По закону перелетных птиц
Шрифт:
– А зачем?
– спросил дисцитий, чувствуя себя полным дураком.
Маг остановился и внимательно посмотрел на Грига. Тому мигом стало стыдно и за мятый плащ, и за волнами распространявшийся от него запах перегара. Равнодушно пожал плечами:
– Пойдем со мной - узнаешь.
Маг развернулся и, не оборачиваясь, устремился вперед. Григ молча пристроился рядом.
Шли недолго: пересекли три поля для первокурсников, огромную общую поляну и осторожно, тропинкой через овраг, вышли на отдельные, особые поля. О них и знал-то не каждый дисцитий. Здесь отрабатывались выпускниками один на
Григ зябко поежился, оглядев заботливо укутанные темнотой редкие деревца. Эх, сколько раз его самого отсюда насильственно телепортировали прямиком в госпиталь - не сосчитать…
Маг теперь ступал медленно, осторожно, прислушиваясь к каждому шороху и ещё больше - к самому себе. По странной, нелогичной траектории, то удаляясь от оставшегося по его знаку на краю поля Грига, то, напротив, подходя почти вплотную.
Наконец, замерев саженях в трех от чахлой трехлетней елочки, маг неопределенно хмыкнул и остановился. Накинул на руку полы плаща, чтобы не мешали в драке, и проверил, легко ли выходит из ножен меч. Широкое надежное лезвие тускло сверкнуло узким глубоким долом в неверном лунном свете.
Выждав для верности несколько минут, Григ осторожно приблизился к своему странному спутнику, все еще ощущая легкую слабость в ногах и мысленно костеря всех бражников на чем свет стоит. Хотя, причем тут бражники? Самому думать надо было…
– Чего вы ждете?
– негромко, глуховато обратился он к мужчине.
Тот презрительно дернул щекой, но ответил.
– Ни чего, а кого.
– Так кого в таком случае?
– настаивал дисцитий, ощущая, как где-то в районе селезенки просыпается тревожное и колючее предчувствие. Какое-то нехорошее предчувствие. Из тех, когда так и тянет встать с кровати, зажечь все свечи в комнате и произнести пару-тройку бесогонных экзорцизмов. На всякий случай.
Маг нахмурился и, мягко ступая кожаными подошвами сапог, по широкой дуге обошел ни в чем не повинное деревце, знаком позвав Грига за собой.
– Если бы я знал, кого, то не ждал бы, а напал первым, - сквозь зубы бросил он.
Григ пожал плечами и замолчал.
Странный человек. Даже не будучи знакомым, он уже производил неизгладимое впечатление, не столько подавляя свое окружение, сколько… Не давая пересечь дистанцию. Как раскаленный плазменный шар, смотреть на реакции в котором с трех-четырех саженей невероятно интересно, но вот подходить и брать шарик в руки крайне не советуется никому. Кроме одного-двух Избранных…
Маг стоял неподвижно, не проявляя ни недовольства от присутствия Грига, ни радости, ни нетерпения. Его, казалось, совсем не трогало это ненавистное даже бывалым воинам затишье перед боем, которое выматывает и раздражает куда больше самой драки. А в том, что драка вообще будет, Григ уже почему-то уже не сомневался. Интуиция при должном развитии служит на благо и мужчинам…
Негромко свистнул возникший только при замахе в руке дисцития меч, сверкающей белизной рассек темноту, словно ветхое покрывало. Маг уважительно присмотрелся, хмыкнул и покачал головой:
– Только не серебро.
– Почему?
– оскорбился Григ за свой любимый клинок.
– Ядом оплавят, гады…
Григ покладисто дематериализовал меч и вытащил из воздуха другой - двуручный однолезвийный, с массивным, слабо изогнутым к острию клинком. "Фальшион" - так называли в Обители подобные клинки, не совсем точно передавая Крылатое Наречие. Не такое уж распространенное оружие: предназначенные не столько для колющих, сколько для мощных рубящих ударов, фальшионы подходили не каждой руке. В частности, девушки - даже признанные мастера клинка - к ним не прикасались под страхом смертной казни.
Маг уважительно кивнул головой:
– Вот это - дело.
– А вы, значит, все-таки знаете, кого мы ждем?
– усмехнулся Григ.
– Раз "ядом оплавят"?
– Скорее догадываюсь, - коротко отозвался мужчина.
Вглядываться ночью в смущенно шебуршащие на ветру уже облетающей листвой деревья и напряженно ожидать, как вот-вот из-за какого-нибудь выскочит невиданная чуда-юда - неблагодарное занятие. Глаза начинают слезиться от перенапряжения уже через пять минут, не помогает ни заклинание "ночного зрения" (к слову сказать, сомнительная вещь: три часа великолепного видения в абсолютной темноте оборачиваются трехчасовой же слепотой), ни частое смаргивание, ни попытки расслабить мышцы.
Маг же, казалось, и не вглядывался. Заглянув ему в глаза, Григ увидел бы только абсолютную темноту без всяких признаков человеческой сущности. Словно сознание его отправилось странствовать куда-то далеко и возвращаться в ближайшее время не собиралось. Но это ничуть не мешало магу чутко реагировать на малейшее подозрительное движение, шорох или вздох Грига.
Где-то вдалеке глухо и тоскливо прокричала бессонная сова - и тут же, словно по сигналу, всего в нескольких шагах от мага медленно, но неотвратимо начала разверзаться земля. "Не зря, черт возьми, место выбирал", - машинально подумал Григ, поудобней перехватывая рукоять меча. Подземные гады - это ещё не самое страшное. Они, как правило, ползучие, неповоротливые и боятся солнечного - да и вообще любого яркого света. Справимся…
– Хочешь совет?
– негромко произнес маг, не двигаясь с места и не пытаясь сократить дистанцию до подозрительного разлома.
– Ну?
– Объявляй тревогу по Обители.
Тремя мягкими, скользящими шагами мужчина приблизился к только-только показавшемуся на поверхности тагру и, пока тот ещё не успел сориентироваться, с тихим присвистом клинка снес ему голову. Чешуйчатое тело конвульсивно дернулось и осело на землю.
Григ презрительно фыркнул:
– Неужели ради пары тагров стоит переполошить всех?
Второе чудище так же беззвучно отправилось к праотцам, но уже с легкой руки дисцития.
Маг, разом подобравшийся, пожал плечами:
– Ну, я предупредил…
Пары тагров??? Ха, да куда уж там!!!!!
Эти твари лезли наружу, словно забытое тесто из кадушки, нимало не смущаясь безвременной кончиной сотоварищей. Через несколько минут Григ с новым знакомым рубились уже спина к спине, с большим трудом сдерживая натиск гигантских ящеров.
Затверженная до полного автоматизма "Sterlertta!!!!" сорвалась с языка инстинктивно, как лай у раздразненной непоседливым ребенком собаки.