По волчьему следу
Шрифт:
Чужие бабы в нашем с Софьей доме не нужны.
– А ты уже о бабах думаешь? – крикнула я в ответ. И Девочка, подняв голову, присоединилась, тявкнула вопросительно.
– О бабах я думаю всегда! Но сейчас – исключительно на перспективу.
Вот же.
И почему улыбаться тянет? Может, потому что теперь я могу не опасаться за спину.
А потом Софья разложила карты. Пробежалась пальцами по разноцветным картинкам – одни потускнели, выцвели почти, другие радовали яркостью красок,
Дорога.
Это понятно, выезжать уже завтра, а сумку я не собрала.
Висельник. Неприятная карта, не помню, что означает, но явно ничего хорошего. Вон, вытянулся под деревом, согнув одну ногу в колене.
Дама какая-то.
И рыцарь ощетинился мечами, будто от нее заслоняясь.
– Я еду с вами, – Софка взмахом руки смешала карты, будто надеясь тем самым переменить судьбу.
– Нет.
– Да.
– У тебя клиенты!
– Надоели, – она чуть поморщилась.
– Сильно?
– Не представляешь… там, на Дальнем, как-то оно проще было. Приходили карточки, я делала прогноз, его записывали и отсылали.
– А тут?
– Являются сами. И требуют чего-то. Требуют, главное так… нагло. То одно не нравится, то другое… я им говорю, что не вижу вместе, а мне в ответ – посмотрите получше! – её раздражение было вязким, как густеющий мед. И Девочка заворчала. А мне стало совестно. Я ведь Софкиными делами не интересовалась. Вот совсем.
То есть сперва пыталась, конечно.
И секретаря ей наняли. Одинцов нанял, нашел тихую милую девушку. Как нашел и горничную, и кухарку, и садовника даже, потому как к дому сад прилагался, пусть и маленький. И с секретарем Софья разговаривала о своих раскладах да клиентах.
И мне показалось, что этого достаточно.
– Потом вообще заявляют, что все это чушь, что у меня лицензии нет и дар заблокирован, а потому ничего толкового я увидеть не способна.
– Идиоты.
– Не в этом дело. Я просто понять не могу, зачем они вообще идут? Если не верят, не слушают… зачем?
– Затем, что люди – вообще странные существа. Эти надеются, что ты скажешь, будто их брак будет счастливым, что дашь гарантию на это вот счастье. А когда ты гарантию не даешь, то проще обвинить тебя, чем признаться, что ошибаются. Люди… не любят совершать ошибки.
– Я еду с вами.
– Софья… если ты устала, я скажу Одинцову, он отправит тебя на…
– Сам пусть отправляется «на», – перебила Софья. И снова раскинула карты. Дорога. Висельник. И дева, что лежит на камне, а из пронзенной груди её течет кровь. И ниже, из крови, прорастают цветы. – Не в усталости дело. Вы едете в очень плохое место.
И новая карта легла поверх старых.
– Смерть, – Софья коснулась её. – Там ждет смерть.
Спала я хреново.
После таких-то предсказаний. Нервы же и у меня имеются, что бы кто ни думал. И снились похороны. Сперва в гробу лежал Тихоня, такой вот как сегодня, изможденно-тощий да в старой гимнастерке. Я пыталась докричаться, звала его, потому что точно знала – он не умер, а просто спит.
И надо, чтобы проснулся.
А все никак.
Потом Тихоня исчез, и в гробу оказалась голова Бекшеева.
В общем, проснулась я не в самом лучшем настроении. И в управление прибыла на взводе, чтобы увидеть Бекшеева, к счастью, совершенно живого и о чем-то вполне себе мирно беседующего с Одинцовым.
– Утро, – сказала я мрачно. – Отбываем или все отменяется?
– Нет. Я вчера запрос дал. Там новая голова.
– Чья?
– Завийского. Это следователь по особо важным. Приехал расследовать исчезновение Селюгина. Там и полагали, что найдет убийц, потому и не спешили докладывать. Вот…
– А нашли его? Голову?
– Именно.
– А остальное?
– Ищут. Третий день уже как.
Стало быть, шансов, что найдут немного. Интересно. Настолько, что раздражение отступает, а я чувствую азарт.
Охота.
Снова.
И с трудом сдерживаю улыбку. В ней изрядно безумия, и потому меня здесь тоже опасаются, чуть меньше Девочки.
– Софья с нами хочет.
– Хорошо, – Одинцов думает недолго. – Она при управлении не числится. Разрешить не могу. Запретить тоже.
Вот врет. Не краснея врет. Мог бы и запретить, и уговорить. Софья его слушает.
– Мне будет спокойней, что она с вами… и вот.
Одинцов вытащил связку одинаковых белесых камней.
– Носить, не снимая. В случае если ситуация выходит из-под контроля – разбить. Распоряжения начальнику жандармерии я отправил. Так что помощь придет. Но…
Особо рассчитывать на нее не стоит.
То есть, дураков нет нарушать прямой приказ, но и выполнить его можно по-всякому. Может, не нарочно, но Одинцов прав – всякое случиться может. Особенно там, близ границы.
– Альбит? – Бекшеев взял белесый кругляш в руку. На камешек-голыш похож, из тех, рекой вылизанных, что порой попадаются.
– Несущий контур – да, сердцевина – измененное серебро. Последняя разработка. В капсуле – заряженная пыль. Осядет на коже, на одежде, волосах. Этот маяк далеко не работает, но на сотню миль направление даст.
Хорошая штука.
И я молча протянула руку.
– Как-то вот… – Одинцов вложил камень. – Не знаю. Осторожней там, что ли… хоть самому отправляйся. Веришь, нет, предчувствие у меня на редкость поганое.