По закону перелетных птиц
Шрифт:
– Эээ… Добрый день!
Ристания резко вскинула глаза, окинула дисцитию одним коротким взглядом и усмехнулась:
– Ууу, как всё запущено… Что-то, судя по виду, не слишком он у тебя добрый.
Лерга недовольно поморщилась и с размаху плюхнулась в кресло:
– Да уж.
Ристания с мирной улыбкой на губах по-кошачьи мягко поднялась из-за стола, подошла к пылающему камину и, взяв с полки флакон с каким-то маслом, уронила три капли на раскаленный металл. Запахло елью. Ристания обернулась к угрюмо забившейся в кресло Лерге:
– Ну, так что? Вина предложить?
– Зачем?
–
– Горе горькое заливать, - пояснила Ристания и рассмеялась от изумления, разлившегося по лицу девушки.
– Ну что ж, значит, всё не так уж страшно. Рассказывай, красавица!
Женщина подхватила с комода деревянный гребень и принялась расчесывать её длинные вьющиеся пряди волос, скользившие между редкими зубьями текучей водой.
Лерга недовольно попыхтела пару минут, но не выдержала и рассказала. Вообще-то жаловаться было не в привычках дисцитиев, а уж тем более - Лерги, так что никому больше, кроме Ристании, она бы никогда не стала ничего говорить. Но эта женщина - большое исключение. Из всех правил.
Ристания никогда её не жалела, никогда не гладила по головке, утешая. От неё невозможно было дождаться сострадания и согласного возмущения. Но она всегда умела дать совет. Повернуть ситуацию той стороной, с какой Лерга её никак не могла увидеть. Хотя порой с этой самой стороны сама Лерга смотрелась далеко не лучшим образом.
Вот и сейчас, молча выслушав раздраженный рассказ, Ристания отложила гребень в сторону и лишь пожала плечами:
– Ну а чего ты хотела? Один из великих минусов коллективного образования. Торжество разума в том и состоит, чтоб уживаться с теми, кто его не имеет.
Лерга невольно усмехнулась:
– Хорошо сказано.
– Хорошо, да не мной, - отмахнулась женщина.
– Хотя это и не суть как важно.
Лерга тяжело вздохнула и поднялась с кресла, увидев на столе мешочек с сухими лепестками белоцвета. Наколдовать две чашки с кипятком для дисцитии двенадцатого года обучения - это даже не магия, а так, машинальный взмах рукой.
– Что я опять сделала не так?
– А вот это уже вопрос по делу!
– оживилась Ристания, с кивком благодарности принимая горячую чашку.
– Объясни мне, неразумной, зачем было вставать в позу? Не могла по-человечески объяснить?
– По-человечески? Да они бы и слушать не стали! Дурни, что с них возьмешь!
– Ты высокого мнения об однокурсниках, - чуть иронично подметила Ристания.
– Какого заслуживают!
– Видишь ли, в том и твоя ошибка, - женщина задумчиво отставила слишком горячий напиток и отбросила с глаз непослушную прядь волос.
– Дурень - это член большого и могущественного племени, чье влияние на историю было определяющим. Ссориться с этим племенем было бы неразумно.
– А что, уподобиться им?
– раздосадовано откликнулась уже остывающая Лерга.
– Безумцы!
– Мир полон безумцев, - отрезала Ристания.
– Если не хочешь на них смотреть - запрись в своей комнате и разбей зеркало!
Лерга, подсознательно ощущая, что она права, расстроено подтянула колени к груди и опустила на них подбородок. Побултыхала настоем в чашке. Опять она оказалась главным отрицательным персонажем!
– А что я должна была сказать?
Ристания, исподволь наблюдавшая за девушкой из-под кружева черных ресниц, торопливо согнала с губ чуть наметившуюся удовлетворенную улыбку.
– Видишь ли, объяснять сложную проблему тем, кто не отмечен излишним умом, нужно не так, как правильно, а так, как им будет понятно. Это ложь во благо.
– Например?
– Например, что тебе стоило сказать, что домна Директора сегодня нет в Обители - уехал по вызову в Совет, - так что идти к нему нет смысла - проще мирно дождаться окончания пары? Или что магистр просил тебя передать курсу, что он сегодня не придет, но велел отсидеть всё занятие в кабинете и самостоятельно изучить следующий параграф учебника? Да мало ли, что можно придумать! Было бы желание.
Лерга задумчиво кивнула.
– Да, пожалуй. Жаль только, что теперь нам это уже не поможет.
– Почему?
– искренне удивилась женщина.
– Потому что зачет мы уже заочно провалили, - мрачно пояснила дисцития.
– Во всяком случае, так он нам сказал.
Ристания сокрушенно покачала головой:
– О боги, ну когда же ты научишься видеть не ситуацию, а перспективу!
– Зачем?
– подозрительно нахмурилась Лерга.
– Затем, что в таком ракурсе большинство неразрешимых проблем выглядят сущей ерундой, - терпеливо объяснила Ристания.
– Ведь что вам сказал магистр? Что ещё пара таких занятий - и можете готовиться к пересдаче. Так кто вам мешает воспользоваться этими двумя, чтобы крутануть барабан судьбы и оценок в другую сторону? Если, конечно, кое-кто не станет снова глупить.
Лерга подняла на неё удивленные глаза, подумала и решительно прищурилась, не скрывая скривившихся в многообещающей улыбке губ:
– О нет! Я не любительница наступать на одни и те же грабли и наслаждаться фейерверком.
Ветер глухо подвывал во дворе, порой влетая в отворенное окно и лохматя страницы учебников. Шалил, забрасывая в комнату горсти пожухлых осенних листьев, нападавших с утра. Полуденное солнце обиженно отворачивалось от наглухо задернутых штор.
– Сочинения - не моя стезя!
– с досадой заключила Лерга, раздраженно отбрасывая порядком покусанное с противоположного конца перо. Встала, не находя себе места прошлась по комнате взад-вперед и снова плюхнулась на стул, одарив тоскливейшим из взглядов плод полуторачасовых мучений.
"С точки зрения материалистической метамагии теория абсолютной энергоемкости и энергозависимости не имеет прав на существование", - криво и прерывисто, со многими перечеркиваниями вещал пергамент. Ещё полстраницы подобных деревянных рассуждений Лерга только что решительно и безжалостно перечеркнула крест-накрест.
Сочинительство и иже с ним и так никогда не вызывало у дисцитии прилива нездорового энтузиазма, а уж когда и тема звучит, словно встопорщивший все свои колючки еж - то вообще пора заняться поисками веревки, мыла и прочего. Самокритичность в высшей форме.