По воле судьбы
Шрифт:
Я выбрала второе. Не только потому, что надеялась использовать предоставленные мне мгновения, чтобы найти выход.
Капнув в бокал с вином несколько капель из флакона, который висел у него на шее, Карлис подал его мне.
За стеной из подсвеченных снизу столбиков перил, царила бездонная мгла. Его плащ, небрежно брошенный на стойку для оружия, черной кляксой выделялся в полусумраке, становившемся плотнее за небольшим кругом, центром которого являлся стол, рядом с которым мы сидели. И было в этом нечто мистическое, как и в том, как дрогнула моя рука, прикоснувшись к прохладным граням
Мое состояние не было страхом или отчаянием, толкавшим на необдуманный риск, но воспринималось переломным моментом, той точкой невозвращения, после которой ничего нельзя будет изменить. Решением, принятым не потому, что для него были все основания, а единственно возможным из двух одинаково неприемлемых.
Карлис наблюдал за тем, как я делаю глоток за глотком с равнодушной отстраненностью. И лишь когда я слизнула с губ последнюю каплю изысканного напитка, легко поднялся со своего кресла и, протянув мне руку, коротко бросил:
– Идем.
Мы вернулись в комнату, где я очнулась во второй раз. Он вновь, как уже делал при мне, коснулся затянутой в перчатку ладонью отшлифованной до зеркальной гладкости стены и первым вышел в открывшийся проход.
Узкий туннель, освещенный столь слабо, что мне пришлось поторопиться, опасаясь потерять змея из виду. Спустя некоторое время второй, в который мы сворачиваем, затем еще один, уводящий нас вниз. Потом мы упираемся в тупик, но прежде чем я успеваю удивиться, перед нами появляется новый коридор. Но я в очередной раз не ощущаю магии, хотя и знаю, что она есть.
– Мой кабинет.
Не знаю, какая уже по счету стена отходит в сторону, я делаю шаг вперед, успев отметить, с каким настороженным вниманием он смотрит на меня, и… едва сдерживаю вырывающийся из души стон.
То, что эта пещера нерукотворна, нет никаких сомнений – гармонию природы подделать невозможно. Все, что привнесено в ее очарование – разноцветное освещение, которое делает ее похожей на диковинный сад.
Причудливые формы сталагмитов напоминают диковинные деревья, свисающие сосульками сталактиты, пусть и не имеют сходства с лианами, но вызывают ассоциацию с труднопроходимыми джунглями. А глухо звучащая капель, да гомон подземной реки добавляют этому образу законченности, наполняя его присущими жизни звуками.
Взгляд, завороженный сказочной красотой мира, в который мы вступили, не сразу замечает небольшую ровную площадку, на которой стоит массивный каменный стол, словно светящийся изнутри, и украшенное шкурой кресло рядом.
– Набрось.
Его голос вырывает меня из похожего на ступор созерцания. Но, даже очнувшись от ощущения того, что выразить, насколько я покорена этой красотой, можно лишь одним способом – склонить колени и опустить голову, безропотно принимая свою ничтожность перед тем, кто в состоянии творить подобное, я не сразу понимаю, чего он от меня хочет. И лишь заметив похожий на его плащ, который Карлис мне протягивает, чувствую начинающий пробирать холод.
И в это мгновение, когда я еще помню собственную ущербность, но уже близка к тому, чтобы вернуть себе способность рассуждать здраво, я осознаю то, что вызывало у меня недоумение.
Мой похититель находился во власти той смеси эмоций, которая
– Сколько вас здесь?
Его губы тронула улыбка, но в глазах было лишь равнодушие владыки, для которого я представляю интерес, пока разделяю его восторг.
– Достаточно для того, чтобы не чувствовать себя одиноким, но недостаточно, чтобы не иметь возможности наслаждаться одиночеством.
И вновь у меня возникает ощущение, что я очень сильно ошибаюсь на его счет, продолжая воспринимать, как злодея.
– Интересно, этой красотой можно насладиться?
Его улыбка напоминает о снисходительности.
– Мне это не удалось. Жаль, что у тебя так мало времени.
У меня получается не вздрогнуть от этого напоминания. Сам же Карлис, словно не понимает, какую боль причиняет своими словами. Впрочем, его поклонение покровителю анималов-змей вполне способно придать смерти возвышенный оттенок.
В это представление о нем не вписываются только нотки сожаления, которые я время от времени слышу в его голосе.
– Ты не расскажешь мне о ритуале? – Я не была уверена, что жажду знать об этом, но мне нужна информация. Любая.
– Ты все увидишь сама, – с уже начавшим удручать спокойствием произнес он, проходя мимо меня.
Мне ничего не оставалось, как двинуться следом.
Наброшенный на плечи плащ согревал, словно меховая шубка, но был удивительно легким, не стесняя движений, и прочным. В этом я убедилась, зацепившись при неосторожном движении за острую грань сталагмита, похожего на ощетинившийся шипами розовый куст. Но прежде, чем я сама склонилась, чтобы освободить ткань, Карлис, напоминая движением своего тотема, скользнул ко мне, и, с чарующей нежностью прикоснувшись к созданной самой природой замысловатой фигуре, отцепил полу плаща.
Первое, что мелькнуло в голове после увиденного – ожидание чего-либо нелицеприятного в мой адрес. Но я ошибаюсь. Поднявшись, он прошел мимо меня по выровненной и присыпанной мелким сверкающим песком тропинке, извивающейся между сотворенных природой колонн, на мгновение коснулся моего плеча и тихо, но заботливо, произнес:
– Будь осторожна. Ты еще слишком слаба.
А когда я нахмурилась, понимая, что все, что он делает для меня, еще больше сбивает с толку, добавил возвышенно:
– Все будет так, как должно случиться и никому это не изменить. Просто позволь своей душе отдохнуть от проблем, верни ей внутренний покой.
– Чтобы в состоянии умиротворения отправиться в пасть вашему змею, – угрюмо заметила я, чувствуя, что вместо спокойствия ощущаю желание выпустить когти.
– Наш змей не питается разумными, – сменив менторский тон на насмешливый, он отринул мою гипотезу и резко повернувшись, направился дальше, поясняя на ходу. – Я покажу тебе лишь самые красивые места. Ты будешь единственной, не принадлежащей к нашему клану, которой я разрешу искупаться в водах священного озера.
Наверное, этот план был значительно лучше, чем пытки, мысль о которых мелькала в моем сознании в первые мгновения нашего с ним знакомства. Но это было хуже, чем возможность узнать что-либо о своем будущем.