По воле Тьмы
Шрифт:
Аврора всегда избегала шумных вечеринок и сторонилась компаний. Ее не интересовала учеба, хотя и давалась ей довольно легко. Зато она могла часами смотреть на луну или следить за движением листа, упавшего на водную гладь и гонимого легким ветром. Как завороженная, запрокинув голову, она часами могла любоваться снежинками, кружившимися в свете фонарей, подолгу рассматривала золотистые пылинки, мерцавшие в солнечных лучах. Она с упоением слушала птиц и шум ветра, она хотела вырваться из этого тела, которое не давало ей дышать, она хотела стать светом, слиться с ним и обрести новое тело, более невесомое, более чувствительное к звукам и прикосновениям природы.
Город душил ее. Она рвалась за его пределы, в тишину, наполненную дыханием ветра и звучанием звезд.
– Ты здесь? – тихо спросила она, не поднимая головы.
Ответа не последовало. Аврора поднесла бокал к губам и сделала небольшой глоток, потом снова поставила бокал на стол, не осмеливаясь поднять глаза и посмотреть в темноту напротив. Она прислушалась к тишине. Ничего.
– Если ты здесь, дай мне знать, – чуть слышно произнесла она. Тишина. Она подняла глаза. Темная комната, едва освещенная дрожащим огнем свечей. Ее глаза успели привыкнуть к темноте, и она уже без труда видела противоположную часть комнаты. Аврора внимательно изучила взглядом каждый предмет, погруженный в полумрак. Еще какое-то время она неподвижно сидела за столом, затем резко поднялась, задула свечи.
– Что за бред? Что я делаю?
И она, схватив брошенную на пол сумку, вышла из квартиры, громко хлопнув за собой дверью.
Эпизод десятый.
Аврора быстро шла по темным, плохо освещенным улицам, наугад, прямо по лужам, кутаясь в просторное худи. Она свернула в парк. Снова начинал накрапывать дождь. По мере того, как Аврора углублялась в ночной парк, а дождь усиливался, шаги ее замедлились. Наконец, она остановилась и некоторое время стояла, всматриваясь в темноту перед собой. Идти вперед? Во тьму парка? В неосвещенную неизвестность? Нет, она еще не потеряла окончательно рассудок. Аврора повернула обратно и уже почти бегом летела назад, к своему дому, а на темном небе все больше и больше сгущались тучи, и дождь уже лил стеной. По ее лицу, с волос, текла вода, одежда промокла насквозь, сердце неистово стучало в груди. На улице уже не было людей, окна гасли одно за другим. Она добежала до автобусной остановки, рухнула на скамью под навесом и закрыла лицо руками. В этом мире она была одна, совсем одна – она всегда знала это, но лишь теперь осознанно приняла этот факт и впервые в жизни разрыдалась – громко, навзрыд, и шум дождя поглотил ее голос.
– Эй, что с тобой? – кто-то коснулся ее плеча.
Она вздрогнула от неожиданности и подняла глаза. Перед ней стоял тот самый парень из кафе. Она вытерла слезы мокрым рукавом:
– Что ты здесь делаешь?
Он пожал плечами:
– Шел мимо.
– Просто шел мимо? Ночью, в такую погоду?
– Да. Что здесь такого? Ты ведь, наверное, тоже просто вышла воздухом подышать?
Аврора шмыгнула носом и не ответила. Он сел рядом.
– Хочешь, я провожу тебя?
Она искоса посмотрела на него и сообщила:
– Я Аврора.
Он кивнул и одними губами улыбнулся ей:
– Так что, Аврора, идем?
Они не спеша шли по улице, залитой дождем, молча, под огромным зонтом. Она осторожно держала его под руку, впервые в жизни чувствуя какое-то едва уловимое доверие к этому человеку, которого она видела второй раз в своей жизни.
У двери ее дома они остановились.
– Ну что, пока! – произнес Алекс.
– Тебе есть, куда идти?
– Да, конечно… Увидимся как-нибудь.
– Идем ко мне, – кивнула ему Аврора. – Я все равно живу одна. А на улице сегодня дождь.
Она вошла в подъезд дома, и он последовал за ней.
Эпизод одиннадцатый.
Одиночество ушло, а вместе с одиночеством ушел и страх. Аврора уже едва могла вспомнить, как с похолодевшим от ужаса сердцем всматривалась во тьму комнат напряженными глазами, пытаясь увидеть там свой страх. Теперь комнаты были залиты светом. Из маленькой темной квартирки, в которой Аврора столько лет пыталась скрыться от жизни, Алекс перетащил ее в просторные апартаменты, которые они теперь снимали на двоих, где они теперь жили, творили, наслаждались закатами и встречали рассветы. Дела у Алекса шли все лучше, заказов было много, платили вперед, и он тоже уже начал забывать о том, как всего пару лет назад переехал в этот город и у него не было возможности даже арендовать небольшую комнату, о том, как он был вынужден спать в метро или просто на автобусной остановке, пока не встретил ее – Аврору… Это было провидение. Словно кто-то намеренно свел их, подвел их друг к другу, обратил друг к другу их взгляды, соединил их руки и оставил наедине. Как встречаются люди? Почему из миллиардов вариантов, из миллиардов траекторий и возможностей выпадает именно этот? Случайность ли?..
За их окном весь город лежал, как на ладони. Ночью он мерцал миллионами огней, а днем ловил окнами и крышами домов солнечный свет и случайные тени. Зимой улицы скрывались под белоснежным покрывалом и подкупали своей чистотой и нетронутостью. Морозные закаты, словно кистью, наносили смелые, размашистые мазки на темнеющее небо, и Аврора подолгу наблюдала за этими волшебными метаморфозами. Ей часто казалось, что темные облака где-то там, на горизонте были вовсе не облаками, а вершинами далеких темных гор, за которыми заканчивался этот город и начинался новый мир. Но больше всего Авроре нравилось смотреть на луну. Каждый раз во время полнолуния ее охватывала необъяснимая радостная тревога, и она часами могла сидеть на полу, напротив окна, прижав по своему обыкновению колени к груди и обхватив их руками, всматриваясь в этот сияющий диск, в этот магический шар, застывший перед ее окном. Она словно желала рассмотреть на его поверхности нечто такое, что стало бы новым шагом, новым толчком в попытке понять себя, вспомнить хоть что-нибудь, обрести себя заново.
А еще Авроре снились сны – те самые, волшебные, необъяснимые, настолько реалистичные, что она, уже после, спустя несколько дней, продолжала сомневаться, не могла точно вспомнить, снились ли ей эти горы, эти леса, эта долина, залитая лунным светом, эти волшебные существа, манившие ее за собой, или же это как раз и была реальность, а то, что оставалось за ее пределами – было лишь сном. Она настолько явственно видела этот мир! Она чувствовала легкое движение ветра по своему лицу, прохладу влажной травы, касавшейся ее ног, ароматы ночных цветов, выглядывавших из высокой травы. Она таяла в этих снах. Ей хотелось остаться в них. Каждый раз она стремилась увидеть чуть больше, уйти чуть дальше, и каждый раз словно что-то мешало ей. Казалось, еще совсем немного, и она приоткроет завесу тайны – и в этот момент она просыпалась, покидала этот необычный, но такой естественный для нее, такой знакомый мир, и возвращалась обратно – в непонятную, чужую реальность, в которой единственным близким для нее человеком за столько лет смог стать лишь Александр.
Алекс вставал рано, с первыми лучами солнца, чтобы посвятить эти минуты нового дня работе над скульптурой – а Александр был искусным скульптором, хотя и считал это занятие лишь своим хобби. Он пытался создать образ девушки – возможно античной богини или нимфы. Этот образ не раз возникал в его сознании, он пытался запомнить его, зарисовать, но ее черты, легкие, неуловимые, каждый раз убегали от него, оставляя за собой лишь легкий шлейф отдаленных воспоминаний.
Аврора просыпалась позже. К этому времени Алекс уже уходил, оставив для нее на кухне приготовленный завтрак. Они жили вместе, спали в одной постели, вместе готовили ужин и, закутавшись в один плед, считали звезды на темном небе, грея руки о большую кружку теплого ароматного какао. И при всем при этом они не были парой. Им просто было хорошо вместе. Они удивительным образом дополняли друг друга. Они словно стали двумя половинками удачно сложившегося паззла.