По воле судьбы
Шрифт:
Делаю пару шагов вправо, тяжесть спадает. Сворачиваю влево и у последней двери перед лестницей уже не сомневаюсь, где именно происходят заинтересовавшие меня события.
Зайти без приглашения или сделать вид, что меня это нисколько не касается, решить не успел. Шагов сзади я не услышал, а вот движение воздуха было отчетливым. Кинжал из ножен выскочил неслышно, чтобы тут же вернуться обратно. Тихий свист с переливами мне знаком, похожие трели выдавал и я, когда служил у батюшки в охране.
Появлению рядом Таркила не удивляюсь, как не спешу и запасаться новыми подозрениями в
Ну, папенька….
Внекланник подает мне знак, что первым входит он и, не дав мне возможности возразить, вваливается в номер, взламывая дверь. Грохота я не слышу, вокруг нас замыкается Сфера тишины, но это не мешает мне оценить то, что предстает перед глазами, когда я оказываюсь внутри. Правда, только после того, как отправляю на встречу с предками двоих изарогцев и одного далирца.
Таркил решил поделиться.
Четвертого противника, который показался за моей спиной, мне удалось не убить. Сын Сумарке, только что вошедший в комнату, без всякого опасения прошел мимо меня к лежащему на тахте старшине каравана, словно не заметив, что кинжал я остановил буквально в последнее мгновение.
– Я еще вам нужен? – мрачно заметил я, переведя взгляд с тех двоих, с которыми расправился демон, на еще одного, того самого малого, которого счел безобидным.
Таркил отвлекся от своего пленника, крепко прижатого коленом к полу, и с улыбкой посмотрел на меня. Похоже, намекая, что когда он отказался от покровительства Аст"Хара, мой отец еще даже не задумывался о моем появлении.
– Ну, если ты уже обо всем догадался….
Сначала я кивнул головой – догадался. Затем пожал плечами – без подробностей. Потом… развернулся и отправился к себе. Спать.
Это были не мои игры.
Терзар и Таскар, когда я вернулся в комнату, дремали, сидя на полу и прислонившись к стене. Я пристроился рядом и тоже закрыл глаза. Они и сами могли сообразить, что будь у меня что рассказать, не расходилось бы от меня волнами желание кого-нибудь придушить.
Отец воспользовался задержкой каравана и слухами, ходившими вокруг появления охотника за диковинками, чтобы провернуть свой план. Мое предположение о том, что старшина каравана является одним из ближайших родственников вождя кочевых далиров Талиса, оказалось верным. Как вряд ли ошибся я и в другом – именно через него мой отец связывался с Амарханом.
А вот все остальное оставалось домыслами. Не имея фактов мне трудно было в этом убедиться, но все кусочки этой картины складывались довольно плотно, чтобы сильно сомневаться в своей правоте.
Два воюющих племени, далиров и шинкару, делили не только колодцы и плодородные земли, но и покровительство. Талис дель Армабиль не был частым гостем в Ханэри, но каждый его приезд обставлялся с особой торжественностью. Сумарке мы тоже принимали, и с не меньшей помпезностью, но без особой радости. Тот не являлся союзником Вахира, но пользовался его благосклонностью.
Не вписывалось во все происходящее лишь активное участие в этом Таркила. Но при желании я мог привести дюжину причины, по которой он это сделал, половина из которых выглядела мрачновато, но была в духе отца, а вторая убеждала, что жизнь вне клана требует компромиссов.
Что же касалось целителя…. К нему стоило присмотреться внимательнее.
На следующий день мы показали обозу и Раилу. Шари решила выполнить данные сыном Сумарке рекомендации и переодеть девушек в тонкие прозрачные покрывала амэри, которые служили, скорее, украшением, чем защитой от нескромных глаз.
Вообще, обычаи жарких степей были многообразны и весьма запутанны. Что-то осталось от кочевых племен, большинство из которых были истреблены степняками. Что-то привнесли в них свободолюбивые демоны.
Разобраться в этом было не так уж и просто, если не знать, что сводилось все к одному – ответственности. Дети находились под ответственностью родителей или, если те погибали, родственников. Не было родственников, за них отвечали старейшины или вожди.
В это время и мальчики и девочки были относительно свободны, не ограничены в одежде, знакомствах и следовали лишь принятым нормам поведения.
Для юношей свобода заканчивалась в двадцать, когда они проходили испытание и выдержавшие его, становились мужчинами, принимая на себя ответственность за тех, кто входил в его семью.
Для девушек все было несколько иначе. Амэри менялось на более строгое ханэри, как только совершалась помолвка, и наступало время, когда семья невесты уже не несла ответственности за невесту, а семья жениха еще не взяла ее на себя. Поэтому брачные клятвы старались произнести как можно скорее, именно тогда многие из барышень попадали в гаремы или к работорговцам.
После свадьбы вновь наступал период приволья. Юная женщина вновь надевала амэри, которые шились из нарядных, блестящих тканей, лишь подчеркивающих женскую красоту. И вновь лишь до тех пор, пока под ее сердцем не зарождалась новая жизнь. Живот и грудь будущей матери скрывались под многослойными покровами ткани даже внутри дома. Пусть уж лучше бесформенная фигура, чем злой взгляд, несущий проклятие.
Раила и Вионика, в традиционных степных штанишках и длинных туниках, с наброшенными сверху амэри в тон их нарядам, выглядели столь восхитительно, что мы с Ренардом предпочли сменить Терзара и Таскара, которые должны были присматривать за прогуливающимися барышнями на привале. Это, конечно, уменьшало возможности наблюдения, но я счел риск обоснованным.
Впрочем, Рауль с Шари и без нас прекрасно справились с этой задачей. Когда трогались в путь, оборотень взглядом указал на того самого охранника, невесту которого я видел ночью с прислужником. Того, кстати, в обозе больше не было. Как и Таркила. Но тот предупредил меня утром, что догонит если не к вечеру, то на следующий день.
Я не сказал, но по моему взгляду он должен был догадаться, что его отсутствию я буду только рад.
Старшина каравана о моем участие в ночном нападении не знал. Когда я уходил, он находился еще под ментальным воздействием, а внекланник, не посчитал нужным добавлять мне беспокойства. Работая на отца, далирец вполне мог заинтересоваться моей персоной, а отсюда уже недалеко было и до целей, погнавших нас дорогу.