобрался в ситуации. Так как никакой возможности восстановить старое положение дел уже не было, необходимы были экстраординарные меры, и они были применены. Прежде всего в Севастополе было введено чрезвычайное положение. В течение 24 часов все севастопольские евреи были выселены из города с запрещением не только когда-либо возвращаться в Севастополь на жительство, но даже приезжать туда по любым делам. За ослушание грозила каторга. При этом во время отправки евреев из города жандармскими офицерами были уничтожены все имевшиеся у них долговые бумаги. Можно представить восторг и радость черноморских офицеров решением императора! Отныне имя Николая I стало для черноморцев почти священно. Теперь в отличие от балтийцев, которые «любили» императора в соответствии с его должностью, черноморцы обожали Николая I искренне. Зная об этом, последний отвечал им тем же, разрешая, в отличие от всего остального флота и армии, только черноморцам всевозможные послабления в форме одежды и несении службы. Эта взаимная любовь продлилась до самой Крымской войны, и, может, именно поэтому кровавая Севастопольская оборона и гибель тысяч и тысяч черноморских моряков, которых Николай I не без основания считал своими любимцами, значительно ускорила кончину императора?».
161
В. Шигин. Потомству в пример. Морской сборник. Журнал военно-морского флота. № 7 (1904), 2005 г.
162
Адмирал, командир Черноморского флота и портов, генерал-губернатор Николаева и Севастополя.
Как мы видим, Николай I понимал, кому принадлежит финансовая власть, но ему для экономического подъёма страны необходимы были кредиты, которые приходилось брать на Западе, поэтому он прибегал к помощи международных ростовщиков. Для осуществления своих замыслов император использовал министра финансов графа Канкрина сына литовского раввина [163] . Канкрин пользовался большим уважением у Николая, которому приписывают фразу, сказанную им министру финансов: «В государстве Российском есть два человека, обязанные служить до самой смерти: я и ты». Канкрин действительно был человеком незаменимым для России: он остановил инфляцию, добился бездефицитного бюджета, укрепил рубль, способствовал развитию отечественной промышленности.
163
Лев Бердников. Сын раввина. (magazines.russ.ru/slovo/2008/60/be36-pr.html).
Императору для получения кредитов приходилось прибегать к помощи и других представителей ростовщического бизнеса. Приведём цитату из статьи «Финансовые бароны» [164] о банкире Штиглице:
«В результате успешных финансовых операций Штиглиц (немецкий иудей, приехавший искать финансового счастья в Россию) быстро разбогател. В 1820-х годах, всего за несколько лет, его банкирский дом стал крупнейшим в Российской империи. …
Такому успеху способствовало содействие приближенных к императору Николаю I людей — небезызвестных графов Бенкендорфа и Нессельроде. Помогая правительству, Штиглиц извлёк максимальную выгоду из российской внешней политики. Одно время соперником коммерсанта был придворный банкир Ралль, однако потом дела его пошатнулись, и вскоре он был вынужден отказаться от дальнейшей борьбы за это место. Тогда Штиглица, как банкира, достойного занять первенство на Петербургской бирже, стали рекомендовать в качестве придворного финансиста. И он, по сути, им стал.
164
Сергей Курашевич. «Финансовые бароны», www.jur-jur.ru/articles/articles236.html.
Контора придворных банкиров и комиссионеров занималась как внешними, так и внутренними операциями. В её обязанности входило налаживание отношений с кредиторами русского правительства, поддержание тесных связей с европейскими банкирскими домами европейских центров и т. д. Контора придворных банкиров существовала до 1811 года. С образованием Министерства финансов и особой канцелярии по кредитной части все операции перешли к ним. Однако институт придворных банкиров сохранился до середины XIX века.
“Банкирский дом Штиглица стал крупнейшим в России. Он неоднократно оказывал помощь царскому правительству, организуя иностранные займы (за 35 лет правительство получило займы на сумму 346 млн. рублей). В 1841 году именно через Штиглица был заключен государственный заем в 50 млн. рублей серебром на постройку железной дороги из Петербурга в Москву. Самые значительные займы были предоставлены во время Крымской войны. “За заслуги распространения российской торговли” банкиру пожаловали звание барона (с правом передачи его наследникам) и причислили его к петербургскому первостатейному купечеству.
В Европе не было ни одного города, где не принимали бы к уплате векселей Людвига Штиглица. Состояние барона сравнивали с богатством крупнейшего в Европе гамбургского банкира Соломона Гейне.
Все его торгово-промышленные начинания пользовались самым широким кредитом, так как, по отзывам современников, вексель Штиглица являлся как бы наличными деньгами, а слово его ценилось выше всякого векселя. В течение нескольких лет господин Штиглиц превратился в одного из самых могущественных и богатых банкиров в Европе. У него были крупные заводы и мануфактуры, при его активном участии учреждено было пароходство, основано страховое “от огня” общество и многие другие весьма прибыльные предприятия».
Отметим, что сын Людвига Штиглица — Александр Штиглиц, был назначен первым управляющим Государственного банка Российской империи, образованного в 1860 году. И это несмотря на то, что годом ранее ему было предъявлено обвинение в том, что его операции с одним банкирским домом в Лондоне принесли убытки России в размере 4,5 млн. рублей. Его считали одним из разорителей России, обвиняли в вывозе значительных объёмов российского золота за границу, назначении субъективного биржевого курса и даже в монопольном управлении русскими финансами совместно с небольшой кучкой других европейских ростовщиков. И это обвинение не было необоснованным. Тем не менее, Александр II был вынужден назначить этого проходимца управляющим Государственного банка. А что ему ещё оставалось делать в условиях глобального ростовщического давления извне, в противном случае не видать ему никаких внешних займов.