По водным просторам
Шрифт:
Горстка не без труда добытых червей, тоненькая жилкозая леска с маленьким крючком составили все мое. "вооружение".
Отправился я вниз по течению. Берега густо поросли кустарником, пробираться сквозь него было почти невозможно. Я шел прямо по каменистому руслу. Воды хватало едва по щиколотку.
Местами речушка круто поворачивала из стороны в сторону, образуя небольшие ямки. Здесь течение было слабее, глубина доходила до метра. В прозрачной, как хрусталь, холодной воде не было видно ни одной рыбешки...
"Надо же, однако, где-нибудь начинать",- подумал я и наугад забросил удочку в одну из таких ямок. К моему изумлению, почти мгновенно по дну метнулась тень, и леску резко повело под берег, подмытый водой. Короткая подсечка - сырое жидкое удилище согнулось в дугу, и на берег, сверкая радугой чудесного оперения, вылетел довольно крупный хариус. На душе сразу стало веселее. Оправив червя, я забросил удочку вторично. Не успел крючок опуститься на дно, как из-под берега выскочило сразу несколько хариусов, и они стали отнимать червяка друг у друга, взбаламутив воду. Вот один, более ловкий, высвободился из мути и потащил за собой леску. Подсечка... Хариус перевернулся несколько раз в воде и сошел. Постояв секунду, он бросился в бегство вверх по речке, временами с шумом вылетая из воды. А недавние его соперники \оже кинулись врассыпную. И снова в неглубокой ямке наступило спокойствие, как будто здесь вовсе и нс было рыбы.
К следующему повороту ручья я подходил уже осторожнее.
Вылез на берег и, раздвинув кусты и высокую, в рост человека, траву, осторожно опустил леску в воду... Мгновенный рывок - рыба сама засеклась и кидается из стороны в сторону. Поднять се на жиденьком сыром удилище невозможно. Я тихо сползаю в воду и, намокнув по колено, вывожу буяна к отмели. Это ленок грамм на семьсот. Красавец! Весь в крапинках, спина зеленоватая, под цвет дна, а плавники оранжевые.
Вот и уха! Но солнце еще только склоняется над далекими сопками. Еще дышат дневным жаром заросли. И только по долине речки чуть веет первой вечерней прохладой. Сейчас должен начаться самый лучший клев!
Закукаиив свой улов, я стал пробираться дальше. Трудно представить себе более непролазное бездорожье. Краснотал заплел, как паутиной, тонкими и гибкими прутьями берега речки. Нога то и дело проваливается в водомоины между кочками, скрытыми под слоями прошлогодней травы. Мириады мошек вьются над головой и лезут в нос, в глаза, в уши... Кажется, идешь в сером облаке.
Вот новый поворот речки, маленькая каменистая отмель и против нее-ямка метра три шириной. Течение ручья образует слабый водоворот. Тихо кружатся в воде первые сухие листики - грустные вестники наступающей осени... Тишина леса нарушается только журчанием холодной, чистой воды да удивленным беспокойным попискнванием трясогузки, которая бесстрашно прыгает почти у моих ног и, раскачивая изящным хвостиком, поглядывает на меня бисерным черным глазком... Девственная тайга, где из года в год по берегам ложатся умирать нетоптанные травы,- царство нестреляных птиц и сильной, нспуганой горной рыбы!
Насадив па крючок лучшего червя, я тихим взмахом удилища плавно положил леску к противоположному берегу. Легкое грузило медленно тянет ее вниз. Но что это? Леска идет все быстрее, быстрее и струной натягивается против течения. Не без волнения я подсек и почувствовал, как крупная рыба повернулась в глубине омутка, тускло сверкнув беловатым брюхом, и с силой бросилась вниз по течению. "Спокойно,- шепчу я себе,- поменьше шуму!"
Минута или десять минут борьбы - в эти" мгновения забываешь счет времени,- и вот крупный, килограмма на полтора ленок, наконец, в руках. Крючок засел глубоко в мясистой пасти.
Не так просто его отцепить.
Чуть дрожащими от волнения руками я насаживаю нового червя и закидываю удочку в вершину ямки. Грузило легло на дно - это видно по чуть дрогнувшей леске. Но в чем же дело? Проходит пять, десять минут - поклевки нет.
Между тем рядом несколько раз всплеснул хариус, охотясь за комарами. Я потянул было леску, чтобы перезакинуть удочку, и в этот момент откуда-то снизу, как молния, выскочил хариус и схватил червя.
Так вот в чем дело! Рыба горных речек не любит летом подбирать пищу на дне. Но она хватает все, даже соринки, которые несет ей навстречу с переката течение. Червяк в движении - вот метод!
Когда солнце, в последний раз осветив косыми лучами стволы деревьев, скрылось за сопками, шнурок кукана с пойманной рыбой уже порядочно резал руку. Но за каждым поворотом манит новый омуток, новая ямка, сулящая неизвестные переживания!
В сумерках, продираясь сквозь кусты и царапая лицо и руки сухими сучками, спешу я к последнему омутку с последним червяком па крючке.
...Вода льется через ствол затонувшего дерева и, вскипев мелкими пузырьками, растекается по омуту. Над водой низко склэнился густой куст черемухи. Тихо, без всплеска, закинутая леска описывает круг, я то поддергиваю, то опускаю червя, и вдруг снова рывок - ожидаемый и вместе с тем внезапный. В темной воде на крючке ходит что-то большое, тяжелое и медлительное.
"Хорош!
– проскальзывает радостная и тревожная мысль.- Как бы не порвал!.."
В этот миг рыба резко потянула в сторону, бросилась в глубину... Леска остановилась.
"Зацеп!" - сообразил я, но было уже поздно: тонкая жилка лопнула, и в моих руках остался обрывок поводка, закрученный противным поросячьим хвостиком,- так умеет лопаться только жилка, когда ее закрутит и хорошенько дернет крупная рыба.
"Эх!.."-вскрикнул я в величайшей досаде. Но только испуганная сойка ответила мне своим стрекотом. И долго еще перелетала она с дерева на дерево и все посматривала бочком, так и не поняв, почему так жалобно кричал этот двуногий гость.
Вершины гор еще были освещены отблеском зари, а в долине, в кустарнике, уже сгущались сумерки. Обратно шел я около часа, так далеко увела меня в этот вечер рыболовная страсть. Наконец, впереди, у подножия темной горы, мелькнул огонек, залаяла собака, и через несколько минут я уже раскладывал свою добычу в палатке дорожников.
Прошло три года. Прямая и ровная, как стрела, шоссейная дорога прорезала тайгу, и где когда-то с трудом можно было пробраться пешком, теперь на полной скорости мчатся автомобили.
На Черемшанке давно поросло травой место, где стоял лагерь дорожников, но речка все так же бежит, журча в зеленом грсте.
Иногда я приезжаю сюда на мотоцикле, и всякий раз скромная речушка награждает меня увлекательными уловами.
Теперь я никогда не пренебрегаю таежными ручьями, а иногда даже и предпочитаю их большим рекам.
ПАМЯТНАЯ НОЧЬ
Сентябрь на Дальнем Востоке - самое благодатное время года. Кончаются моросящие августовские дожди, и прочно устанавливается ясная, сухая погода. Чуть заметной желтизной схватываются березки, начинает лететь паутина. По ночам иногда выпадают легкие заморозки, но днем бывает тепло, даже по-летнему жарко. На склонах гор поспевает червонная россыпь брусники. Жиреют молодые глухари и рябчики. После летних паводков быстрые горные речки входят в межень, вода в них становится прозрачной, как хрусталь, и первые стайки рыбы - ленка и хариуса - уже начинают спускаться из вершин ручьев в глубокие ямы крупных рек. В это время клев бывает очень хорошим.