По закону перелетных птиц
Шрифт:
Ристания рассыпчато рассмеялась.
– О да, придворные дамы тратят на гламарию, притирки и косметику гораздо больше, чем страна на вооружение. Это и понятно: они и победы одерживают гораздо чаще.
Лерга фыркнула от смеха и задумалась, как бы она выглядела, если б намазалась гламарией. Может, попробовать?
– И не вздумай!
– строго одернула дисцитию Ристания. Лерге порой казалось, что она слышит её мысли в фоновом режиме, даже не напрягаясь. Ощущение было жутковатое.
– Гламария - как наркотик: ты мажешься ей один раз, потом второй, третий - а на четвертый
Лерга обиженно помолчала несколько минут. Такой отповеди из-за какой-то одной мысли она явно не заслуживала. Хотя, с другой стороны…
– А почему нам ни разу ничего этого не сказали в Обители? Ведь, черт возьми, сколько, оказывается, мелких подножек ждет мага в миру. Так почему нас от всего этого не предостерегают, закрывая, как девиц в благородных институтах?!
Ристания философски пожала плечами:
– Я же не домн Директор. Может быть, и предостерегают. На старших курсах. Тебе ведь ещё три года учиться, не забывай.
Лерга фыркнула. Программу старших курсов она знала едва ли не лучше, чем свою. Да и выпускные экзамены, если бы было можно, сдала б экстерном. Но в Обители такое не практиковалось.
Коридор медленно расширился, осветился острым осенним солнцем, лучи которого, точно ловкие партизаны, просачивались сквозь высокие стрельчатые окна. Огромные златокованые двери прочно смыкали свои плотно подогнанные створки, служа естественной иллюстрацией своей единственной цели: "Не пущать!". Ристания, не замедлив шага, распахнула их легким прикосновением ладони. Створки глухо ударились о стены и отскочили, чуть не прихлопнув скользнувшую следом Лергу. Дисцития недовольно покосилась на кровожадные двери, но задерживаться не стала.
Зал был залит ярким светом переливающихся под потолком магических шаров. Колдовство во дворце настолько прочно переплеталось с реальностью, что разобрать, где кончается одно и начинается другое, не представлялось возможным. Вокруг длинного, накрытого золотой парчовой скатертью стола неспешно прохаживались придворные, сбиваясь в небольшие группки по три-пять человек. Шуршали длинные платья дам, шушукались молодые девушки, ворчали старухи, приглашаемые ко двору исключительно из уважения к их прошлым заслугам да ещё, пожалуй, по привычке. Степенно беседовали кавалеры, причем чем глупей был предмет разговора, тем более серьёзное и философское выражение поселялось на их лицах.
– Как вы думаете, граф, какого цвета сапоги наденет сегодня Его Величество?
– с озабоченным видом спрашивал кто-нибудь.
Его собеседник напряженно щурил глаза, задумчиво похлопывал себя рукой по бедру и медленно, важно отвечал:
– Право, не знаю, шевалье…
И мужчины расходились, довольные собой и друг другом.
Лерга презрительно фыркнула и прекратила прислушиваться к разговорам. Ристания между тем окинула всю залу одним цепким взглядом, кивнула в такт своим мыслям и повернулась к дисцитии:
– Ты ещё ни разу не была на обеде у Его Величества?
– Нет. Откуда?
– Тем лучше, - загадочно улыбнулась женщина.
– Тебе понравится.
– Но я даже не знаю, как себя вести!
– Естественно. Всегда, если не знаешь, как себя вести, будь естественной и расслабленной. Это окупается, - Ристания подхватила Лергу под локоток и неспешным шагом направилась к ближайшей группе мужчин.
– И ещё одно: чем больше внимания на тебя кто-то обращает - тем меньше обращай на него.
– Почему?
Ответить Ристания не успела: мужчины заприметили дам и, отвесив по поклону, рассыпались в комплиментах:
– Право, домна, - ворковал один, церемониально целуя руку Ристании и раскланиваясь с Лергой.
– Каждый раз, как вы входите в этот зал, свет меркнет, а туалеты наших дам блекнут перед, - мужчина торопливо обыскал взглядом фигуру женщины, но не нашел ничего, достойного чрезмерного восхваления, - вашей изысканной простотой!
– Ах, шевалье, каждый раз, как вы заводите речь, все искусство наших ораторов кажется жалким подобием истинному величию слова!
– терпеливо ответила Ристания, не отступая от правил давно придуманной и изрядно поднадоевшей всем игры в светскую галантность.
– Но, увы, - подхватил эстафету второй кавалер, - домна так редко бывает при дворе, что мы рискуем забыть её прелестный образ, пресытившись миловидностью наших постоянных спутниц, - легкий кивок в сторону звонко хохочущих девушек.
– Всю прелесть выдержанного вина можно оценить лишь вдоволь напившись одной пресной воды!
– невозмутимо парировала Ристания - Не так ли, шевалье?
– Безусловно, - вынужденно согласился тот.
– Между прочим, - Ристания отбросила со лба непослушную прядь и осторожно развернула мужчину, указав ему на кого-то в толпе.
– Не подскажете мне, кто это такая? Боюсь, редко бывая при дворе, я теряю немало интересного…
Кавалер услужливо проследил за направлением указующей руки.
– Та долена в серебристом платье?
– Да, она.
– Это Мари Дьёрт. Прелестная молодая дева. Умна и богата.
– Столько качеств - и до сих пор в девицах?
– не выдержав, съязвила Лерга. Ристания, с трудом пряча улыбку, тайком показала ей кулак.
– У неё столь широкий выбор, что девушка никак не может определиться, - с вымученной улыбкой пояснил собеседник. То ли и сам был в рядах нескончаемой очереди, то ли уже получил от ворот поворот.
– Благодарю вас, шевалье, - обворожительно улыбнулась Ристания, снова подхватывая Лергу под руку и торопясь распрощаться.
– Было необычайно приятно встретиться с вами!
– И мне, домна!
Мужчины вернулись к прерванному их появлением разговору, а Ристания, оттащив Лергу на безопасное расстояние, возмущенно зашептала:
– Дорогая моя, будь добра, сдерживай свой язык! Это же аристократы, а с ними надо разговаривать только как с очень маленькими и очень больными детьми!
– Почему?