По законам Дикого поля
Шрифт:
Но со временем холод пробрал паренька до костей. Кажется, промерз так, что конец скоро. Но тот, кто вырос среди снегов, работая на воле, часов через пять перестанет замечать холод. Здесь и кроется для него опасность. Человек успокаивается и не замечает обморожений, а то и засыпает навсегда.
Чуть засветлело, Вожа растолкал Васька:
– Светает. Пора ехать. Коняги от голода друг другу хвосты обгрызли. Просыпайся.
Снегопад, к счастью, прекратился. Иногда по нескольку дней метет. Зато сильный мороз усилился еще больше. От мороза и дыхания не только шапки заиндевели, но и ресницы при моргании слипались. Вожа старался не моргать.
Наконец звероловы увидели камыш большого озера. Это сулило отдых и спасение.
У самого озера Вожа остановился, внимательно слушая морозную тишину. Васек тоже внимательно прислушивался, но ничего не услышал.
Несколько обогнув озеро по степи, звероловы увидели стадо овец, табун лошадей, кибитку кочевника. Зимой кочевники со стадами находили убежище от буранов и морозов в камышах озер. Камышом покрывали войлочные кибитки, камыш служил топливом, молодой камыш – корм для скота и защита от ветра. Вместе с тем, звероловы знали, что зимой и здесь кочевников можно увидеть на баранте или промысле, но редко. Степняки откочевали на тысячу верст и далее от бассейна реки Самары.
Тут Вожа увидел Ерали, давнего приятеля и товарища. Напряженное ожидание сменилось радостью. Вожа и Ерали потискали друг друга в объятиях. На несколько мгновений Вожа снова застыл, прислушиваясь к чему-то, что другие не слышали:
– Не твой ли скот катило ветродуем?
– Одно стадо не успел отогнать в камыши, – кивнули Ерали и потер рукавом глаза, красные от дыма костра, постоянно горевшего в кибитке.
– Загоняй стадо на озеро, на лед.
– Опять ветродуй будет? – Ерали посмотрел с сомнением.
– В ближней степи много всадников появилось. Слышишь, как звенит воздух?
– Отгонять стадо буду? – предложил Ерали.
– Всю округу замело. Следов нет. Зимой лучше не следить. Если вслепую не набредут на нас, то целы будем.
Стадо перегнали на лед озера, так что кольцо берегового камыша скрывало его со всех сторон. Много таких озер в лесостепи и степи. Почти все безлюдны. Кибитку перенесли в самый центр замерзшего озера. Войлок обложили камышом, камыш снегом и льдом. Приготовились к жилью и обороне.
И впрямь через несколько часов в двух верстах от озера прошел большой отряд киргиз-кайсаков. Укрывшихся на озере они не заметили. Вожа и Ерали успокоились, а Васек с любопытством смотрел на степняков и не мог оторваться. Паренек прислушивался к обрывкам чужой речи, возгласам, что доносил ветер, ему представлялось, как из ноздрей скакунов идет пар.
Вечером Вожа и Ерали в кибитке у костра за нехитрой трапезой вспоминали былое, делились новостями.
Днем Вожа промышлял бобров. Ловил рыбу: щук, карасей, линей, окуней… В неглубоких степных озерах рыба для коммерческого вывоза не годная, малоценная, а человеку для пропитания и здоровья полезная. Зимняя рыба густо покрыта слепом [143] , предохраняющим от потери тепла. Однако сваренная в котле зимняя рыба еще вкуснее, чем летом. Ее и на вертеле жарили.
143
Слеп – слизь, выделяемая рыбой.
Ерали вначале с недоверием смотрел за тем, как зверолов ловит рыбу, готовит и ест. Азиатские кочевники ловлю рыбы в традициях не имели. Но распробовав новое угощение, он облизывал свои пальцы, покрытые рыбьим жиром, и смеялся, глядя, как Вожа и Васек вытирают руки о снег: «Русский глупый, рук не лижет».
Вожу беспокоил Васек. Паренек не то чтоб горел, но был бледен, мучался кашлем. Мороз сменился оттепелью. Среди весны запахло весной. Но Васек не поправлялся. Чай и другие снадобья ему не помогали. Вожа вышел из камышей, послушал степь.
– Поедем в деревню, – решил Вожа. – Тут полдня пути… есть новая селитьба. Поспишь ночку-другую на русской печи и станешь лучшего прежнего. Утром в путь-дорогу.
К утру ударил морозец. Не очень холодно, но увлажнившийся во время оттепели снег сверху покрылся толстой ледяной коркой, настом.
– Джута, – сказал Ерали, покачивая головой. Джута, или по-русски наст, для степного скотовода серьезное природное испытание. – Берегите коней.
– Ничего, – уверенно сказал Вожа. – Сайгаков и косуль теперь волки много порежут. Да мы их сами промыслим. Потихоньку доедем.
– В добрый путь.
Во время наста преимущество имел тот, кого наст держал, остальные могли поранить ноги о ледяную корку, покрывшую снег. Временами Вожа шел впереди коней и продавливал ногами наст.
22
В дороге звероловы встретили следы бредущих по снегу путников. Рассмотрев их, Вожа решил ехать следом. Скоро они догнали незнакомых починков, согнанных с места кочевниками. Мужик с бабой и трое ребятишек. Починки брели по снежной целине из последних сил. Оружия у них не имелось. Это удивило звероловов. Нет оружия – нет и пищи. Человек без оружия и без стада зимой в Диком поле не жилец.
В ответ на приветствие мужик поклонился и устало ответил:
– Идем куда глаза глядят. Налетели басурмане, едва в лесу укрылись. Что не уволокли, то пожгли. Жили как звери на снегу. Вначале старые скотские кости вываривали. Потом бычачьи кожи резали и варили. Дальше решили идти своих искать. Клятый тот день, когда решил сюда ехать. Помогите.
Вожа протянул путникам кусок вяленого мяса.
– Гей, тамбовцы. По нашим следам идите. Тут недалече, версты за полторы, деревенька есть. Да не сворачивайте. Мимо пройдете. Поле не кляните. В поле зверя, и птицы, и рыбы прорва, только взять их сумейте. – Вожа кивнул на большой табун сайгаков. – Приспосабливайтесь.
Уже виднелась небольшая деревенька в низине, когда Вожа заметил шевеление в снегу.
– Смотри, Васек. Куропатки подо льдом бьются. Ночевали в снегу, а теперь не могут выбраться. Сколько птицы пропадет в эту зиму. А сколько раз они меня спасали от голода.
Даже после отлета множества перелетных птиц на юг леса и долы Дикого поля не опустели совсем. Помимо малоценных ворон, сорок и галок в лесах промышляли крупных дятлов. Но особенно обильно водились птицы, ночующие в снегу: глухарь, тетерев, рябчик, серая куропатка. Некоторых из них звероловы, странники пустынь, старались не бить лишний раз; берегли как надежду на спасение.