По законам гламура
Шрифт:
— Держал ее жестко? — спросила я.
— Еще как жестко! С ним не забалуешь! Но!.. Не удержал! Скандалов она ему больше не закатывала, а вот к наркотикам пристрастилась! Сначала-то она на легких сидела, а потом ей этого мало показалось…
— Героин? — спросила я.
— Он самый! — грустно сказал Светлов. — Эх, знали бы вы, Таня, сколько он талантливых людей загубил!
— Ну, Глаху я, с вашего позволения, к ним относить не буду, — решительно заявила я.
— Да уж! Таланта у нее если и было, то совсем чуть-чуть! — согласился Светлов. — А потом и тот пропал, хотя и говорят, что талант не пропьешь. Когда она из-за болезни этой своей
— Но, как я поняла, хлопот она вам сейчас не доставляет?
— Нет! Тихая, как мышь! Пока! — усмехнулся Светлов. — Но вот надолго ли?
— А от нее утечка информации происходить может? — спросила я.
— Да она вообще ни с кем не встречается. Тут к ней журналисты сначала подкатывались насчет интервью, так Сашка — это старший в охране — их даже на порог не пустил. Она и к телефону-то не подходит, — объяснил мне Светлов.
— Ну что ж, спасибо за помощь! — сказала я, поднимаясь. — Пойду загляну к Серебровой и Глахе. Кстати, они уже в курсе, чем я занимаюсь?
— Это был секрет? — вскинул брови Светлов.
— Ясно! — усмехнулась я. — Значит, уже не секрет!
— Так по тому, как Тумасян велел вас встретить и выполнять все ваши желания, и глухой со слепым поняли бы, что вы не просто так сюда приехали, — начал оправдываться он.
Я махнула рукой:
— Может, это и к лучшему. Слухи разлетятся быстро. Преступник занервничает и может наделать ошибок, а мне это только на руку.
Выйдя от Светлова, я постучала в дверь соседнего люкса, и мне открыла очень эффектная высокая смуглая черноглазая брюнетка лет тридцати пяти с совершенно бесстрастным выражением лица. Она вопросительно взглянула на меня, и я представилась:
— Здравствуйте, Вероника. Я Иванова. Мне нужно поговорить с госпожой Серебровой.
— Тамара Николаевна! Это к вам! — сказала женщина, пропуская меня в номер.
При ближайшем рассмотрении Сереброва оказалась холеной дамой лет пятидесяти, но пластику она себе явно не делала, хотя надо было бы — морщин у нее хватало, как хватало и бриллиантов, причем очень хороших. Она была уже одета для выхода, и я, взглянув на часы, поняла, что подошло время идти в ресторан ужинать.
— Присаживайтесь, — пригласила меня она, царственным жестом указав на кресло, и опустилась в другое сама. Вероника присела на диван с ленивой грацией отдыхающей кошки. — Вероятно, вы тот самый частный детектив, о котором говорил Леня?
— Да! И пришла я к вам с очень неприятным разговором. Но, я надеюсь, вы, выслушав меня, поймете, что дело серьезное, — объяснила я свое появление.
— Говорите! — милостиво разрешила Сереброва.
— Скажите, Тамара Николаевна, вам не приходило в голову, что все эти внезапные заболевания конкурсантов выглядят очень подозрительно? — спросила я.
— Приходило,
— Тогда у меня второй вопрос, только прошу вас выслушать его спокойно и ответить честно.
— У вас есть повод в этом сомневаться? — оскорбленно спросила Тамара Николаевна.
— Нет, и надеюсь, не будет, — торопливо ответила я. — У вас, как у председателя жюри, хранится вся документация, касающаяся прошедшего тура конкурса, и, как мне сказали, в целях поддержания интереса к нему имя победителя и результаты голосования объявляются только перед началом следующего тура.
— Да, это так! — подтвердила она.
— А не может быть, что некто узнает информацию досрочно? — поинтересовалась я, осторожно подбираясь к главному вопросу.
— В этом номере есть сейф! — кратко ответила Сереброва.
— А от вас лично никто не мог узнать информацию? — напрямую спросила я.
Сереброва пошла пятнами, но, с трудом сдержавшись, спросила:
— Вы подозреваете меня?
— Но ведь вполне может быть, что вы болеете за кого-то из участников конкурса и хотите ему как-то помочь, — сказала я.
— Мне одинаково симпатичны все конкурсанты! — отрезала Сереброва. — Кто-то из них более одарен, кто-то менее, но я не отдаю предпочтения никому.
— А ваши отдельные занятия с Евгением? — настаивала я.
— Когда я бываю на репетициях, а случается это нечасто, то даю советы всем конкурсантам, — подчеркнула Тамара Николаевна. — И не моя вина, если кто-то воспринимает их с большей благодарностью, чем остальные. У вас все? — жестко спросила она.
— Тамара Николаевна, я все равно докопаюсь до истины, и если окажется, что вы сейчас покрывали преступника, то обещаю вам несколько крайне нелицеприятных публикаций в прессе, — почти угрожающе сказала я.
— Мне уже много лет, но до сих пор никто и никогда не смог найти в моей жизни ничего предосудительного, — высокомерно заявила Сереброва. — Уверена, что это не произойдет и впредь! Вероника! Проводите, пожалуйста, Татьяну Александровну.
Женщина, которая все время нашего разговора контролировала каждое мое движение, лишив меня таким образом возможности прикрепить «жучок», поднялась и не сделала в мою сторону и шага, но видно было, что в случае необходимости она, не раздумывая, бросится на меня, чтобы, как Сергеева, вышвырнуть из номера. Но тут еще неизвестно, чья возьмет, — я свой черный пояс по карате не на рынке купила. Я не стала еще больше обострять отношения, и так донельзя обостренные, поднялась и пошла к двери, а Вероника за мной. Когда я уже была в коридоре, то обернулась к ней и без всякой обиды — чего уж тут обижаться на профессионала? — спросила:
— Карате?
— И это тоже, — спокойно ответила она и закрыла дверь.
«Да! Железная дама эта Сереброва! Да и Вероника ей под стать! — пробормотала я себе под нос. — А может, бросить мне свой частный сыск к еловой бабушке и пойти в бодигардессы? А что? Внешность позволяет, квалификация соответствующая имеется, а языки подучу! — Но, подумав, решила: — Нет, не пойду! Скучно это!»
Я направилась в сторону люкса Глахи.
На мой стук дверь номера открыл внушительных габаритов мужчина лет тридцати с хвостиком, и я очень удивилась, увидев его, — на телохранителя он никак не тянул, просто здоровый мужик, и все.