По всему дому
Шрифт:
Позже они натянули посреди луга палатку. Они уже делали это прежде. Около палатки было старое кострище – кучка влажных углей и золы внутри круга, выложенного из почернелых камней. Пока Ларри втыкал колышки в мягкую рассыпчатую землю, Уэйн сходил в лес и принес оттуда несколько охапок валежника. Потом, сидя на корточках, они стали разжигать костер. Близилась ночь, но и без того свет под серым, сплошь затянутым облаками небом был рассеянным, и теперь казалось, что тени берутся не сверху, а снизу, что они растекаются и сгущаются, выползая из каких-то
– Не хотел бы я оказаться здесь в темноте, – сказал Ларри
– Так уже темно.
– Нет, в смысле, без костра. Когда вообще ничего не видно.
– А я был, – сказал Уэйн.
– Врешь.
– Не вру. Иногда я забываю, сколько времени, и слишком поздно возвращаюсь к велику. Однажды совсем стемнело. Если б я не успел выйти на тропинку, я бы заблудился.
Уэйн ткнул в костер длинной палкой. Лес принадлежал его родителям, но их дом стоял в двух милях отсюда. Ларри огляделся, – рассказ друга явно произвел на него впечатление.
– Страшно было?
– А ты думал! – Уэйн хихикнул. – В темноте-то. Я ж не тупой.
Несколько секунд Ларри глядел на него, потом сказал:
– Извини, что я назвал тебя тряпкой. – Уэйн пожал плечами и сказал:
– Надо мне было застрелить ту белку.
Час назад они увидели одну на дереве – почему-то она от них не сбежала. Уэйн стрелял лучше, и они залегли вместе за поваленным дубом. Для надежности Уэйн опер свое ружье о развилку сухой ветки. Он долго смотрел на белку, прижавшись к ружью щекой, а потом вдруг поднял голову.
– Не могу, – сказал он.
– Что значит – не можешь?
– Не могу, и все.
Он передал ружье Ларри; тот прицелился, но выстрелил слишком быстро и промазал.
– Да ладно тебе, – сказал Ларри теперь, у костра. – Белки все равно на вкус противные.
– Как болонская колбаса, – хмуро сказал Уэйн.
Они вытащили из рюкзаков сандвичи. Оба вытащили оттуда мясо, насадили на палочки и жарили на костре до тех пор, пока оно не зашипело, обугливаясь. Потом засунули его обратно в сэндвичи. Уэйн откусил первым и тут же взвизгнул, поднеся руку ко рту. Он выплюнул на ладонь горячий кусок мяса и швырнул его в огонь.
– Горячо, – сказал он.
Ларри долго смотрел на него. Потом сказал: – Тряпка, – и прыснул, не выдержав.
Уэйн скосил глаза, засунул в рот пальцы и принялся ощупывать его изнутри.
Позже костер начал гаснуть. Сонные, они сидели рядом, тихо переговариваясь. Уэйн погладил себя по животу. Под деревьями слышалось невидимое движение – судя по звукам, там шныряли мелкие зверьки, но раз-другой прошел и кто-то покрупнее.
– Наверно, олень, – сказал Уэйн.
– А не рысь?
– Рыси тут не водятся. Зато лисы мне попадались.
– Лисы не такие большие.
Они раскатали в палатке спальные мешки и приподняли один клапан у входа,
– Это мое любимое место, – сказал Уэйн, когда они залезли в мешки и застегнулись.
– Палатка?
– Нет. Эта поляна. Я знаешь, что думал? Когда-нибудь построю здесь дом.
– Дом?
– Ага.
– Какой еще дом?
– Не знаю. Как мой, наверно, только в лесу. Можно будет выходить ночью на крыльцо и смотреть, как сейчас. Только палатку не надо будет ставить. Знаешь, что? А давай вместе построим. Поделим его пополам, и живи каждый на своей половине. И не надо будет возвращаться домой до темноты, потому что мы уже будем дома.
Ларри улыбнулся, но сказал:
– Да ну, ерунда. К тому времени мы оба женимся. Ты не захочешь, чтобы я все время торчал у тебя в доме.
– Неправда.
– Ты не хочешь жениться?
– Нет... почему, я женюсь. Конечно. Но ты всегда сможешь приезжать и жить у нас.
– Так не бывает, – сказал Ларри со смехом.
– Почем ты знаешь?
– Знаю. Чудак ты, Уэйн. Иногда кажется, что ты с луны свалился.
– Тебя послушать, так у меня все идеи дурацкие.
– А я что, виноват? Какие есть.
– Это не дурацкая идея, чтобы у тебя в доме жили друзья.
Ларри вздохнул и сказал:
– Согласен. Только брак – это такое дело. Ты женишься, и девушка, которая за тебя выйдет, станет твоим лучшим другом. Это любовь, понял?
– У моего отца есть лучшие друзья.
– У моего тоже. Но с кем твой отец проводит больше времени – с ними или с твоей мамой?
Уэйн с минуту подумал:
– Нда.
Они смотрели на костер в щель между клапанами.
– Но ты ведь будешь приезжать, когда сможешь? – спросил Уэйн. – Правда?
– Конечно, – сказал Ларри. – А то!
Они лежали на животе, и Уэйн говорил о доме, который он хочет построить. У него будет башня. Еще там будет потайной коридор в стенах. В подвале – бильярдный стол, лучше, чем в пиццерии "У Вика". А в гараж поместятся три машины.
– Четыре, сказал Ларри. – У нас будет по две машины на каждого. Спортивная и пикап.
– Ладно, – сказал Уэйн, – гараж на четыре машины. И пинбольный автомат. Я его поставлю в гостиной и настрою так, чтобы не надо было кидать туда деньги.
Через некоторое время дыхание Ларри выровнялось. Уэйн лежал и смотрел в приоткрытую дверь на оранжевые угли костра. Его клонило в сон, но он еще не хотел засыпать окончательно. Он думал о своем доме и глядел, как догорает костер.
Он хотел, чтобы дом стоял прямо здесь, на лугу. У Ларри будет половина, у него тоже. Он представил себе пустые комнаты, потом – комнаты, набитые игрушками. Но нет, это не годится. Они ведь будут уже взрослые. Он представил себе высокое зеркало в спальне и попытался увидеть в нем себя, выросшего в мужчину. У него будут настоящие винтовки, а не пневматические ружья. Он стал представлять себе вещи, которые должны быть у взрослого, которых не бывает у мальчиков: книжные полки, шкафы, полные костюмов и галстуков.