По законам ненависти
Шрифт:
– Виза просрочена, – сказал по-русски следователь, он неплохо изъяснялся на этом языке, пусть и с приличным акцентом, но все слова были понятны.
– Да. Времени всё никак не было к вам зайти, – согласился Сергей и пояснил: – Работы было много.
– Работы много… – повторил следователь, о чём-то задумавшись, потом сообщил: – По нашим законам нахождение в стране свыше месяца предполагает наличие разрешения на работу, – и он по памяти процитировал какую-то из статей местного законодательства.
«Хм… Вообще-то я и не собираюсь наниматься на работу здесь, – подумал Комов. – Это югославы на протяжении всего уходящего века ездили на заработки в ближайшие страны, в основном в Германию. Даже Иосип Броз Тито какое-то время зарабатывал себе на хлеб насущный в Руре. Именно югославов в Германии называли “гастарбайтерами”, а теперь словечко это прилепилось ко всем иностранцам, которые приезжают в более развитые страны наниматься на работу…»
Не стал Сергей говорить следователю, что он и не помышлял заделаться гастарбайтером, сказал лишь, что о такой статье закона не знал и очень сожалеет, что всё так получилось.
– А позвольте посмотреть вашу сумку! – резко сказал следователь – точно саблей рубанул.
– Пожалуйста, – пожал плечами Комов, уверенный, что при нём нет ничего, что могло бы бросить тень на его честное имя.
Уверенность эта стала пропадать, как только следователь извлёк из сумки кошелёк, второй заграничный паспорт Сергея, да ещё в придачу к нему – внутригражданский российский.
– А зачем вам два заграничных паспорта? – осведомился следователь.
Логичный вопрос. Хотя что в этом преступного? Вот если бы документы были разных государств, тогда ещё можно было бы понять появившийся в глазах чиновника азарт, но ведь оба паспорта были российскими...
– Вдруг один потеряю, – слабо улыбнулся Комов, который и вправду не мог придумать вразумительное пояснение – отчего у него сразу два заграничных паспорта.
Эта ситуация напоминала анекдот про пассажира, который зашёл в автобус, пробил сперва один билетик, потом второй… Когда попутчик спросил, зачем он прокомпостировал сразу два билета, тот ответил, что на случай, если один потеряет. «А если вы и второй посеете?» – не унимался попутчик. «У меня проездной есть», – расплываясь в улыбке, сказал предусмотрительный пассажир.
Во все времена таким проездным билетом мог считаться туго набитый кошелёк, осмотром которого в эти секунды и занимался следователь.
– Так… – проговорил он, доставая толстую пачку денег, и начал их раскладывать, точно в руки к нему попала коллекция бон.
Здесь были сербские динары, боснийские и немецкие марки, хорватские куны, американские доллары… Все эти деньги чиновник видел не раз, и привлечь они его могли разве что своим количеством и появившейся возможностью сделаться обладателем части купюр за продление визы. Венгерские форинты следователь с пренебрежением отодвинул на дальний край стола, точно испытывал к этим банкнотам особую неприязнь. Очевидно, в нём проснулась генетическая память, напомнившая о тех временах, когда Австро-Венгерская империя, напав на сербов, развязала Первую мировую войну. Деньги эти затесались в общую массу из-за того, что прямого рейса на Белград из Москвы не было и Комову пришлось лететь через Будапешт самолётами авиакомпании «Малеев». Форинты дали на сдачу, когда Сергей пил пиво в аэропорту.
Российские купюры достоинством в 5, 10, 50 и 100 рублей следователь долго вертел в руках, рассматривая изображённые на них виды городов, точно изучал путеводитель по стране. После деноминации, когда с купюр исчезло три нуля, рубли стало не стыдно показывать иностранцам. Они теперь производили впечатление надёжной, полноценной валюты.
Сергей надеялся, что сейчас следователь, ткнув в купюру самого большого достоинства, спросит, что на ней изображено. Комов скажет, что это Большой театр, а на другой стороне – колесница, которая украшает его фронтон. Потом, пройдясь по всем купюрам, Сергей расскажет чиновнику о российских достопримечательностях, удостоившихся чести быть запечатлёнными на денежных знаках. Он даже предложит следователю оставить у себя в качестве сувенира по одной купюре каждого достоинства, как то было в Риме, когда местный таксист, услышав непонятную речь, на которой изъяснялись пассажиры, спросил, откуда они?
– Из России, – признался Сергей.
– У вас есть металлические деньги? – спросил таксист. – Я их собираю.
В кошельке Комова оказались и однокопеечная монета, и пяти, и десяти, и пятидесяти, и даже рубль, который он без сожаления тоже вручил таксисту.
– О, спасибо! – расплылся в благодарности итальянец, заполучивши горсточку монет.
Сергей думал, что за эту услугу таксист по меньшей мере сделает небольшую скидку, но он взял с них по полной программе…
Кажется, русские деньги следователю были совсем не нужны. Вдоволь насмотревшись на них, он принялся за дальнейший осмотр сумки, а там ведь была пластиковая карточка на чужое имя, но с фотографией Комова.
«Попал…» – подумал Сергей.
Он ещё не знал, насколько точно это определение, потому что в тот же миг следователь вытащил из сумки сложенную в несколько раз, потёртую на сгибах туристическую карту, которую Комов купил на границе сразу же по приезде. У Сергея ещё оставалась надежда, что чиновник не станет разворачивать карту, отложит её в сторону, но не тут-то было…
Глаза следователя буквально полезли на лоб, когда он начал понимать обозначения, которыми была испещрена карта. Она вызвала у чиновника неподдельный восторг, наверное, в мыслях своих он уже строил воздушные замки, представляя, какое ждёт его в скором времени повышение, – ведь именно он разоблачил опаснейшего иностранного шпиона! Комов проехал всю страну вдоль и поперёк, а на карте автодорог Югославии отметил все взорванные мосты и простреливаемые зоны…
«Вот попал-то…» – покрываясь холодным потом, думал Сергей, чувствуя, как по спине у него бегут мурашки, а кончики пальцев начинают холодеть.
Больше ничего заслуживающего внимания следователь не нашёл. Перерыв всю сумку, он, к счастью, не обратил внимания на поддельную карточку. После этого вошедший в раж чиновник обыскал Комова, заставив его встать по стойке «смирно», но чуть расставив в стороны руки и ноги, – чтобы было удобнее ощупывать бока. Следователь пригласил в кабинет помощника, очевидно, испугавшись, что изобличённый шпион попробует убежать. Честно признаться, Сергею в голову такая мысль приходила. Он даже примеривался взглядом, куда лучше засветить кулаком, чтобы сразу отправить следователя в состояние лёгкого помутнения рассудка. Но ведь когда тот очнётся, наверняка, вспомнит его имя, составит фоторобот... Его разошлют по всем таможенным пунктам, и тогда выбираться из Югославии придётся нелегально, как контрабандисту, которого на границе может из автомата уложить любой патрульный…
Так рисковать не стоило. Постепенно Комов начинал успокаиваться. Конечно, если бы служителям закона взбрело в голову приказать ему раздеться догола и они стали бы выискивать в его заднице какую-нибудь контрабанду, Сергей послал бы их на три буквы. Следователь наверняка точно понял бы значение этого слова. Это бедные жители Африки готовы за несколько купюр в конвертируемой валюте провести у себя в заднице запакованные в целлофан наркотики. Они порой даже глотают разнообразные микроконтейнеры и везут наркотики в желудке. Но если в подобных грехах служители закона станут подозревать Комова, то на этот случай существует рентгеновский аппарат…