По законам Дикого Запада
Шрифт:
Клив шагнул к следующей камере. Мальчишка, Том, если его действительно так звали, сидел на полу, поджав ноги и обхватив колени руками. Лица не было видно, длинные волосы, сальные, давно немытые, падали вперед, словно занавес, отсекающий актеров от зрителей. Узкие плечи вздрагивали, из-под парня натекла изрядная лужа. Клив не стал его окликать. Быстро прицелившись, он разнес голову Тома одним выстрелом. Почти обезглавленное тело несколько раз вздрогнуло, руки бессильно разжались, колени выпрямились. Стекающий на пол ручеек крови добрался до желтой лужи мочи и смешался с ней, расползаясь все шире и шире огромной алой кляксой.
Еще несколько мгновений Клив смотрел на агонизирующее тело, потом повернулся к лежащему
Майк застонал. Ослепительная боль, гнездившаяся в низу живота и отбитых гениталиях, понемногу утихала, позволяя, наконец, расслабить сведенные судорогой мышцы. Он осторожно вытянул ноги и перекатился на спину, ощутив под собой... Доски. Сознание еще не полностью вернулось к нему, мысли путались, тошнота то и дело скручивала желудок в тугой узел. Майк глубоко втянул воздух, пропахший сгоревшим порохом и только что пролитой кровью. Не открывая глаз, повернулся на бок. Его вырвало. Сильная рука ухватилась за ворот куртки, резко дернула, придавая телу сидячее положение. В голове загудело, и Майк крепко сжал челюсти, в попытке сдержать очередной рвотный позыв. Дождавшись, когда пройдет спазм, он медленно открыл глаза.
Клив усадил Майка на лежак и опер спиной о стену. Глаза парня, широко открытые, бессмысленно смотрели куда-то вдаль, как у боксера, который только что пропустил хороший удар в челюсть. Подбородок был испачкан густой, вязкой слюной, руки бессильно свисали между колен. Разбитый рот, напоминающий черный кровавый провал приоткрыт, а из груди вырывалось сиплое дыхание. Спустя минуту Майк пошевелился, поднял правую руку и обтер подбородок. С недоумением посмотрел на тыльную сторону ладони, испачканную слюной и кровью, а затем поднял на Клива удивленный, но вполне осмысленный взгляд.
– Боже, что ты наделал, - прошептал он. Разбитые губы онемели и не очень то подчинялись, поэтому Майк заметно шепелявил. Его глаза скользнули куда то вправо, за спину друга, обежали залитые кровью камеры, на мгновение задержавшись на лежащих там телах.
– Боже, Боже, - тихо повторил он, и опустил голову, спрятав изуродованное лицо в раскрытых ладонях. Когда парень вновь поднял глаза, Клив все так же стоял перед ним, протягивая рукоятью вперед его собственный смит энд вессон. Майк взял револьвер, механически отметив, что тот полностью заряжен. Вероятно, Клив перезарядил его, пока он валялся без памяти, воспользовавшись патронами из его собственного патронташа.
– Вот и все, - произнес Клив ломким, словно весенний лед, голосом.
– Теперь ты можешь арестовать меня и засунуть в одну из этих чертовых клеток. Сопротивляться я не буду, - и в подтверждение своих слов, демонстративно скрестил руки на груди.
Майк молча разглядывал револьвер, что сжимал в своей руке. Потом медленно перевел взгляд на стоящего перед ним человека. Друга. Того, кто пол года назад тащил его на себе, тащил не один десяток миль. У Майка была сломана нога, розовая кость, прорвав кожу, торчала как раздробленная колесная спица. Лошади разбежались, унеся с собой седельные сумки, набитые припасами и почти все оружие. Майк, так неудачно шагнувший с крутого, усыпанного гравием склона, просил оставить его одного. "Дожидаться помощи", так, кажется, он тогда выразился. Затем, пытался прогнать Клива, наведя на него тот самый смит энд вессон, что сейчас сжимал в руке. Не сработало. Клив обезоружил его, выбив револьвер одним пинком, а дальше... А дальше, соорудив волокушу, тащил до самого Таунсвилля, не обращая внимания на голод, палящее солнце и хриплые стоны впавшего в беспамятство Майка. Говорят, когда он рухнул на землю перед застывшим в изумлении городским сорванцом, то походил больше на высохшую индейскую мумию, чем на живого человека.
Майк чуть наклонился вперед и помассировал зажившую, но все еще дающую о себе знать, ногу.
– Хрен тебе, чертов ублюдок, - голова понемногу прояснялась, а мысли больше не напоминали свившихся в клубок змей.
– Сейчас ты выйдешь отсюда и направишься прямиком в салун, где снимаешь комнату. Возьми бутылку или девчонку, мне без разницы, но не выходи на улицу до завтрашнего утра. Ты понял?
Клив в изумлении вытаращил глаза. Челюсть отвисла, почти упав на грудь, из горла вырвалось изумленное "Ох!"
– Майк, что ты...
– язык Клива заплетался, слова обгоняли друг друга и путались, превращаясь в невразумительную тарабарщину. Майк не ответил. Лишь указал стволом зажатого в руке револьвера на открытую настежь дверь.
Уже вечером, когда Клив, пошатываясь, спустился в зал за третьей бутылкой, его поймал за рукав Гарри Кимбелл, поднявшийся из-за покерного стола.
– Ты слышал?
Клив недоуменно приподнял брови. В голове стоял пьяный туман, ноги слегка заплетались.
– Что я должен был слышать?
– язык напоминал толстую деревянную колоду, слова звучали неясно, словно рот был набит песком.
Гарри слегка подался вперед и, наклонившись к самому лицу Клива, тихо произнес:
– Те парни. Что были в твоем доме. Они пытались бежать.
– И?
– Клив пошатнулся и пытаясь сохранить равновесие, схватил Гарри за плечо.
– Мертвы. Помощник шерифа Арлин застрелил их, когда они вырвались из камер. Ему, правда, тоже неслабо досталось, несколько дней он проведет в кровати.
Клив шумно выдохнул. Количество принятого внутрь спиртного избавляло от необходимости выражать какие-либо эмоции. Он пьяно икнул и хлопнул Кимбелла по плечу.
– Поделом этим мерзавцам. Жаль только, что не увижу, как они болтаются в петле, - и оторвавшись от Гарри, направился к барной стойке. А десятью минутами позже, поставив непочатую бутылку на подоконник, он, не раздеваясь, упал на кровать. Перед тем как провалиться в темную пустоту сна, Клив успел подумать: "Благослови тебя Господь, Майк Арлин".
Тихое настойчивое постукивание вырвало Клива из глубин воспоминаний. Майк все так же сидел за столом, ритмично поднимая и опуская пустую стопку на неровную поверхность столешницы. Светло-серые глаза внимательно изучали морщинистое лицо Клива.
– Да, чертов сукин сын, я тебе должен, - Клив в упор посмотрел на Майка, а потом жесткие складки вокруг рта разгладились, и он добавил чуть тише, - я до сих пор тебе благодарен.
Сидящий напротив мужчина улыбнулся.
– Значит, договорились. А теперь, слушай меня внимательно.
Глава 7. Схватка (Продолжение)
Клив
Переступив через лежащее на земле тело, Клив шагнул к темнеющему на фоне стены проему. Стрельба пока прекратилась, но это еще ничего не означало. Готовый в любой момент отпрянуть, он быстро заглянул внутрь. Никого. Только темный, короткий коридор, оканчивающийся еще одной, на этот раз толстой, окованной железом дверью. Дверь эта, Клив наизусть заучил планировку здания банка, вела в служебное помещение, отделенное от основного зала высокими, не ниже пяти футов, перегородками из толстых дубовых досок. Со стороны, обращенной к посетителям, перегородки украшали темные полированные панели, образовывающие широкие, удобные прилавки. Скрепленные начищенными до блеска медными полосами и декоративными гвоздями с большими плоскими шляпками, они выглядели надежно и респектабельно. С другой, обращенной к банковским клеркам, стороны, перегородки тускло поблескивали толстыми железными листами. Там же в служебной части располагался небольшой закуток, служивший кабинетом управляющему и стальная клетка банковского депозитария.